Татьяна Луганцева - Корона вампирской империи

Утро следующего дня выдалось очень теплым. Синее, без облачков небо оповещало о том, что и день будет жарким, солнечным. Яна, заснувшая после разговора с Андреем как мертвая, в позе эмбриона, проснулась и наконец-то почувствовала некоторое облегчение в пораженных частях своего тела. Она размяла затекшие конечности и с удовлетворением отметила, что в ее организме наступил комфорт и нет никакой боли. Настроение сразу улучшилось, и Яна поняла, что ее снова тянет на подвиги, а от недавних приключений остался только шум в голове и повязка на носу. Она бодро прошла в душ, включила прохладную воду, призванную окончательно пробудить ее. Душ принимать было крайне неудобно, высунув голову с повязкой из кабинки наружу, чтобы не замочить нос, но это не испортило ее настроения. Она облачилась в короткую красную юбку, желтую майку, открывавшую миру ее плоский живот с проколотым пупком. Спустившись вниз, она прямиком направилась на кухню, где над плитой колдовала Пелагея, изредка вытиравшая слезы рукавом блузки. Не заметив поблизости нарезанного лука, Яна поинтересовалась:

– Что случилось?

– А… Яна! – вздрогнула Пелагея. – Как себя чувствуешь?

– Значительно лучше, мы вчера напил… разговаривали в библиотеке всю ночь с Андреем.

– Я знаю, вынесла оттуда пустую бутылку, гору фантиков от конфет и грязные бокалы, – покачала головой Пелагея, и Яна стушевалась. – Я что-то вспомнила Камиллу… – продолжала Пелагея, – вот уж несчастная девка была, и так богом обиженная, да еще и конец такой страшный. Андрей Павлович много провел с ней сеансов, все врачевал ее, но это не спасло… Я все время уговариваю себя не расстраиваться, ведь ничего изменить нельзя, но не могу… как вспомню ее… еще ругалась я, что она ела по ночам…

– Вы не со зла, – успокоила ее Яна.

– Если бы я знала, что она удумает! – махнула рукой с кухонным полотенцем Пелагея.

– Андрей, психотерапевт, не догадывался, куда уж остальным людям, – сказала Яна, почувствовав легкий укор из-за того, что у нее с утра такое радужное настроение и она не убивается по сумасшедшей Камилле.

«Черствая я стала, нехорошая», – подумала она, а вслух спросила:

– Когда ее похоронили?

– Андрей Павлович все организовал два дня назад, когда ты в беспамятстве была.

– Родственники приезжали?

– Да какие родственники! Одна она была одинешенька! Никто не знал, откуда она пришла и даже сколько ей было лет, – всхлипнула Пелагея и отключила газ под сковородкой со шкворчащей яичницей с зеленью.

– Тяжелая история, – помрачнела Яна, отправляя в рот тост и захрустев им на всю кухню.

Пелагея посмотрела на Яну:

– Ой, что я все о Камилле… вы же есть хотите! Садитесь за стол, я сейчас вам подам завтрак!

– А остальные? – спросила Яна.

– Оксана спит, что, вы ее ждать будете? Когда встанут, тогда и их покормлю, – пообещала Пелагея и принялась метать еду на стол перед Яной: булочки в плетеной корзиночке, кусок деревенского масла в масленке, кувшин с молоком, как выразилась Пелагея, «аккурат из-под коровы с утренней дойки», яичницу с беконом, тосты, домашнее варенье и нарезанный тонкими ломтями твердый сыр.

– Где вы берете такие великолепные домашние продукты? – спросила Яна.

– Из соседней деревушки, где живут русские староверы, я и сама оттуда родом. Родная сестра Прасковья держит целый скотный двор, она и снабжает замок продуктами. Я ей по-родственному такую привилегию сделала, правда, она ни разу в замке не была, не вытащишь ее от хозяйства, так я сама хожу каждый день, – говорила Пелагея, – ей деньги нужны моим племянникам на одежду.

– Семейный подряд, – кивнула головой Яна и накинулась на яичницу, в которой желтки были желтее желтого, что говорило о качественном домашнем корме кур.

– Смотрю я на вас, Яна, и удивляюсь. Так кушаете с аппетитом и такая худая. Да если бы я так ела, я бы в дверь не пролезла, – произнесла Пелагея, и Яна закашлялась.

– У меня много энергии тратится.

– Это точно! Если бы не вы, то я бы лишилась и хозяина, и хозяйки… – темные глаза Пелагеи снова наполнились слезами.

– Да не расстраивайтесь вы так, все будет хорошо, – с набитым ртом сказала Яна.

– Не знаю, что со мной… чем старше становлюсь, тем сентиментальнее… Мне бы надо перебрать вещи Камиллы, они у нее рассованы по коробкам в ее комнате. Вот возьму себя в руки и сегодня же уберусь там у нее, – пообещала она.

– Может, помочь? – предложила Яна.

– Нет, что вы! Андрей уже с утра сказал, что проведет целый день с вами, ваше дело молодое… гуляйте.

Яне было как-то странно ее слушать, словно между ними была разница в несколько поколений, а на самом деле они ведь были почти ровесницами.

«Видимо, у меня не все в порядке с головой, – решила она, – сельские женщины твердо стоят на ногах, они полны проблем, жизненных трудностей, а у меня все ветер в голове гуляет… Скоро тридцать пять лет, а я все в сердечках, бабочках и бантиках… То-то профессиональный психолог захотел меня увидеть… Уж не мой ли бывший муж попросил Андрея протестировать мое умственное состояние?» – подумала она, наливая себе кофе в чашку огромного размера. Плохие мысли не уменьшили ее аппетита.

– А что, Андрей уже встал? – спросила она у Пелагеи.

– Андрей Павлович всегда встает ни свет ни заря, в любую погоду бегает пять километров и занимается какой-то восточной гимнастикой во дворе замка, – ответила Пелагея, загружая противень с большим яблочным пирогом в печь.

– Понятно… йог, он и в Румынии йог, – вздохнула Яна. – Пелагея, а он случайно не на досках с гвоздями спит?

– Нет, на обычной кровати, – удивилась домоправительница, – а с чего вы взяли…

– Значит, все-таки кое-что с тех времен изменилось, исчез юношеский максимализм, – туманно пояснила Яна.

Андрей вошел на кухню бодрый и свежий, с полотенцем на голых плечах и в спортивных брюках. Черные гладкие волосы были слегка влажные от только что принятого душа.

– Ты уже встала? Извини, я в таком виде, – заметил он Яну.

– Присоединяйся, – пригласила она его.

– Сейчас, только оденусь. – Андрей быстро исчез с кухни, но она успела заметить у него на спине большой шрам.

«От чего? Да, похоже, на гвоздях он отлежался».

Андрей вернулся через пять минут в джинсах и рубашке темно-синего цвета.

– Куда идем? – спросил он у нее.

– На конкурс красоты! – постучала она по повязке у себя на носу. – Глупый вопрос! Я первый раз в Румынии и, честно говоря, надеюсь, что в последний. Ты здесь живешь, вот и веди меня по интересным местам.

– Упрек принят, – склонил он голову перед тарелкой с овсяной кашей, которую ему подала Пелагея.

Яне даже смотреть на этот английский завтрак было противно, но Андрей, похоже, придерживался иного мнения, он всегда был за здоровую и полезную пищу.