Наталья Александрова - Рыбкин зонтик

Но тогда мне придется поверить и в то, что он говорит чаще всего, — что он не Роман. А это уж полный бред. Ведь это его собственная машина, которую он так оберегал и не давал никому, и ездил на ней только сам, ведь это именно она не вписалась в поворот и рухнула в овраг…

На следующий день у меня была назначена встреча с доктором Сергеем Михайловичем.

Врач, как всегда, торопился. Глаза, воспаленные от постоянного недосыпания, глядели на меня недовольно и озабоченно.

— Что я могу вам сказать? Чудо уже то, что он жив. При таких травмах, при такой огромной площади ожогов это удивительно. В сознание он не приходит, хотя приборы показывают постепенную нормализацию всех процессов органической деятельности…

— Не приходит? — удивленно протянула я, вспомнив свои ночные беседы с использованием азбуки Морзе.

Выходит, только со мной он идет на контакт, а от всех остальных скрывает, что давно уже пришел в сознание… Ну, раз он так об этом заботится, я его тоже не выдам…

— Сами понимаете, — продолжал Сергей Михайлович, — больница у нас небогатая, с медикаментами сложности… Даже когда на начальном этапе лечения нужна была кровь для переливания — а у вашего мужа редкая, четвертая, группа, — мы и то с трудом ее раздобыли…

Доктор продолжал жаловаться на устаревшее оборудование, на недостаток лекарств и техники, а я плохо слушала эти жалобы: что-то в его словах зацепилось за мое сознание, что-то удивило меня…

Вовсе не то, что Сергей Михайлович назвал Романа моим мужем — какое ему дело до штампа в паспорте, если женщина навещает мужчину в больнице — она или жена, или мать, а на мать я никак не похожа.

Нет, меня взволновало что-то совсем другое…

«У вашего мужа редкая, четвертая, группа крови…»

Четвертая группа крови? Но Роман как-то к слову сказал, что у него та же самая группа крови, что и у меня, — первая, самая распространенная… Что же это такое? Сергей Михайлович, конечно, не может ошибаться, он делал Роману переливание крови, а уж для этого обязательно нужно знать группу… Значит, ошибался Роман? Или не ошибался, а нарочно вводил меня в заблуждение? Но это тоже как-то странно… странно и глупо.

Неожиданно мне пришло в голову, как можно просто и быстро проверить, какая у Романа группа крови.

Он очень заботился о своем здоровье, в особенности о зубах, и постоянно посещал небольшую, но очень дорогую стоматологическую клинику. Когда у меня пару месяцев назад разболелся зуб, Роман сказал, что современный человек не должен экономить на здоровье, и отвел меня в эту же клинику. В клинике он представил меня как свою жену. Меня встретили как родную, завели карточку и выразили надежду, что я буду в дальнейшем лечиться только у них. Зуб, кстати, вылечили плохо, он продолжал болеть, и мне еще неделю пришлось полоскать его теплым настоем аптечной ромашки.

Вот в эту клинику я и направилась.

Небольшой особнячок на Петроградской стороне был изумительно отреставрирован и выглядел как игрушка. Вот что значит — дом попал в хорошие частные руки! Хозяин не даст своей собственности приходить в запустение, это совсем не в его интересах. Соседнему зданию меньше повезло: его фасад украшала роковая табличка «Памятник архитектуры девятнадцатого века», поэтому его нельзя было приватизировать, и несчастный особняк постепенно разрушался, лепнина обваливалась со стен, колонны фасада покрылись глубокими трещинами. Еще несколько лет — и спасать дом будет уже поздно…

Я вошла в клинику, и с порога меня окутало приятное ощущение комфорта и заботы.

В дверях меня встретил импозантный швейцар, в холле возле регистратуры стояли глубокие мягкие кресла из светлой кожи, на стеклянном журнальном столике валялись свежие номера модных журналов.

Девушка в регистратуре одарила меня чарующей улыбкой и немедленно вспомнила, как меня зовут. Ничего удивительного: именно за это ей платят, и платят неплохо.

— Как ваш зуб? — вежливо поинтересовалась она. — И как чувствует себя Роман Васильевич? Он что-то давно к нам не заходил!

Ее замечательная профессиональная память была мне очень на руку.

— А я к вам, собственно, по его просьбе зашла. Он обратился к протезисту, и тому понадобился рентгеновский снимок зубов. Роман не хочет делать новый снимок — как-никак облучение — и попросил меня взять прежний у вас в карточке. Самому ему некогда, он очень занят, а я была неподалеку…

На лицо девушки набежала легкая тень:

— Он не захотел воспользоваться услугами нашего протезиста? Что ж, желание клиента — закон… — И она подошла к стойке с картотекой.

— Вот его карточка… — Она принесла толстую аккуратную тетрадку и начала перелистывать ее в поисках рентгеновского снимка.

А я впилась взглядом в обложку карточки.

«Лазарев Роман Васильевич», — было выведено на обложке крупным аккуратным почерком. Дальше следовал адрес, адрес той квартиры, в которой я прожила почти год и в которой благодаря собственной склочности окончила свои дни Ромина тетя Ара…

А еще ниже стояла лаконичная запись:

«Группа крови — 1, Р+».

Земля ушла у меня из-под ног. Значит, у Романа действительно первая группа крови, я не ошибалась! Но и Сергей Михайлович никак не мог ошибиться, ведь он делал переливание крови, а он четко сказал, что понадобилась кровь редкой, четвертой, группы.

Значит, человек в реанимации — действительно не Роман!

До сих пор я не могла поверить ему, хотя он непрерывно повторял одну и ту же фразу, а я относила ее за счет амнезии, за счет последствий аварии…

Но если он не Роман, то кто же он? И как кто-то другой мог оказаться в машине Романа?

Я совершенно ничего не понимала.

— Наталья Сергеевна, что с вами? — озабоченно воскликнула девушка из регистратуры. — Вам нехорошо?

Она поднесла к моему лицу ватку, смоченную нашатырем.

— Вы так побледнели! Присядьте…

— Ничего, ничего, — я вымученно улыбнулась, — что-то голова закружилась… выйду на улицу, и все пройдет…

— Нужно больше бывать на воздухе! — Девушка следом за мной подошла к дверям. — А снимок-то, вы же забыли снимок!

…Дежурство было не Олино, но мне обязательно нужно было поговорить с тем человеком, который лежал в реанимации и которого до недавнего времени я считала Романом.

Пока я добиралась до больницы, многое пришлось передумать. В голове моей наконец открылся какой-то шлюз, и мысли потекли легко и свободно. Действительно, стоило только поверить, что там, в реанимации, лежит не Роман, как все встало на свои места, все события стали укладываться в определенную схему. Того человека посчитали Романом, потому что обнаружили в его машине, в его одежде и с его бумажником. Он выжил совершенно случайно, об этом говорил мне капитан Сарычев, он не должен был выйти из этой аварии живым. И если бы он погиб, то обгоревшее тело никто не стал бы особенно рассматривать и его похоронили бы как Романа Лазарева. Зачем и кому это было нужно? И если там, в палате реанимации, весь в бинтах и проводах лежит не Роман, то где же тогда Роман и что с ним случилось? Я видела его на даче у Федора, не мог же кто-то посторонний сесть там в его машину и уехать на ней, предварительно испортив тормоза?