Дарья Донцова - Скелет из пробирки

– Он ничего не знает! А если до него дойдет эта информация, будет скандал, – вздохнула я.

– Я бы Лидочку, узнав про такое, запер дома, – покачал головой Николай.

– Ну мне-то не двадцать три года, – обозлилась я, – от супруга я материально не завишу, зарабатываю, между прочим, побольше Олега, и никакого права удерживать меня он не имеет. И потом, должна же я где-то брать материал для новых книг?

Николай улыбнулся.

– Всегда считал, что писатели в основном врут и получают за это деньги. Ладно, если не боитесь, тогда у меня есть план. Но надеюсь на ваше умение хранить язык за зубами, мне не хочется, чтобы Лида…

– Поняла, – перебила я его, – излагайте.

Около полуночи, сжимая в одной руке сумочку, я позвонила в Лидочкину дверь. Она мигом распахнулась.

– Господи, – зашептала девушка, – как ты долго! Я прямо извелась вся.

– Твой муж дома? – так же тихо спросила я.

– Нет.

– Когда придет?

– Звонил недавно. Завтра появится, уехал на переговоры с клиентами.

– Ночью? – я старательно изображала удивление.

– Обычное дело, – вздохнула Лидочка, – бизнес не спит.

– Ну отлично, включай компьютер.

– Зачем? – испугалась Лида.

– Пошли, пошли, ты хочешь, чтобы ситуация рассосалась, а Николай ничего не узнал?

– Да.

– Тогда вперед, открывай чат «my.ru», будем ждать Треша.

Мерзавец отчего-то появился сегодня рано. Не успела Лида открыть нужную страницу, как мы увидели строчку: «К нам приходит Треш».

"Треш, зайди в мою «аську».

«Ща», – ответил мерзавец.

Через секунду высветилось окно. Я оттеснила Лидочку и напечатала:

«Деньги нашла, пришлось взять в долг. Дома держать боюсь, хочу отдать сегодня».

Очевидно, у подлеца от радости, что он скоро станет обладателем ста тысяч долларов, затряслись руки, потому что в его ответе было сразу три опечатки:

«Харашо. Пишит адрис».

«Пишу».

«Вяльцевский проезд…»

«Дальше».

«Дом четыре, во дворе трансформаторная будка. Там зайдешь внутрь. Отдашь Джуманджи».

«Меня убьет током».

«Будка не работает. Времени – час».

«Могу не успеть».

«Твои проблемы. Приезжаешь одна. Не вздумай обратиться в милицию. Имей в виду, за твоим домом следят».

«В милицию – никогда».

«Жду».

Я вскочила на ноги.

– Лида, выключай компьютер и дай честное слово, что больше никогда не пойдешь в этот чат. И вообще, будь поосторожней с Интернетом, не разбалтывай свои тайны.

Девушка всхлипнула:

– Вообще выброшу комп на фиг.

– Ну, это уже слишком. Я поехала.

– Погоди, а деньги? Ты где их возьмешь? Я улыбнулась и раскрыла сумку.

– Мама! – взвизгнула Лидочка. – С ума сойти, тут и впрямь доллары. Целая куча.

Потом она отступила в глубь коридора и испуганно спросила:

– Что же получается? Теперь я буду должна тебе жуткую сумму?

– Нет.

– Ты хочешь подарить мне сто тысяч американских рублей? – недоумевала хозяйка.

– О господи! Нет, конечно. Они ненастоящие.

– Кто? – трясла головой Лида.

– Успокойся, это «кукла». Сверху в каждой пачке несколько подлинных купюр, а посередине бумага.

– Но Треш обозлится.

– Не успеет.

– Почему?

– Можно, я не стану объяснять подробности?

– Пожалуйста, – вцепилась в меня Лидочка, – умоляю, объясни!

– Ну… Ты же знаешь, что я пишу детективы, – вдохновенно принялась врать я.

– Ага.

– Имею много знакомств в тех кругах, которые называют криминальными, – несло меня на волне лжи, – обратилась к браткам, вот дали «куклы», сейчас сообщу ребяткам адрес места встречи – и прощай, Треш.

Лидочка села на стул.

– Мама! А эти братки потом на нас не наедут?

– Нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Почему они нам помогают?

Я обозлилась. Вот ведь какая настырная!

– Видишь ли, криминальный авторитет по кличке.., э… Дракула очень хочет прославиться, пообещала написать про него книгу. И вообще, не задерживай меня, время тикает.

– Ясно, – дрожащим голосом проблеяла Лид очка, – можно мне с тобой?

– Ни в коем случае, – отрезала я, – ложись спокойно спать, все. Завтра позвоню.

Лидочка разрыдалась, я подхватила сумку и понеслась на улицу, где меня ждали раздолбанные, еле живые от старости «Жигули» с табличкой «такси» на ветровом стекле. Сидевший за рулем угрюмый парень Костя лаконично спросил:

– Ну?

– Порядок, – еле переводя дух, ответила я, – значит, так – Вяльцевский проезд, дом четыре, трансформаторная будка. Костя взял небольшую черную коробочку.

– Михей, внимание, сначала адрес…

Вяльцевский проезд спал. В доме номер четыре, девятиэтажной блочной башне, горело всего два окна. Тишина стояла потрясающая. Собачники уже отгуляли со своими питомцами, не было видно и подростков. Наверное, всех измучила жара и сейчас люди отдыхали от зноя.

Костя припарковался и сказал:

– Так, уезжаю, а ты действуешь по плану. Эх, жаль!

– Что случилось? – спросила я, прижимая к себе сумку.

– Да сериал сегодня начинается по телику по книгам Смоляковой, – мрачно сообщил парень, – поглядеть хотел, круто пишет, хоть и баба.

Я выскочила из «Жигулей» и так стукнула дверцей, что эхо прокатилось по двору. Ей-богу, эта Смолякова везде, теперь еще и телесериал. Ладно, вот напишу новую книгу, и посмотрим!

На двери трансформаторной будки висел замок. Я дернула за ручку, дверь мигом открылась. В лицо пахнуло затхлым воздухом. Воняло ужасно – очевидно, бомжи использовали будку вместо туалета.

– Есть тут кто? – крикнула я.

– Не ори, – донеслось из темноты, – принесла?

– Да.

Вспыхнул узкий луч фонарика.

– Иди сюда.

Спотыкаясь о битые кирпичи и доски, я, стараясь не дышать, побрела на зов. Перед глазами возникла ухмыляющаяся Джуманджи.

– Показывай!

– Вот, – протянула я сумку.

Джуманджи посветила внутрь и схватила торбу.

– Лады, считай, мы тебя простили. А теперь отдохни тут чуток.

Я не успела ничего сказать, потому что в лицо ударила едкая струя. Глаза мигом наполнились слезами, в носу защипало, изо рта потекли слюни. На какое-то мгновение я ослепла, онемела и перестала дышать, но уже через секунду воздух, словно острый нож, ворвался в легкие. Никогда он не казался мне таким упоительным.

Слезы, сопли и слюни продолжали течь по лицу. Я стояла, вытянув вперед руки, напряженно вслушиваясь в то, что творится снаружи, но на улице стояла все та же сонная тишина. Неужели люди Николая упустили Джуманджи?

– Эй, Виола, жива? – донесся от двери абсолютно спокойный голос Кости.

– Да, – прохрипела я, – вроде да.

– Иди сюда.

– Не могу.

Послышался хруст. Это Костины сто килограммов дробили битый кирпич и стекла. В лицо ударил свет фонаря.

– Она в тебя из баллончика пульнула, – без всякого удивления констатировал парень, – вот падла. Не боись, ща нос задышит. Сопли-то утри.