Наталья Александрова - Рыбкин зонтик

После всего, что мне пришлось пережить этой ночью, я не удивилась бы, если бы мои волосы неожиданно поседели или на лице проступили кровавые пятна, поэтому подошла к зеркалу и растерянно уставилась на собственное отражение.

Ничего особенного я там не увидела — ну, конечно, бледная как смерть, но это в порядке вещей, учитывая, что меня только что едва не убили, а кровоподтек на шее от удавки я прикрыла, подняв воротничок блузки…

Я недоуменно перевела взгляд на Лешку и увидела, что он снова уставился в экран и бормочет свое заклинание:

— Только не дисконнект, только не дисконнект!

Все ясно! Паршивец применил отвлекающий маневр, чтобы выиграть еще несколько минут общения с обожаемым Интернетом, а я попалась на его удочку, как последняя дура…

— Все, завязывай и выметайся! — рявкнула я, оскорбившись, что мальчишка опять сумел меня провести.

— А я уже все, — довольно сообщил он, — эмпетришка считалась! — Он удовлетворенно потянулся и встал из-за компьютера. — Но ты действительно какая-то не такая, как будто только что удирала от кого-то… Ты бы не ходила одна по ночам, знаешь, это опасно!

Не хватало мне еще выслушивать нравоучения от собственного несовершеннолетнего племянника! Я подтолкнула его к двери комнаты и легким пинком в зад придала начальное ускорение. Впрочем, Лешка нисколько на меня не обиделся.

Я улеглась, выключила свет, но сон никак не шел ко мне, несмотря на усталость.

Перед моим мысленным взором проходили недавние ужасные события. Я видела мертвое лицо киллера, на котором не было ничего, кроме крайнего удивления… Его можно понять: кто-то вторгся на его территорию, посмел присвоить его профессию, посмел убить убийцу…

В каком ужасном мире мы живем! Я вспомнила когда-то очень давно прочитанное стихотворение: «Жук ел траву, жука клевала птица, хорек пил мозг из птичьей головы, и страхом перекошенные лица живых существ смотрели из травы…»

Теперь и я живу в мире, переполненном страхом. По следам одного убийцы крадется другой…

Сегодня меня спасло чудо, но нельзя рассчитывать на то, что чудеса будут происходить раз за разом. То, что киллер убит, не значит, что тучи над моей головой растаяли. Он всего лишь наемник, и если один исполнитель не справился с задачей — заказчик найдет другого.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Я должна сама поставить точку в череде криминальных событий, а для этого нужно разобраться в причинах происходящего.

Теперь уже нисколько не приходится сомневаться в том, что охота идет именно за мной, — но почему? Чем я опасна? Что я знаю? Какой страшной тайной владею?

Я лежала в темноте, уставившись широко открытыми глазами в потолок, и мучительно думала.

Прежде чем начать душить меня, киллер обыскал мои карманы и забрал бумажник и футляр с ключами.

Допустим, с бумажником все ясно — он мог взять его, во-первых, чтобы меня как можно дольше не опознали, и, во-вторых, чтобы убийство больше походило на обычный ночной грабеж.

Но вот зачем ему понадобились мои ключи?

Неужели он хотел после моей смерти забраться сюда, в квартиру брата, и что-то здесь найти? Что-то важное, что нужно его заказчику? Но я практически ничего не принесла сюда из квартиры Романа…

Подумав о квартире Романа, я вспомнила, что ключи от нее остались на той же связке. Может быть, именно они были нужны убийце? Но та квартира полностью выгорела, да, кроме того, киллер в ней уже побывал, и никакие ключи ему для этого не понадобились…

Чушь какая-то!

Я вскочила и включила настольную лампу: все равно сна ни в одном глазу.

Вытащила тот самый футлярчик с ключами.

Да ведь это же не моя связка ключей, мою украли вместе с кошельком и расчетными деньгами в тот самый день, когда меня уволили… А это связка Романа, которую я, разозлившись, вытащила у него из пиджака.

Я перебрала ключи на связке.

Вот эти два — ключи от квартиры брата, которые я конфисковала у Лешки. Эти два — ключи от квартиры Романа… в принципе, их уже можно спокойно выбросить, все равно тетя Ара перед своей страшной смертью успела врезать в той квартире новые замки. А вот это от чего ключ? Плоский небольшой ключик из легкого серебристого металла… раньше я не обращала на него внимания, думала, что это — от какого-нибудь кабинета или стола на работе у Романа. Может быть, так оно и есть, но после того, как киллер вытащил ключи из моего кармана, я смотрела на них новыми глазами.

Может быть, он охотился именно за этим серебристым ключиком?

Но как узнать, какую дверь он открывает?

Я вспомнила, как вытаскивала из кармана у киллера эту связку ключей и бумажник, и при этом воспоминании меня невольно передернуло. Вспомнила прикосновение к остывающему телу мертвеца, его пустые мертвые глаза… Да, ведь я тогда же забрала у него распечатку со своим портретом и адресом этой квартиры! И там было что-то еще!

Достала сложенный листок бумаги, развернула его. На краю листа, ниже адреса, была сделана от руки неровным, торопливым почерком еще одна короткая надпись, состоящая из трех букв и трех цифр.

Даже я, несмотря на свою редкостную неосведомленность обо всем, что относится к мужскому миру моторов, сцеплений и карбюраторов, сообразила, что это — номер автомашины.

Но вот кому эта машина принадлежит и почему киллер записал ее номер на листке с «заказом»?

Что записал этот номер именно киллер, мне казалось не подлежащим сомнению: очевидно, кроме него и заказчика, этот листок не должен был попасть никому в руки, слишком серьезным и страшным было его назначение. Дальше, заказчик не стал бы писать на распечатке от руки, а если бы отчего-то и стал, то что он мог приписать к моему адресу? Только номер моей машины, если бы она у меня была… но у меня-то машины нет!

И тут мне пришло в голову вполне логичное объяснение странной записи.

Киллер встречается с заказчиком, тот передает листок с моим портретом и новым адресом. Наверняка эта встреча обставлена различными мерами предосторожности — киллер не хочет, чтобы его увидел заказчик, заказчик еще больше не хочет попасть на глаза киллеру, и одновременно оба следят друг за другом, пытаются друг друга перехитрить… и киллеру удается проследить, как заказчик садится в машину и уезжает. Вот номер этой-то машины он и записывает на листке, который оказался у него под рукой — на листке с портретом и адресом очередной жертвы, с моим портретом и адресом!

Конечно, вполне вероятно, что заказчик приехал на встречу с киллером не на своей собственной машине, но все же машина — это хоть какой-то след, какая-то зацепка… Так, должно быть, рассуждал киллер — и так же рассуждала я. Завтра прижму Лешку и заставлю порыться по компьютерным базам данных, поискать, кому принадлежит машина, номер которой записал покойный «рыцарь плаща и кинжала».