Дарья Донцова - Хеппи-энд для Дездемоны

– Ирина, - кротко поправила Ермакова, - вы ошиблись. Я никогда не была Кариной.

– Обиделись! - радостно отметил «Макаренко» с невыговариваемым именем. - Я специально произнес неверно. Понимаете теперь, какие я эмоции испытываю? Мое имя коверкают постоянно. Все!

Ермакова слегка покраснела и уставилась на листок.

– Э… э… кхм, кхм… Кирбальмандын Турбинкасыршидович…

– Турбинкасыбаршидович! - взвился препод.

Ермакова утерла ладонью лоб.

– Лучше объясните, что случилось, - устало сказала она, - господин Бешмуркантыгданбас.

– Бешмуркантыгданбай, - зашипел учитель.

Я прикусила нижнюю губу. Интересно, есть ли на свете хоть один человек, способный произнести без запинки имя, отчество и фамилию историка?

– Девятиклассники мерзавцы! - воскликнул учитель. - Опозорили меня!

– Поподробнее, пожалуйста, и побыстрее, - рявкнула Ирина Сергеевна. - Времени мало, мы ждем спонсора.

– Вчера после занятий я вошел в метро, - начал излагать историк, - взялся за поручень и слышу: люди смеются. В первую секунду тихонечко хихикали, потом громче. Глядят в мою сторону и рогочут! Сначала я подумал, что в известке измазался.

Я кашлянула. «У вас вся спина белая», достойный повод для веселья, шутка Эллочки-людоедки.

– Но нет, - бубнил преподаватель, - плащ чистый, портфель в порядке, на лице никаких следов. Я перешел в другой вагон, встал у двери, никто вроде внимания на меня не обращает. Поднял руку, схватился за поручни - опять хохот. В голос все ржали! И только дома жена увидела… Сволочи!

– Да в чем дело? - вышла из себя Ермакова. - Короче, Склифосовский!

– Кирбальмандын Турбинкасыршидович! - вспыхнул учитель.

– Вроде Турбинкасыбаршидович, - злорадно поправила Ермакова, глядя в бумажку с подсказкой. - Сами путаетесь, а от других требуете. Так что у вас случилось?

Историк молча поднял руки. Секунду мы с завучем молча смотрели на него, потом захохотали в голос. Несчастные дети, которым препод ставит колы за неправильно прознесенное имя, решили отомстить дураку. Они отрезали два куска меха (очевидно, испортили чью-то шубу) и аккуратно приклеили их под рукава плаща, к подмышкам. Пока дурак стоял в положении руки по швам, ничего было не заметно, но стоило ему поднять лапы…

– Всех засужу! Вас тоже к ответу потребую! - рассвирепел историк и вылетел из кабинета.

Дверь хлопнула и тут же распахнулась снова. На сей раз в кабинет вошел загорелый человек в дорогом костюме.

– Николай Тимофеевич! - заахала Ирина Сергеевна. - Я испаряюсь! Беседуйте спокойно!

– Вы замужем? - без всяких предисловий поинтересовался Андреев.

– Нет, - удивленная вопросом, ответила я.

– Десять тысяч долларов.

– За что?

– Оклад. Ежемесячно. Еда за наш счет. Без выходных. Проживание в доме. Постоянный контроль. Безопасность обеспечивает охрана, - отчеканил отец Тимы.

– Вы хотите нанять меня на работу?

– Да, - кивнул он. - За Тимофеем требуется постоянный присмотр. Жена дура. Развод, детей поделили, ей дочь, мне сын. Я очень занят, парень достал. Гувернантки бегут. Был тяжелый разговор. Хочет вас! Собирайтесь, машина у ворот, - рублеными фразами произнес спонсор.

– Спасибо, но у меня иные планы. Я временно замещала подругу и вовсе не собираюсь работать воспитателем, - попыталась я отбиться от чести прислуживать Тиме.

– Десять тысяч гринов. Ежемесячно.

– Оклад замечательный, однако я не согласна.

– Одиннадцать.

– Благодарю, но вынуждена отказаться.

– Двенадцать.

– Думаю, мы не сумеем договориться.

– Называй свою цифру!

– Поймите, я не гувернантка.

– Пятнадцать!

Пришлось встать.

– Спасибо, разговор окончен. Впрочем, могу дать вам совет: если хотите, чтобы мальчик вырос нормальным человеком, заберите его из этой гимназии и отправьте в нормальную школу, к обычным преподавателям.

– Тима хочет тебя! Поставил условие! Иначе не пойдет учиться!

– Увы, он останется без меня.

– Я покупаю все.

– Но здесь получился облом! - рявкнула я и, хлопнув дверью, вылетела в коридор.

Не знаю, каким образом Ирина Сергеевна будет утешать обиженного хозяина, но даже в случае крайней нужды я не пошла бы в дом к такому монстру. Одна манера говорить чего стоит - сплошь повелительное наклонение и приказной тон, никаких «пожалуйста» или «будьте любезны». Иногда от больших денег у людей сносит крышу.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль я позвонила в дверь к Жанне и была впущена в просторную, очень уютную квартиру. Меня провели в большую комнату, усадили в мягкое кресло и спросили:

– Что хотите? Платье?

– Вы шьете все? - заинтересовалась я.

Жанна кивнула.

– Да, кроме шуб. Но если хотите, по поводу манто я отправлю вас к замечательному скорняку.

– Какой у вас манекен смешной, - улыбнулась я. - Сейчас таких уже не делают. Наверное, старинный?

– От мамы достался, - кивнула Жанна.

– Она тоже шьет?

– Мамочка умерла.

– Ох, простите!

– Ничего. Это не вчера случилось, много лет прошло, я тогда совсем маленькая была, - тихо уточнила портниха.

– Тяжело одной, - подхватила я, - великолепно вас понимаю.

– Не думаю, - грустно сказала Жанна. - Меня поймет лишь тот, кто в приюте рос.

– Вас отдали в детдом?

– Да, - кивнула Жанна.

– Ой, бедняжечка! Неужели отец отказался от вас?

Портниха отвернулась к окну.

– Впрочем, мой папа, - как ни в чем не бывало продолжала я, - тоже остался со мной. Маменька смылась, решив бросить новорожденную дочь. Мы так и не встретились, я ее ни разу не видела. Была, правда, одна очень странная история, прояснившая судьбу матери, но это произошло, когда я уже сама вышла замуж.

– Ваш отец благородный человек, - пробормотала Жанна.

– Ленинид, мой папа, очень скоро попал на зону, - хмыкнула я. - Вернее, он многократно туда садился. Меня воспитывала совершенно посторонняя женщина, к тому же алкоголичка. Правда, она была хорошим человеком, меня не обижала, но пила крепко, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Повезло вам! - неожиданно воскликнула Жанна.

– Вы так считаете? - удивилась я.

– Лично мне очень хотелось бы увидеть своего отца на виселице! - вдруг заявила портниха и тут же переменила тему: - Что шьем? Вот журналы, я могу повторить любую модель.

– Если вы не любите отца, то вас не расстроит принесенное мной известие, - вздохнула я. - Ярцев умер.

Жанна вздрогнула.

– Кто?

– Василий Ярцев умер в СИЗО, - уточнила я. - Следствие по делу остановлено, осудить его не удалось.

– Ты кто? - спросила Жанна после небольшой паузы. - Чего приперлась? Платье шить?

– Нет, я просто боялась сразу рассказать вам правду про Василия, вот и прикинулась клиенткой. Хотела осторожно ввести вас в курс дела. Ярцев умер в камере.