Стэл Павлоу - Троянский конь

Жизнь в сердце гор была тяжелой и нищей. Хрупкий мир испытывал жгучую ненависть ко всем, кто является в эти места и кичится своим богатством. Не в первый раз уже Портер пожалел, что Аль-Сури приехал на «мерседесе».

Покосившаяся жестяная табличка на краю дороги гласила: «Фавара». Неумолчное журчание ручья, по имени которого и была названа горная деревня, наполняло все вокруг.

У развилки дороги печально маячил покосившийся и заброшенный пропускной пункт. Как призрак тех времен, когда местных жителей загоняли в цивилизацию силой.

«Мерседес» осторожно поплыл мимо грубых каменных хижин, которые трудно было назвать домами. Селение уже начало отстраиваться после бедствий войны, но повсюду были еще видны свежие шрамы и раны.

В центре деревушки билось живое сердце – небольшой придорожный магазинчик. Неказистый, зато оснащенный всем необходимым – от мыла и сахара до лампочек и сигарет.

Машина неспешно ехала вдоль улицы. На обочине играли маленькие ребятишки. Трое взрослых друзов сидели за старым, плохо выскобленным столом и потягивали мятный чай из крошечных чашек. В угоду местным традициям они были одеты в турецкие шаровары и веселенькие белые шапки-фески. Двое носили окладистые бороды, их кожа была смуглой и морщинистой.

Третий, с закрученными усами, поднялся, когда Портер вышел из машины. Его уже ждали.

– Ahlen wa sahlen.

Портер улыбнулся в ответ на приветствие.

– Sabah el khair, kifak? – произнес доктор.

«Доброе утро, как поживаете?»

Пожилой друз скромно покачал головой и почему-то погладил себя по колену.

– Mnih, mnih,– ответил он, хотя неуверенное покачивание головы давало понять, что дела у него идут вовсе не так хорошо, как ему хотелось бы показать.

Глаза его красноречиво говорили о другом. Друз был испуган, и его товарищи это прекрасно знали. Его взгляд задержался на Найле, и Портер поторопился представить их друг другу.

Старого друза звали Камаль Тоума. Он хлопнул себя ладонями по бокам. Как и положено в этом случае.

Семья Камаля жила в доме на склоне горы, густо поросшем высокими соснами. На заднем дворике копошились куры, а перед домом росло лимонное дерево. У стены возвышался раскидистый ливанский кедр, и тень его густой кроны защищала от палящих лучей солнца.

Внутри домик поражал чистотой и аккуратностью. Комнаты были обставлены на удивление современной мебелью. С кухни долетали запахи еды, а в прихожей громко тикали старинные часы с маятником.

Тоума провел посетителей в гостиную, попросил располагаться, а сам ускользнул на кухню. Но его приглашению последовала лишь Найла. Портер помедлил, придержав Аль-Сури.

– Пойди к ним,– попросил он.– Скажи, что я приехал. И что я хочу встретиться с ними сегодня.

– Ты же знаешь этих людей,– фыркнул Аль-Сури.– Они тебе не доверяют.

– Скажи, что я привез книгу.– Портер раскрыл папку, которую держал под мышкой, и достал старый потрепанный блокнот в зеленой кожаной обложке, исписанный заметками и набросками. Он сунул блокнот переводчику в руки.– От книги они так легко не отмахнутся.

Аль-Сури удивился. Портер никогда прежде не выпускал блокнот из рук. Книжицу он взял, но все равно сомневался в исходе дела.

– Посмотрим, что получится.

И переводчик быстро вышел из дома, оставив англичанина в прихожей.

Тик-так.

Портер прошел в гостиную к Найле. Что же они так долго возятся? Может, семья успела передумать? Такое случалось.

Волнуясь, Найла снова принялась оплетать руками колени, причем в такт тикающим часам, которые не спеша отмеряли минуты жизни. Так продолжалось, пока не открылась дверь – тихо-мирно, без фанфар.

Найла невольно вскочила, широко распахнутыми глазами оглядывая двоих человек, вошедших в комнату. Старшей была женщина, голову которой покрывал платок-мандил, знак последовательницы религии друзов.

Портер представил женщину, но руку протягивать ей не стал. Женщины друзов не позволяли касаться себя мужчинам, не принадлежащим к семье.

После чего женщина промолвила просто:

– Это Кхулуд.

Кхулуд вышел из-за спины хозяйки дома, в его глазах застыли слезы. Он глубоко дышал, словно впитывал в себя что-то разлитое в воздухе.

– Я слышу твой запах. От тебя пахнет теми же духами, что и в тот вечер, когда мы впервые поцеловались.

Улыбка тронула его губы.

– Я так скучал по тебе! Так скучал!

Найла неуверенно посмотрела на Портера, как бы ища поддержки.

– Что с ним? Почему он не смотрит на меня?

– Он слеп с рождения.

Кхулуд взволнованно шагнул вперед.

– Помнишь, как я полез к тебе под рубашку? Такую голубую, с маленькими птичками на рукавах. И зацепился часами за пуговицу. А ты сказала, что так мне и надо!

Мать Кхулуда смущенно покачала головой.

Найла вспыхнула и отшатнулась. На ее лице отразилось замешательство.

– Перестань! Не нужно говорить о таком.

Кхулуд улыбнулся невинно и удивленно.

– Но ты потому и приехала, разве нет? Почему бы мне не говорить о таком?

Для Найлы ответ был очевиден: потому что перед ней стоял не мужчина, которого она когда-то любила, а маленький мальчик.

Кхулуду Тоума было семь лет от роду.

Она чувствовала себя очень глупо. Кхулуд знал об этом.

– Я – Самир,– настаивал мальчик.– И в то же время – Кхулуд.

Найла задрожала.

– Самир умер,– выдавила она и расплакалась.

Такамоус, смена одежд. Для реинкарнации физическое тело – не более чем одежда для души. Эта одежда существовала всего семь лет. И всегда была ребенком. Портер предупреждал Найлу, что ей будет трудно говорить с мальчиком.

Кхулуд попросил подвести его к Найле. Его хрупкая фигурка потерялась на фоне ее платья, обезумевшие слепые глаза растерянно смотрели в сторону. Но мальчик держался стойко. Он взял ее руку в свои и стал нежно поглаживать ладонь.

– Помнишь, как твой отец купил те дурацкие штаны выше колен и они всегда хлопали, когда он шел?

Найла невольно рассмеялась, смахивая слезы.

– Да.

Она не хотела да и не могла поверить в чудо. Но откуда он все это знал? Может, ему рассказали, а он заучил?

Но Портер твердо знал: нет. Он приезжал сюда несколько раз, чтобы убедиться, что воспоминания Кхулуда настоящие. Что семья мальчика не пытается выжать побольше денег из Найлы, как часто бывало в этих краях. Кхулуд знал то, что лишь Найла могла подтвердить или опровергнуть. Насколько доктор мог судить, именно эти воспоминания подтверждали, что Кхулуд был раньше другим человеком.

Найла углубилась в события их общей жизни.

– Ему было все равно, что о нем подумают, он все равно носил эти глупые штаны. Потому что сам смог их купить. На большее денег у него не было.– Она посмотрела на мальчика.– Помнишь, как ты его дразнил? Что ты говорил?