Дарья Донцова - Чудеса в кастрюльке

– Чего с ним? – засуетился мальчик, как всегда, выкрикивая слова во весь голос. – Напился, да? Нажрался, как свинья?

Все сидевшие в зале мигом повернули головы в нашу сторону. Я волокла Олега к двери.

– Ой, как напился, – причитал Ванька, – давай его по балде ё…, он в себя придет. Бабка так всегда с дедом делала, пока тот не помер!

Сами понимаете, что больше всего мне хотелось надавать Ваньке оплеух, но руки были заняты Олегом.

На улице я прислонила Куприна к стенке поликлиники и принялась ловить машину. Но водители, притормозив, наталкивались взглядом на «стекшего» Куприна и мигом нажимали на газ. Издали Олег смахивал на пьяного, и никто не хотел иметь с ним дело. Наконец остановились разбитые «Жигули».

– Куда? – деловито осведомился небритый мужик.

Я обрадованно сообщила адрес.

– Не, – протянул дядька, – далеко, и потом, он чего, пьяный?

– Домой хочу, – заныл Ванька, – жрать охота, замерз весь… А-а-а, спать… а-а-а, жрать…

– Садись, – буркнул водитель, – двести рублей!

Он заломил, на мой взгляд, большую сумму, но делать было нечего. Я втолкнула в салон Олега, посадила Ваньку, рухнула около него на заднее сиденье и вздохнула… Кошмарный вечер подходил к концу, зуб удален, скоро окажемся дома.

Внезапно Олег захрапел.

– Эк твоего папку разбирает, – ухмыльнулся шофер, вертя баранку, – здорово погулял, отдохнул на славу.

– Это не мой папка, – возмутился Ваняша.

– А кто? – полюбопытствовал водитель.

– Сосед мамкин.

– Понятненько, – хмыкнул дядька, – а папка где? В командировке небось?

– Не знаю, – грустно ответил Ваняша, – он от нас сбег, бабка говорит, что папанька у ё… матери за углом живет!

Водитель чуть не въехал в угол дома, потом покачал головой, но ничего не сказал, и дальнейший путь мы проделали молча. Притомившийся Ваняша навалился на меня всем телом, изредка бормоча:

– Спать охота.

Когда я протянула мужику две розовые бумажки, он буркнул:

– С тебя полтинник.

– На двести договаривались.

– Ладно, стану я с бабы-одиночки рубли сшибать, на других доберу.

Потом он помог дотащить Олега до лифта, всунул моего мужа в кабину и вздохнул.

– Эх, бабы! Дуры вы! За фигом тебе алкоголик? О сыне подумай, идиотка!

Я молча ткнула пальцем в кнопку.

– О каком сыне надо думать? – неожиданно отозвался Олег.

Но я промолчала, Ванька тоже тихо стоял у стены. Все-таки и от него бывает польза. Сегодня, например, я сэкономила полторы сотни.

На следующий день утром я тщетно пыталась разобраться в Ямских улицах. Первая, вторая, третья… Про девятую никто из аборигенов даже не слышал. Все спрошенные только недоуменно пожимали плечами. Наконец одна женщина воскликнула:

– Милая, вы не туда приехали!

– Как это? – растерялась я. – Вот же они, Ямские улицы, одна за одной идут.

– Правильно, Ямские, а вам, очевидно, надо улицу Ямского Поля!

Я уставилась на бумажку, где был записан адрес. И правда! Улица Ямского Поля.

– Разве это не одно и то же?

– Нет, конечно, – засмеялась женщина, – все путают.

Пришлось опять возвращаться к метро и плутать уже в другом квартале. Наперекор всякой логике улочки шли не по порядку. Обнаружив нужную, я обрадовалась словно щенок, получивший печенье, но, как оказалось, зря. Теперь предстояло найти строение шесть. Ну почему бы не пронумеровать дома просто: девятнадцать, двадцать? К чему писать на табличках 18/1, 18/2? Наверное, специально, чтобы запутать людей.

Я бродила между совершенно одинаковыми пятиэтажными зданиями, построенными в начале двадцатого века. Сделав третий круг, нашла наконец дом.

Подъезд оказался открытым, лестница – грязной. Никакой надежды застать дома Таисию Федоровну не было. Часы показывали два, пожилая дама могла утопать в поликлинику или магазин.

Я позвонила в дверь. Тишина! Повторив попытку, я глянула на циферблат. Так, что делать? В пять часов я должна быть в издательстве со списком названий…

Вдруг дверь распахнулась.

– Вы ко мне? – весьма любезно спросила маленькая, опрятная старушка ростом чуть повыше таксы.

– Можно Таисию Федоровну?

– Проходите, голубушка, – улыбнулась хозяйка, – давно жду! Обещали-то к часу!

Поняв, что мать Ежи приняла меня за кого-то другого, я не стала разубеждать ее, а, сняв куртку и ботинки, отправилась в комнату.

– Вот, – показала дама на огромную люстру с хрустальными подвесками, – можете приступать, только аккуратно, если разобьете чего, так и останется дырка, теперь подобных светильников не делают, этот от моей матери остался. Ну да Елена Федоровна говорит, что вы аккуратная!

Я посмотрела на каскад висюлек и вздохнула.

– Уж извините, но я не мою люстры.

– Как же? – изумилась Таисия Федоровна. – Но моя сестра утверждает, что вы ловко справились с ее осветительными приборами.

– Я пришла совсем по другому вопросу.

– Какому?

Я замялась, с чего начать? Похоже, квартира тут большая. Может, Ляля спокойно спит в одной из комнат? Честно говоря, я очень надеялась найти девочку здесь. Как только узнала, что у Ежи жива мать, сразу поняла: кардиолог привез Ляльку сюда! Лучшего места для девочки ему не найти!

– Что случилось? – настаивала Таисия Федоровна.

– Я пришла узнать, как самочувствие Ляли…

– Кого?

– Лялечки.

– Это кто?

– Девочка, которая у вас живет. Вообще-то, ее зовут Ольга, но все обращаются к ней Ляля.

– У меня ребенок, тут? – изумилась Таисия Федоровна.

– Да, ее привел Ежи Варфоломеевич.

– Боже, какая глупость!

– Понимаю, он просил никому не рассказывать, но мне можно. Ася Бабкина тяжело заболела, и ей надо увидеть дочь!

– Ничего не понимаю, какая Ася? Что за дочь? Вот упорная тетка, не желает выдавать сына!

– Я все знаю! Ежи Варфоломеевич мне сам рассказал, где спрятана Ляля.

– Где?

– У вас!

– Бред! Никого здесь нет!

– Можно посмотреть комнаты?

– Вы с ума сошли! – взвилась Таисия Федоровна. – Нельзя, конечно, еще чего!

Ага, не пускает внутрь, значит, Лялька точно спрятана там!

Таисия Федоровна схватила трубку и принялась накручивать диск допотопного телефонного аппарата.

– Вы куда звоните? – насторожилась я. Не хватало только, чтобы сейчас сюда прибыла милиция и сволокла меня в обезьянник.

– Ежи, естественно, – буркнула Таисия Федоровна.

– Он же умер, – глупо ляпнула я. Трубка выскочила из рук пожилой дамы и закачалась на витом шнуре.

– Умер? – слабым голосом спросила она, опускаясь на странное, крохотное креслице без спинки, но с двумя подлокотниками. – Умер?

Я перепугалась. Неужели никто не сообщил матери о смерти сына?

– Боже мой, – всхлипнула Таисия Федоровна и, закрыв лицо руками… захохотала.

Поняв, что у дамы началась истерика, я бестолково засуетилась вокруг нее. Сбегала по кишкообразному коридору в кухню, притащила воды и спросила: