Дарья Донцова - Скелет из пробирки

– Везет! – продолжала Нюся. – А я никак похудеть не могу, ничего не ем, а пухну.

– Так не бывает! Ну-ка, вспомни вчерашний день, – предложила я.

– Э.., утром кофе с круассанами, потом в двенадцать два бутерброда с сыром, кусок торта и чай, затем в три была на тусовке, там подавали только низкокалорийное: морепродукты, рис, серые хлебцы, в семь выпила капуччино со взбитыми сливками и позволила себе один эклерчик. В девять отправилась на день рождения, жуткий стол, съедобный был один жюльен, домой принеслась голодная, но, помня о диете, съела только три бутерброда с ветчиной.

– И ты считаешь, что весь день не проглотила ни крошки?!!

– Ну да, – на полном серьезе заявила Нюся, – горячего-то не было – свинины, картошки, каши – так, перекус!

– Лучше бы ты тарелку геркулеса съела, – вздохнула я, – имей в виду, серые хлебцы калорийней батона…

Нюся выслушала мою пламенную речь и подвела итог:

– Все правильно говоришь, но для поддержания имиджа я должна бывать на тусовках и жрать там. Эх, мне бы на недельку в глухую деревню, без супермаркета и добрых соседей, у которых корова, живо бы в форму пришла.

Внезапно мне в голову пришла идея:

– Ты и впрямь желаешь избавиться от бубликов и сала?

– Самая заветная мечта! – с жаром воскликнула Нюся – Тогда с пятницы ничего не планируй на предстоящую неделю.

– Почему? – удивилась новая подруга.

– Будет тебе деревня без соседей, – радостно пообещала я.

К Ксюше Боярской я проникла под видом хорошей знакомой Фаины Семеновны. Девушка провела меня в уютно обставленную комнату и спросила:

– Простите, не слишком хорошо поняла по телефону, зачем я вам понадобилась?

Я выложила на стол «Гнездо бегемота».

– Видите ли, пишу криминальные романы, а жизнь порой подбрасывает такие сюжеты, которые не выдумать и самому воспаленному воображению. Фаина Семеновна поведала мне в свое время о трагедии, которая случилась у нее в семье. Я пишу теперь новую книгу, взяв за основу события, произошедшие с Игорем. Фаина Семеновна считает, что ее сына убила ваша двоюродная сестра Люба Боярская. Как вам кажется, такое возможно?

Ксюша покачала головой.

– Люба, конечно, отвратительно поступила в отношении меня, но смерть Игоря не на ее совести. Думаю, Фаина Семеновна рассказала о наших отношениях с ее сыном.

– В общих чертах… Вроде вы дружили?

– Мы жили несколько лет вместе, – спокойно пояснила Ксюша, – все вокруг считали меня женой Игоря, все, кроме Фаины Семеновны. Она каждую секунду подчеркивала, что главная женщина в жизни Игоря – мать, а я – так, дворняжка. Грызла меня, грызла… И вот ведь странно, стоило только Игорю жениться на Любе, как Фаина Семеновна переменилась! Вы не поверите! Чуть ли не в лучшие подруги набиваться стала. Только я ученой была и ни на какие сладкие речи не повелась!

Ксюша сердито поджала губы.

– Ваша несостоявшаяся свекровь утверждает, что Люба специально толкнула Игоря под руку, а когда тот напоролся на шампур, притащила какое-то дрянное лекарство, а не качественный антисептик! – подлила я масла в огонь.

– Любка, конечно, дрянь, – отрезала Ксюша, – хоть о покойных плохо и не говорят, но куда деться от правды? Я ведь как чувствовала, что нельзя знакомить ее с Игорем, а все папа! Ой, противно вспоминать!

Но, вопреки своей последней фразе, она не замолчала, а принялась подробно излагать события.

Валерий и Кирилл Боярские родились с разницей в полчаса, но Валера всю жизнь считал себя старшим и опекал Кирюшу. В детстве он защищал его от уличных хулиганов и решал за братца задачки, в зрелом возрасте активно вмешивался в его семейную жизнь. Братья расстались только на время Великой Отечественной войны. Они оба получили в сорок четвертом году дипломы заурядврачей, но, как ни просили, были отправлены в разные госпитали. В сорок пятом Кирилл нашел при освобождении лагеря Горнгольц свою судьбу, о чем мигом сообщил Валерию. Перепуганный старший брат сразу примчался к младшенькому и попытался вразумить его.

– С ума сошел! Она же иностранка! Тебя посадят! Однако мягкотелый, во всем подчинявшийся авторитетному брату Кирилл неожиданно проявил твердость:

– Значит, посадят!

– Дурак! – вскипел Валерий.

– Я люблю ее, – пояснил Кирилл.

Но машина репрессий неожиданно дала сбой. Кирилла и Марию отчего-то не тронули, а потом умер Сталин, и иметь в женах иностранку стало даже престижно. В мирное время Боярские ушли в науку, оба выбрали токсикологию. Кирилл был более успешен, он раньше защитил докторскую диссертацию, Валерий довольно долго ходил в кандидатах, но потом вдруг написал несколько блестящих работ, получил премию, диплом доктора наук, а затем облачился в академическую мантию. И вот странно, судьба словно не хотела, чтобы оба брата были успешны. Едва Валерий пошел в гору, как с небосклона науки пропал Кирилл. Он до самой своей смерти так и не сделал больше ни одного открытия и не написал никаких научных работ. Досужие языки поговаривали, что у младшего близнеца Боярского случился инсульт, только семья тщательно скрывает этот факт от общественности, делая вид, будто Кирилл просто занят невероятно сложными исследованиями. Так это или нет, Ксюша не знала, потому что она не любила Марию Григорьевну, Любу, дядю и старалась бывать у «младшеньких» как можно реже. Впрочем, двоюродная сестра и ее мать отвечали девочке «взаимностью». Ксюше было страшно неуютно в их доме, да еще отец постоянно ставил дочери в пример Любу и ее старшую сестру.

– Вот ведь родительская радость, – вздыхал Валерий, – учатся отлично, на пианино играют. Да и из себя красавицы: стройненькие, как топольки.

Ксюша же, любившая мучное и сладкое, совершенно не походила на молодое деревце, скорей уж на калорийную булочку. Да и в дневнике у нее толпились тройки, поставленные ей исключительно из жалости, потому что таблицу умножения Ксюшенька окончательно выучила лишь к восьмому классу. Не взяли ее и в музыкальную школу.

– Вашей девочке медведь наступил не на ухо, а на всю голову, – заявила преподавательница, которая отбирала будущих пианистов. – Первый раз такую встречаю – ни одной ноты правильно не способна взять.

Сами понимаете, что на фоне двоюродных сестер Ксюша смотрелась более чем бледно. И каждый поход в гости к дяде Кириллу и тете Маше проходил совершенно одинаково. Сначала родственники хвастались дочерьми, потом с ложной участливостью начинали укорять:

– Ксения, надо постараться, тебе же в институт поступать! На одних тройках в вуз не въедешь!

Ксюша, глотая слезы, смотрела в тарелку. Самое обидное было то, что ее родные мама и папа моментально становились на сторону дяди Кирилла и тети Маши. Однажды Ксюша решила отвертеться от очередного визита и, притворившись больной, легла в кровать. Мама пощупала ее лоб и позвала отца. Валерий сдернул с дочери одеяло и заявил: