Далия Трускиновская - Блудное художество

Он вспомнил и мертвые руки с тонкими смуглыми пальцами, нечеловечески ловкими - что кундштюки с орехами проделывать, что шпажный эфес держать.

Это тело было словно нарочно создано для скорости и риска, оно исполняло любой приказ своего владельца - прыгнуть ли вверх на зависть коту, бежать ли быстрее коня, биться ли с лучшим фехтовальщиком.

У Архарова в полицейской конторе таких ловкачей не водилось - разве что Клаварош, но Клаварош уж немолод.

Грустно и неприятно стало от мысли, что тело (Левушка сказал бы - идеальное) загублено, что ум, способный заплетать неслыханные узлы, не может быть более употреблен. Словно бы по любимому архаровскому английскому пистолету треснули во всю дурь кувалдой.

Но предаваться скорби по врагу вовсе не имело смысла.

Архаров кликнул Сашу и продиктовал письмо графу Орлову-Чесменскому. Это не было победной реляцией - Архаров кратко извещал, что некая персона обезврежена, и предлагал встретиться для важного разговора. В конце концов, следовало как-то решить судьбу сервиза графини Дюбарри. Письмо повез конюшонок Павлушка.

Ему было велено седлать Фирса и скакать сразу же. Потому, услышав стук копыт во дворе, Архаров рассердился - это что же, парень до сих пор собирался? Он подошел к открытому окну, чтобы изругать бездельника, и увидел Макарку.

– Ваша милость! - закричал Макарка, поднявшись в стременах. - Тимофей Кондратьевич велел сказать, что десятские Грызика и встретили, и проводили! И Скес с ними был! Так что все известно! И стерегут!

– Стой, жди меня! - приказал Архаров. И побежал вниз, и ворвался в людскую, где сидели за столом его молодцы.

– Каина обложили, - удержав голос, негромко сообщил он. - Кому неохота его брать - оставайтесь, кто желает - по коням!

Возбуждение, охватившее обер-полицмейстера, ему самому сильно не понравилось. Казалось - в теле появилась, как у железных кукол механиста Пьера Дюмолина, некая железная штуковина, вызывающая дрожь. Пока что силой воли можно было держать ее в узде. Но могло ли этой силы хватить надолго?

Он не мог рассуждать, как рассуждал на речном берегу и в спальне о погибшем «черте». К «черту» он отнесся философски - француз, итальянец, или кем там был покойник, служил врагам Отечества, и хотя он затеял убийство обер-полицмейстера, это дивным образом не вызывало у Архарова ни возбуждения, ни раздражения. Всякий из них делал свое дело, один сделал лучше, другой расплатился жизнью - вот и вся недолга.

Каин - это было нечто иное.

Архаров по сей день не мог простить ему той тревоги, свидетелем коей стал Шварц. Он ненавидел свой внутренний трепет - такой, по его мнению, должен был бы чувствовать самозванец при явлении подлинного хозяина.

И Архаров не был на Москве самозванцем, и Каин давно уже не был хозяином, а это первое впечатление, первое ощущение оказалось цепким и живучим. Следовало как-то от него избавляться - пока не заметили и не поделились друг с дружкой своим удивлением архаровцы.

Каина выследили не вовремя - обер-полицмейстер, хотя и показывал подчиненным хмурое спокойствие и готовность к действию, еще не остыл после беготни по берегу и погони за каретой.

Но откладывать это дело он не мог - мало ли, что придет в голову старому мошеннику? Сейчас он сидит в доме, а через полчаса явится к нему тот четвертый, которого дожидались «черт» с Елизарьевым в троице-Лыкове; непременно тот четвертый видел из кустов беготню архаровцев и слышал выстрелы; Каин же - отнюдь не дурак…

Архаровцы поднялись из-за стола. Первым, понятное дело, вскочил Федька.

– Пошли, товарищи, - сказал Ушаков. Это было правильно - по возрасту он самый старший из всех, так что даже к Архарову могли относиться эти слова.

– Телегу оставим здесь, - решил Архаров. - Нечего возить по Москве покойников всем на погляденье.

Спорить с ним не стали - тем более, что, прибыв в полицейскую контору, он сразу же отправил за мертвым телом, тяжело раненым незнакомцем и Семеном Елизарьевым экипаж с решетками на окнах под кожаными занавесками.

Тимофей уже был готов присоединиться к экспедиции, рядом с ним стояли оба Ивановых - Захар и Клашка.

– Он за Яузой, совсем рядом угнездился, на Николоямской, за Степановским храмом, - деловито доложил Тимофей. - Место удачное, там ямской двор поблизости, непременно он с ямщиками в сговоре. Так что, ваша милость, надо поторопиться. Домишко мы оцепили.

– Прелестно, - сказал Архаров.

– Ваша милость, прикажете брать? - спросил Тимофей.

– Да, Тимоша… - Архаров задумался. - Всем добираться пешком, поодиночке. Мы с поручиком Тучковым приедем чуть погодя. Пусть нас на набережной встретят. Ступай…

Затем он направился к себе в кабинет. Левушка шел следом, несколько встревоженный.

– Значит, твой приятель полагает, что всю московскую полицию надобно разогнать и новую завести, устроив ее более разумно? - спросил вдруг Архаров. - Что он тебе о том толковал?

– Толковал, что мало порядка, а порядок образуется, когда…

– Порядка ему, стало быть, мало. Ничего, сегодня его и заведем, порядок-то… Прискакал, два дня в канцелярии просидел - все про Москву понял! Тетрадочку написал! Что - небось, государыне подаст? И для того просил, чтобы я его представил государыне, чтобы тут же к ней с тетрадочкой?

Левушка не был пуглив и сегодня это снова доказал. Но сейчас он смотрел на старшего товарища - и ему делалось страшновато.

– Да ты что, Николаша?

– А что ж его никто из родни представить не мог? То есть, он хотел показать государыне, что в полицейских делах разбирается. Какого черта ты его привез?

Тут уж Левушка просто не знал, что ответить.

Все трое были преображенцы - и Архаров, и Лопухин, и Тучков. Дико было бы, коли бы один из них отказал другому в гостепримстве. Да и московские нравы были таковы, что какую-нибудь внучатную племянницу соседа покойного деверя принимали, как родную, и она гащивала по месяцу и более.

– Мы что, тебе не ко двору пришлись? - спросил Левушка.

Тут только Архаров опомнился.

Он сам не мог понять, почему вдруг напустился на друга. И, чтобы прервать этот разговор, крикнул, чтобы к нему вызвали Шварца.

Несколько минут спустя доложили - немца нигде нет.

Однако и ключей от подвальных помещений он не отдал. Архаров задумался и прошелся взад-вперед по кабинету. Левушка озадаченно наблюдал за ним.

Он понятия не имел о стычке Архарова со Шварцем.

Архаров же одновременно ощущал свою правоту в этом деле и хотел, чтобы откуда-нибудь вдруг взялся Шварц и поделился с ним невозмутимостью, как это уже не раз бывало.

В дверь поскреблись.

– Кого черти несут? - спросил Архаров.

Вошел Ваня Носатый.

– Я, ваша милость, по горячему следу кое-чего разведал.