Анна Данилова - Детектив-пикник [сборник litres]

И все же она решилась:

– Скажи, Наташа, ты заказывала все эти роскошные платья специально для пикника? Для одной фотографии?

Почему бы и не задать этот вопрос, ведь платья стоят больших денег, и на их создание ушли драгоценные ткани, кружева, а работа мастериц сколько стоит! Платья, корсеты… Все это стоит целое состояние! Хотя у богатых свои причуды. Наташа ведь ясно дала понять, что ее муж хорошо зарабатывает.

– Вообще-то я собираю коллекцию таких платьев… У меня их уже около тридцати. Реанимирую образы женщин – героинь полотен импрессионистов. Это мое хобби. Мы все здесь помешаны на импрессионистах.

– И Даша?

– Да, я же говорила… Правда, Катя до сих пор путает Моне и Мане…

– Ну ладно тебе выдавать мои постыдные секреты, – пьяненькую Катю развезло. Она уже полулежала на скатерти и грызла яблоко. – Когда ты сказала, что хочешь сделать нас героинями картины Моне, я на самом деле подумала, что мы будем сниматься в чем мать родила…

– Но на картине Мане только две женщины, и лишь одна обнажена, – все-таки вставила свое слово Лена. И вдруг добавила: – Она вообще странная. Мужчины одеты в черные официальные костюмы и смотрятся неестественно на фоне природы… А обнаженная женщина начисто лишена какой-либо сексуальности… Я уж не говорю про женщину, стоящую в воде на заднем плане… Не понимаю, что вообще находят в этой картине примечательного? Там все фальшиво, плоско, ненатурально, нет объема…

Катя, слушая Лену, даже протрезвела как будто бы, приподнялась, уселась и уставилась на нее с интересом. Наташа тоже повернулась к ней. Подошедшая тихо Верочка также застыла, слушая новенькую.

– Ты что, художница?

– Нет. Просто у меня дома есть большой альбом импрессионистов, он достался мне от моей бабушки. Я знаю многие картины.

– Значит, говоришь, женщина начисто лишена сексуальности? – Наташа снова раскурила новую сигарету. – А что скажешь о мужчинах?

– Я считаю, что эта картина об унижении… Женщина без одежды все равно что без кожи и очень уязвима, в то время как мужчины запакованы в эти ужасные черные костюмы. Она не любит ни одного из этих мужчин… Возможно, ее заставили раздеться… Не знаю… Меня коробит от этой картины!

– Быть может, она напомнила тебе что-то из твоей жизни?

Лена резко повернулась к Наташе.

– Нет, я никогда бы не разделась в присутствии двух одетых мужчин…

– А я бы разделась, – глядя Лене в глаза, холодно произнесла Наташа. Она поднялась, потянулась, словно демонстрируя свое тонкое гибкое тело. Бледно-голубые короткие джинсы, белая майка обтягивает полную грудь. Вот она, Наташа, была не только красива, но и сексуальна. А ведь она изменяет своему мужу, подумала Лена. Катя – нет. Вера – тоже нет. А Наташа переполнена желаниями. Как же ей живется без любви? С кем она утоляет свою страсть?

Ей так захотелось узнать о Наташе больше, подружиться с ней, что она на какое-то время унеслась мыслями в будущее, мысленно рисовала картинки их с Наташей встреч с долгими задушевными разговорами. Не с Катей, не с Верой и уж точно не со странной исчезающей Дашей, ей хотелось бы сблизиться с Наташей. Была в ней какая-то глубина, тайна…

– Я вам так скажу, девочки… Верочка, присаживайся и не кисни, у тебя все еще будет окей! Так вот… Да, я бы разделась, честно, но только при условии, если бы меня попросил об этом мужчина. Любимый мужчина. Думаю, все, кто испытал это чувство, поймут меня.

– Я – нет, – сразу отрезала Вера. – И что же это получается, я не любила? Это что, критерий такой?

– И я бы тоже не разделась, – сказала Катя. – Хотя я мужа своего люблю.

– Мужчина, в которого ты смертельно влюбилась, имеет над тобой власть. Невероятную власть. И я знаю это точно. Предполагаю, что и Даша тоже любит. До головокружения, до абсурда, это такое всепоглощающее, болезненное чувство… Он, ее мужчина, ждет ее каждое шестнадцатое июня, и она, как самка, подчиняясь могучему животному влечению, стремится к нему и не может контролировать себя.

– Так, девочки, ей больше не наливать… – скомандовала Катя, поднимаясь и отбирая у Наташи фужер, наполовину наполненный водкой. – Какой ты бред несешь! Да ее скорее просто запугали, и никакой это не инстинкт, она же человек, а не корова какая или сучка… ну тебя, Наташка…

– А ты, Вера, так и состаришься рядом со своим кобелем и никогда не узнаешь, что такое настоящая любовь, страсть… Бросай его, немедленно! Ты молодая, красивая девка, тебе не таблетки смертельные надо пить, а любить! И только когда ты поймешь, что это за чувство, когда от одного даже голоса мужчины поплывешь…

– Наташа, прекрати, ты же провоцируешь ее! – воскликнула Катя. – Оставь ее уже в покое, пусть она сама во всем разберется!

– Да мы чуть не похоронили ее зимой, ты что, забыла! Ты посмотри, какая она молодая, хорошенькая, какая у нее кожа, волосы, а глаза?! Это же настоящие озера! И все это могло уже гнить в могиле!!!

– Не слушай ее, Вера… Она сама не понимает, что говорит…

– Да он гад, понимаешь?! Все они гады.

– Но твой-то не гад… – Вера смотрела на Наташу широко распахнутыми глазами, и по щекам ее текли слезы. – А со своим я разберусь…

Вера бросила взгляд на Лену и, словно опомнившись, что рядом находится посторонний (да, она так и посмотрела на Лену, словно обожглась!), даже рот прикрыла рукой, чтобы не проговориться.

– Вот и молчи, – Катя перехватила ее взгляд.

– Но если не она его, тогда он – ее, – презрительно сощурив свои янтарные глаза, прошипела Наташа.

– Прекрати! – закричала на нее Катя. – Что ты несешь?!

– Он уже бьет ее, один раз изнасиловал… Он агрессивен и опасен! Я вообще удивляюсь, как только ему дали разрешение на ношение оружия.

Вера вдруг куда-то ушла, туда, где еще недавно стояла машина, и вернулась с большой пляжной красной сумкой. Глядя на Наташу, она похлопала ладонью по сумке.

– Вот и хорошо. Держи его при себе, – пьяно проговорила Наташа.

– Две дуры, вам вообще нельзя пить! – бросила в досаде Катя.

– Они ненавидят нас за то, что мы умнее их и у нас более сложная организация… – вдруг растянувшись прямо на траве, сказала Наташа. – Они вообще с другой планеты. Они никогда не поймут нас и не оценят нашу любовь. Да, у меня есть любовник. Он совсем молодой. Студент-медик. И мне хорошо с ним. Но, девочки, какая же он скотина! Циник! Он не скрывает, что пользуется мной, с удовольствием берет у меня деньги. Он негодяй, но я, как та пчелка, за которой ты бегала, Веруся, увязла в меду… Мне с ним так сладко, и я пропала, вот совсем пропала. Я погибаю. Если мой Алик только узнает о том, где и с кем я провожу время, ему будет очень больно… А я чувствую себя просто животным.

– А мне тоже знакомо это чувство… – сказала Лена. – И я не понимаю, что мне с ним делать. Я тоже погибаю. У меня мозг отключается, когда я с ним… Вообще ничего не соображаю.