Дж. Дэвис - Заговор Ван Гога

– Не совсем так. Это наш вопрос, если он протащил полотно контрабандой.

– Он ведь уже умер. И тебе не нужно было держать меня рядом, вовлекать в расследование.

– Милая барышня, – саркастическим тоном ответил ей Хенсон, – вы были бесценны. Я, знаете ли, вам жизнью обязан. Дважды.

– Эти опасные ситуации могли вообще не возникнуть, кабы я не увязалась следом.

– Кто знает… Что было, то было. Чего уж теперь обсуждать…

– Нет, – возразила она. – Для меня очень важно, что ты старался помочь в поисках правды о моем отце. Я знаю, что ты затратил на это свои силы, и поэтому я благодарна тебе.

– Что ж, – вздохнул Хенсон, – если я и помогал, то, судя по всему, в недостаточной степени. Ты ведь так и не нашла всех ответов. Мы не знаем, вступил ли твой отец в сговор с Манфредом Штоком и Турном. И мы до сих пор не уверены, что в действительности случилось с Ван Гогом.

Девушка сплела пальцы.

– Мы даже не уверены в точной причине, почему моя мать его оставила, – сказала она чуть слышно, словно про себя. – И я так и не узнаю, был ли мой отец достойным человеком, ставшим просто жертвой обстоятельств, или же настоящим чудовищем…

– Наверное, люди даже сами про себя не могут этого сказать, – заметил Хенсон.

– О нет, – возразила девушка. – Могут. Еще как могут.

Он вопросительно вскинул брови, но Эсфирь не стала пояснять свои слова. Машина остановилась возле терминала аэропорта. Хенсон вышел, чтобы достать вещи из багажника.

Эсфирь протянула ему руку:

– Что ж, получается, расстаемся…

– Шалом, – сказал он и пожал ее узкую ладонь. – Слушай, я тебе свою визитку дам…

Эсфирь тут же выдернула руку и отступила на пару шагов.

– Да-да, с прямым телефоном. И вообще, имей в виду: если не позвонишь в скором времени, я сам тебя найду. Считай, что мне попала вожжа под хвост. Разобьюсь, но уговорю тебя вступить в нашу команду.

– Надо же, какая забавная убежденность…

– Это не убежденность, – ответил он, улыбаясь. – Это настойчивость. Чистая, неразбавленная, стопроцентная настойчивость канзасского бойскаута. Мы не привыкли отступать.

Эсфирь пожала ему локоть.

– И никогда не теряй ее. Но готовься достойно встретить поражение, мистер Бойскаут. Моя жизнь идет в другом направлении.

Он пожал плечами и улыбнулся.

Девушка уже сделала шаг в сторону, потом вдруг повернулась, обеими руками стиснула ему щеки и поцеловала в лоб. У Хенсона отвалилась челюсть.

– Шалом, Мартин Хенсон, – сказала она. – Я лечу домой.

Не дав ему времени ответить, Эсфирь пересекла тротуар и вошла в здание аэровокзала. Лишь отмахав добрую половину пути до Амстердама, Хенсон в зеркале заднего вида заметил на своем лбу пунцовое пятно от губной помады. Конечно, он тут же его стер, но ощущение осталось еще на несколько дней.

Новый филиал аукциона «Сотбис» – современное белое здание на Боэлелан, совсем неподалеку от трассы А10 в южном Амстердаме. Хенсон переоценил, сколько времени у него уйдет на дорогу, и приехал задолго до назначенного часа. Он быстро миновал пост охраны и после этого бесцельно слонялся по холлу, наблюдая за тем, как репортеры и операторы рыщут кругом, подыскивая наиболее фотогеничные места съемки по соседству с мясистыми растениями в кадках.

Интерес к аукциону вполне можно было назвать международным. Все ожидали нового ценового рекорда. Экспертная комиссия заявила, что все физические доказательства подтверждали – или, по крайней мере, напрямую не отрицали – теорию, что найденный на чердаке автопортрет Ван Гога в самом деле принадлежит руке великого мастера. Пигменты, характер мазков, тип холста – все это соответствовало временному периоду и манере работы художника. Пока члены комиссии не разъехались, они заодно провели экспертизу портрета из тайной коллекции Турна. Подлинность была успешно подтверждена и здесь: действительно, речь шла об автопортрете из музея «Де Грут». Некоторое, довольно короткое, время коллекционеры надеялись, что оба полотна выставят на рынок вместе. Цена за такую пару должна достичь астрономической суммы, и победитель аукциона станет одним из наиболее знаменитых собирателей всех времен и народов.

Впрочем, архивные документы давали ясно понять, что чикагский портрет бесспорно принадлежит Якову Минскому, хотя имя владельца полотна из «Де Грута» все еще находилось под сомнением. Возможно, он является собственностью ордена Сестер божественного милосердия, однако в среде юристов преобладало мнение, что права законного владельца перешли в руки голландских властей вместе с активами тех частных школ, что были упразднены в послевоенные годы. Что же касается правительства Германии, то оно решило все-таки не поддерживать требование одного из членов парламента, будто картина принадлежала Третьему рейху, раз якобы имелись некие квитанции о ее покупке. Одна из голландских газет выдвинула предложение, что, если Европейский суд займется этим делом, Нидерланды просто вернут оплаченную сумму, составляющую порядка 2000 евро в текущем эквиваленте, то есть совершенный пустяк по сравнению с ее нынешней стоимостью…

Длинный черный лимузин плавно притормозил возле здания аукциона, и к нему бросились репортеры, словно прибыла кинозвезда. Шофер распахнул дверцу, и Хенсон увидел Вестона, адвоката Якова Минского. Явно наслаждаясь всеобщим вниманием, он обернулся назад и с ловкостью придворного лакея помог своему доверителю выбраться из салона. Засверкали фотовспышки, и старик замахал руками, словно отгоняя назойливых мух. Наблюдая за ним через оконное стекло, Хенсон усмехнулся, вспомнив франкенштейновского монстра, реагирующего на огонь. Вестон на пару с шофером выручили Минского, чуть ли не на руках протащив его сквозь толпу. Не успели они попасть внутрь, как к ним подскочил молодой человек с подносом шампанского. «Нет уж, спасибо», – проворчал старик и подозвал к себе еще одного официанта, на этот раз с минералкой.

Хенсон некоторое время понаблюдал за происходящим, затем занялся каталогом. Не считая Ван Гога, на аукцион было выставлено порядка двадцати других картин, в том числе два полотна Тео ван Дуйсбурга, лидера движения «Да Стай ль», три работы Джорджа Вантонгерло и несколько итальянских футуристов. Хенсон и сам не вполне понимал, зачем он сюда пришел, хотя – по настоянию Минского, правда, – «Сотбис» все-таки выслал ему приглашение. Дело об автопортрете закончено, и его ждут многие другие сокровища, похищенные во Вторую мировую войну, не говоря уже о всех прочих конфликтах, раздиравших мир в последующие годы. Возможно оттого, что аукцион был своего рода точкой в текущей работе. Пример ясного и всем понятного завершения. Вместо того чтобы тянуться годами из-за нестыковки национальных законодательств разных стран, дело закончено, и предмет искусства успешно возвращен владельцу. Не исключено, что Хенсон отпразднует это достижение бокалом шампанского и неплохим ужином, чтобы завтра с новыми силами отправиться в Беларусь, а там тянуть за кое-какие ниточки, ведущие к средневековым церковным раритетам, растащенным при советской оккупации Словакии.