Дарья Донцова - Чудеса в кастрюльке

– Не-а, не велено двигаться. Я растерялась:

– Но вы загородили проход.

– И чаво?

Я беспомощно оглянулась. Железная палка тянулась очень далеко, следующий разрыв находился на перекрестке, почти в трехстах метрах от того места, где стояли сейчас мы с Ванькой. Но альтернативы нет, придется делать громадный крюк. Я уже хотела сказать мальчику: «Пошли вперед», как Ваняша хриплым голосом заявил:

– Слышь ты, хрен с горы, откати колеса, чего нам зря переть?

– Это ты мне, малец? – изумился парень.

– Тебе… мать, – спокойно сказал ребенок, – давай… отсюда, пока… не получил. Ща папка подойдет, он тебе полные охапки… насует.

В глазах шофера мелькнуло нечто человеческое. Я приободрилась и добавила:

– Мой сын прав… отсюда, а то без… останешься.

Водитель мигом завел мотор и отъехал. Мы с Ваняшей стащили торбу и бодро поволокли ее к дому. В лифте мальчик обиженно протянул:

– Ага, мне нельзя так разговаривать, а тебе – пожалуйста? Несправедливо получается.

Чувствуя полную педагогическую беспомощность, я попыталась оправдаться:

– Ты еще маленький.

– Значит, взрослым можно? – уточнил Ваня.

– Нет, но иногда случается такая ситуация, когда нужно. Видишь ли, мы просили этого шофера по человечески, а он не желал понимать, пришлось договориться с ним на том языке, который… Педагогический запал кончился.

– Ну, – поторопил Ванька, – и чего?

– Ничего, – коротко сказала я, – учи слова, которые тебе нельзя произносить.

– Ага, а тебе можно, – завел ребенок по новой, – это несправедливо!

– В жизни, как правило, торжествует несправедливость, – заявила я, – хочешь железную дорогу? Ваня обиженно засопел и ничего не сказал.

Не успела я войти в аптеку, как провизорша чуть ли не закричала:

– Какая папка? Что за документы? Ничего вы тут не оставляли!

– Погодите…

– Вот еще! Если где кинули, не надо на других сваливать!

– Ничего я не теряла!

Зоя Андреевна осеклась, потом другим тоном сказала:

– Уж извините, сменщица моя, Татьяна Николаевна, сообщила мне: женщина утром приходила, бумаги тут оставила. И так ее описала, прямо вы! Куртка бежевая с капюшоном, сама без шапки, волосы торчком…

– Знаете, сколько людей в такой одежде по улицам бегает? – улыбнулась я. – Я на рынке прикид купила, не в бутике.

– Простите, накричала на вас, – принялась угрызаться совестью фармацевт, – очень обидно стало. Тут люди чего только не забывают, все в целости и сохранности держишь, а уж документы особенно. Один раз мужчина портмоне бросил, с большой суммой денег. Хорошо, внутри визитки лежали, позвонили ему, так он даже не поверил. А вам что? От головной боли?

Интересно, отчего, только глянув на меня, все медики вспоминают про больную голову?

Я посмотрела в честное простое лицо провизора и неожиданно ответила:

– Вы дружили с Маргаритой Федоровной? Рентгенологом?

Зоя Андреевна удивленно ответила:

– Рита была моей лучшей подругой.

– Значит, она к вам приводила Лялю?

– Кого?

– Третьего числа, вечером, поздно, Маргарита Федоровна привезла сюда двухлетнюю малышку Лялю. Куда потом подевалась девочка?

Зоя Андреевна насторожилась:

– А вы кто?

– Частный детектив Виола Тараканова.

– Кто? – оторопела провизорша.

– Лялю похитили, а Маргарита Федоровна принимала в этом живейшее участие.

Зоя Андреевна секунду стояла молча, потом поднырнула под прилавок, повесила на дверь табличку «Технический перерыв» и потащила меня в смежное помещение. В крохотной комнатенке, где нашлось место лишь для колченогого столика и двух игрушечных табуреток, фармацевт всплеснула руками:

– Что за чушь вы несете!

– Так приводила она к вам девочку?

– Да. Но только ее звали не Ляля.

– А как?

– Алиса.

– И вы не удивились? Вечер на дворе, почти ночь, а тут как снег на голову обваливается подруга с чужим ребенком. Неужели вы не задали ей никаких вопросов?

– Почему неожиданно? Она позвонила.

– И что сказала?

Зоя Андреевна вытащила из кармана носовой платок и пробормотала:

– А с какой стати я должна вам рассказывать?

– Садитесь, – сказала я, – и слушайте. Узнав о том, что приключилось с бедной Аськой Бабкиной, Зоя Андреевна разнервничалась.

– Господи, вот несчастная женщина! Здорово же она небось этого Ежи любила, раз на такое решилась! Выходит, он с двумя крутил? Ну не зря мне сей фрукт не понравился!

– Вы его видели?

– Теперь вы меня послушайте, – подскочила Зоя Андреевна. – Мы с Ритой в одной группе учились, знакомы со студенческой скамьи.

После окончания института дорожки подруг разбежались. Рита пошла работать, а Зоя выскочила замуж, нарожала детей и полностью растеряла полученные в институте знания. Рита не одобряла подругу.

– Нельзя складывать все яйца в одну корзину, – поучала она Зою, – сначала стань специалистом, а уж потом садись на кухне. Мужчины не очень-то уважают тех, кто их обслуживает. Хочешь, чтобы супруг хорошо к тебе относился, добейся успеха в жизни.

Но Зоечка только махнула рукой. Ее Алеша из других. Так они и жили: одна пыталась сделать карьеру, а другая мирно занималась домашним хозяйством, но, очевидно, обе поступали неправильно, потому что Рита не продвинулась дальше ставки рентгенолога, а от Зои неожиданно ушел муж. Пришлось несостоявшемуся врачу искать работу. Естественно, лечить людей она не смогла и оказалась в аптеке, а Маргарита, потерпевшая фиаско на деловом поприще, решила срочно стать женой и матерью.

Надо сказать, что ей повезло, на пути попался более чем обеспеченный Игорь Филиппович. Он был на двадцать лет старше Маргариты, имел в анамнезе бывшую жену, дочь и внучку. Если сказать честно, Маргарита не испытывала к супругу ничего, даже отдаленно похожего на страсть, но ее привлекала возможность стать обеспеченной женщиной. Зарплата врача невелика, а Риточке до зубовного скрежета надоело считать медные гроши.

Первый год брака она не могла нарадоваться на финансовое благополучие и самозабвенно носилась по магазинам, скупая ранее абсолютно недоступные ей вещи: шубы, французские духи, серьги с бриллиантами… Игорь Филиппович только улыбался. Жадность не была его пороком, денег мужик зарабатывал столько, что хватило бы на трех жен-шмоточниц.

Через какое-то время Рита выдохлась. Стало неинтересно толкаться у прилавков. На плечах красовалась чернобурка, в шкафу висели норка и соболь, комод ломился от бархатных коробочек, с полок падали свитера и роскошное белье. Больше покупать было решительно нечего. Пятое меховое манто не радовало, впрочем, сороковая пара обуви тоже больше не приносила счастья.

Маргарита Федоровна трезвым глазом глянула на муженька, и открывшаяся картина ей не понравилась. Около нее, молодой, красивой, страстной обожательницы театров и концертов, жил старый, лысый, животастый дядька, больше всего любящий вечером устроиться у видика с бутылкой пива. Ну скажите, зачем ему была нужна обожаемая простонародьем хмельная жидкость, стоящая копейки? В распоряжении Игоря Филипповича имелся элитный коньяк по несколько тысяч долларов за емкость. Но нет! Бизнесмен предпочитал «Балтику».