Дарья Донцова - Досье на Крошку Че

Некоторые мужчины крайне наивны: они полагают, что лучший подарок для женщины — книга. Впрочем, есть иные личности, которые, собираясь на встречу со старыми друзьями, верят в то, что выпьют совсем немного, ведь завтра всем на работу. Вообще, наивность — весьма распространенное качество. В нашей семье ею в разной степени обладают все. Я, например, до недавнего времени считала, что гаишники, проверив у меня права и документы на машину и не найдя никаких нарушений, со вздохом требуют показать им аптечку и внимательно изучают находящиеся в ней лекарства лишь из заботы о моем здоровье. Аркадий пребывает в глубокой уверенности, что никогда не станет жертвой мошенников, так как является умным и образованным человеком. Маня, переходя улицу на зеленый свет, чувствует себя в полнейшей безопасности. Александр Михайлович полагает, что окружающие все сделают правильно, если им хорошенько объяснить, как следует поступить, повторяя наставления не меньше сорока раз в день. Садовник Иван недавно с жаром объяснял нашему соседу по поселку, бывшему уголовному авторитету, а ныне уважаемому бизнесмену и государственному деятелю, что в целях экономии лучше бы перевести его «Бентли» с бензина на газ. Зайка на днях рассказывала, как ее поразило то, что она столкнулась в отделе деликатесов супермаркета с плохо одетой бабушкой, которой пять минут тому назад подала денег на жизненно необходимые лекарства (именно такая просьба значилась на картонке, которую та держала, стоя с протянутой рукой при входе в магазин). Хотя, может, доктор прописал бабуле от хвори принимать по килограмму черной икры в день? Но, как выяснилось сегодня, самая наивная из нас Ирка.

Утром, ровно в семь, она всунула голову в мою спальню и, особо не задумываясь, гаркнула:

— Дарь Иванна!

От неожиданности я вскочила и стала в панике озираться по сторонам. На какую-то минуту мне показалось, что проспала начало занятий, опоздала к студентам на лекцию, и сейчас в мою комнату непостижимым образом вломилась отвратительная Галина Андреевна, заведующая кафедрой, стокилограммовая крашеная брюнетка с хитрым взглядом старой змеи и улыбкой гориллы. Но потом глаза мои увидели нежно-розовый ковер и обиженно сопящего Хучика, который свалился на мягкий ворс, когда хозяйку вымело из-под теплого пухового одеяла.

— Ира! — возмутилась я. — Какого черта ты так кричишь, да еще ни свет ни заря? Что случилось? Пожар? Наводнение?

Ирка уперла руки в бока.

— Вставайте скорей, уже семь!

Я честно попыталась вспомнить, зачем мне покидать уютную постель в такую рань, но в голову ничего не приходило.

— Но ведь я не просила будить меня! Сегодня воскресенье!

— Опоздаем!

— Куда?

— А то вы не помните!

Я плюхнулась на кровать. Вот беда! Значит, мы с утра куда-то едем. Причем, скорей всего, это семейный выезд, иначе с какой бы стати Ирке находиться в таком возбуждении? Надо же, совершенно ничего не помню. Ладно, попытаюсь сориентироваться. Сегодня воскресенье, часы показывают начало восьмого… А что люди могут делать в декабре, в выходной день, столь ранним утром? Куда они способны отправиться в глухую темень, вместо того чтобы сладко почивать в мягких подушечках? Ох, какая непростая ситуация… Похороны? Нет-нет, слава богу, все вокруг живы. Или, может, свадьба у нас, бракосочетание? Минуточку, а кого и с кем? Невеста в семье всего лишь одна — Манюня, но она, насколько я знаю, пока не обзавелась женихом. Впрочем, есть еще Дегтярев, холостой мужчина. Но навряд ли полковник…

— Так вы идете? — поторопила меня Ирка.

Я набрала полную грудь воздуха. Хорошо, пусть домработница считает хозяйку склеротичкой, особой, окончательно потерявшей ум и память, но нельзя же ведь начать собираться невесть куда. В конце концов, существует такая вещь, как дресс-код: согласитесь, в белом платье и фате вы будете глупо выглядеть на кладбище, а черный костюм и букет из четного количества орхидей — совершенно неуместные вещи в момент венчания.

— Куда? — Я наконец решилась прояснить ситуацию.

— Что? — вытаращила глаза Ирка.

— Куда мы едем? — задала я вопрос напрямую.

— Господи! — всплеснула руками домработница. — Неужто забыли?

В ее голосе звучало такое откровенное удивление, что я быстро ответила:

— Нет, конечно.

— Тогда чего спрашиваете? — резонно продолжила Ирка.

— Ну.., так.., для поддержания беседы, — стала выкручиваться я. — Лучше скажи, что натянуть на себя?

— Приличную вещь, — прищурилась Ира. — Не джинсы! Все-таки государственное дело, народ вокруг разнарядится, бабы шубы нацепят. С одной стороны, конечно, смешно, но, с другой — понятно: если уж доха куплена, то ее следует выгуливать.

Я окончательно впала в ступор. Государственное дело? Господи, обычно я все же постепенно припоминаю некстати забытую информацию, а сейчас в голове полнейшая пустота. Ну все, кажется, ко мне пришел старик Альцгеймер [1].

— А наш народ уже готов? — осторожно осведомилась я.

— Ванька в машине сидит, а я пошла вас поторопить, — ответила Ирка. — Манюня на занятиях в кружке, другие на работе. Только вас ждем.

Вот тут мне стало совсем нехорошо. Ванька — это наш садовник Иван. Он же по совместительству дворник, электрик, слесарь, плотник и муж Ирки, един во многих лицах. [2]Так куда я намеревалась поехать со сладкой парочкой?

— Несознательные они люди, — недовольно продолжала тем временем Ирка. — Уж сколько по телику говорили, убеждали… Нет! Умотали по своим делам, никто о государстве думать не желает!

— Ира, — заорала я, — говори живо, в какую степь мы направляемся!

— Так на выборы!

Я плюхнулась на кровать.

— И кого выбирать надо?

— Ясное дело, депутата, — пожала плечами Ирка.

— Которого? — тупо вопрошала я.

В глазах домработницы метнулось изумление.

— А чего, их много?

— Думаю, да, — пробормотала я, преспокойно залезая под уютное, теплое одеяло.

— Не правда ваша! — с жаром воскликнула Ирка и вытащила из кармана мятую листовку. — Глядите, вчерась на наши ворота наклеили, значит, за него голос отдать надо.

Я бросила взгляд на бумагу. Посередине красовалось фото лысого дядьки в круглых, совершенно идиотских очках, внизу стояла надпись, сделанная крупными буквами: «Картинкин Михаил Семенович — наш общий выбор».

— Вот, — потрясла рекламной дацзыбао Ирка, — ясно и понятно!

— Спасибо тебе, — ответила я, блаженно закрывая глаза, — очень благодарна за заботу, но, к сожалению, плохо себя чувствую. Короче, ступайте с Иваном вдвоем.

— Угу, — протянула Ирка и, шаркая тапками, ушла.

Ко мне, мягко мурлыча колыбельную, начал подкрадываться сон, я удобно вытянулась, мои руки обхватили подушку.