Марина Серова - Вечный двигатель смерти

Он в ожидании уставился на меня. А я не понимала, чего он ждет.

– Не доходит? – спросил Горелов.

– Ну, почему же, уже дошло, – ответила я. – Она профессиональная спортсменка. Но как это относится к делу?

– Навыки, которые она поддерживала в течение долгих лет, у нее сохранились до самого конца, – продолжал намекать Горелов. – Акробатика – дело серьезное. Ты должен уметь правильно падать, правильно переворачиваться в воздухе, чтобы приземлиться, не сломавшись.

Ох, ты ж, мать моя. И как мне в голову не пришло раньше? Хотя нет. Не могло прийти, я же пока что собираю анамнез. И я бы обязательно догадалась, но Горелов опередил меня.

– Подполковник Кирьянов сказал, что она выпала из окна. Дом высокий, сами видите. Но акробат смог бы свести травмы к минимуму хоть как-то. Вам так не кажется?

– Думаете, что при падении она вполне могла бы сгруппироваться и даже выжить? – спросила я.

– Именно так, – подтвердил Егор, – но только в том случае, если она сама сделала бы прыжок. То есть заняла исходную позицию, «включила» мышечную память, рассчитала траекторию и прочее.

– Тогда это не было бы похоже на падение. Или травмы были бы менее серьезными, – предположила я. – Не забываем, что любой профессионал может ошибиться и дать маху на ровном месте.

– Нет, нет, нет, – замотал головой Горелов, – не ее случай.

– Но зачем ей показывать акробатические трюки таким способом? – не отставала я. – В этом же нет никакого смысла. Зачем сигать из окна?

– А она и не сигала, – перебил меня Горелов. – Ей помогли.

Я задумалась. Вот, значит, как. Вместо несчастного случая назревает даже не самоубийство, а убийство.

– Она могла поскользнуться, когда мыла окна, – предположила я. – Внезапно сорвавшись с высоты, любой мог бы растеряться.

– Я о том и говорю, – с нажимом произнес Горелов. – Ей незачем было сводить счеты с жизнью. Вчера она была счастлива. Мы виделись, и она сияла. А сегодня ее нет.

Несмотря на то что Егор выпил, он казался совершенно трезвым. Рассуждал здраво, а не как человек, который воодушевился, подогрев себя спиртным.

– Остается мойка окон, во время которой она оступилась, или что там еще? – спросила я. – Убийство? Вы предполагаете, что ее могли специально выбросить из окна? Или заставить это сделать?

– Да не мыла она окна! – выкрикнул Горелов, потеряв терпение от моей непроходимой тупости. – Не мы-ла! Она высоты боялась, как огня!!! Понимаете? Вот это я и не сказал вашему Кирьянову! И говорю теперь вам!

Впрочем, Егор вскоре успокоился. Извинившись и выслушав мои уверения в том, что я уже давно все забыла, он решил сменить вино на чай.

Жарища ушла спать. Наступило время теплого марева, которое вскоре должно было уступить место сумеркам.

– У вас есть ключи от ее квартиры? – спросила я.

– Откуда? – удивился Егор.

– На всякий случай, – предположила я. – Вы же дружили. Мало ли что?

– Дружили, но не до такой степени, чтобы я мог в любое время зайти в ее дом, – напомнил Егор.

– Значит, попасть к ней в квартиру невозможно?

– Ключи были у Вики, но она уже в больнице, – вспомнил он.

– Откуда вы знаете, что Вику увезли в больницу?

Мой вопрос Горелова нисколько не смутил.

– Я был неподалеку и слышал, как Нина говорила о клинике подполковнику Кирьянову, – объяснил он.

Нина?! Я не ослышалась? Горелову известно, что Вика страдает целым букетом психических расстройств, но это можно объяснить тем, что он был частым гостем в доме погибшей Елены Соломко. Но Нину Тимофеевну-то он откуда знает?

– Какая такая Нина? – поинтересовалась я.

– Нина, и все. Не знаю фамилии, не знаю отчества. Это психиатр, лечащий врач Вики. Она навещала ее, нас однажды Елена познакомила.

– Понятно.

Блин, я могла бы сама догадаться. Но Горелов словно опережал меня на несколько шагов.

– Поэтому возможности попасть к Елене в дом у меня нет, – заключил он.

– Я поняла. Ничего, полиция вскроет дверь. Обязательно. Там все равно нужно все проверить.

– Когда вскроет?

– Скоро, Егор. Очень скоро.

Задумавшись, я взяла из стакана хлебную палочку и сунула ее в рот. Она оказалась соленой, с привкусом чеснока.

Значит, нет у Горелова доступа к нужной двери. Вообще-то вскрывать квартиру Елены могут совсем не скоро. А вдруг у нее на плите что-то готовилось, когда она упала?

– Егор, мне обязательно нужно попасть к ней в дом, – твердо заявила я и поднялась с табуретки.

Горелов смотрел на меня снизу вверх, и его взгляд выражал ужас и восхищение одновременно.

– Ладно, – пробормотал он. – А я при чем?

– Просто ставлю в известность. У меня с собой есть целый набор отмычек. Попытаюсь их использовать.

– А что вы там будете делать? – напрягся Горелов.

– Осматривать территорию.

– Обыск?

– Упаси, боже. Просто осмотрюсь.

– И я вам тоже там нужен?

Я осмотрела его с головы до ног.

– Сгодитесь.

– Ну, спасибо. Обрадовали. Теперь жизнь обрела смысл.

Горелов молча скрылся в комнате. Вернулся через минуту с сумкой через плечо.

– Набор на все случаи жизни, – сообщил он, похлопав по сумке. – А это законно?

– Ну, я же показала вам удостоверение, – напомнила я. – И я дружу с подполковником Кирьяновым. Перед ним и буду отвечать. И потом, Егор, мне бы даже хотелось, чтобы вы были рядом. В память о Елене.

– О’кей, – тут же согласился Горелов, открыл входную дверь и пропустил меня вперед.

Несколько минут мы пытались вынюхать из замочной скважины запах гари, но ничего похожего не обнаружили. Горелов хотел было сломать замок одним из своих инструментов, но я опередила его, достав отмычки.

Несмотря на то что замок был простым, поддался он не сразу.

Мы зашли в квартиру и аккуратно прикрыли за собой дверь. Не хватало еще, чтобы нас застукали любопытные соседи.

По ушам тотчас ударила тишина.

– Никого, – констатировала я.

Егор вжался в стену. Вид его был очень растерянным.

– Постойте тут, – попросила я.

Оставив Горелова у порога, я бегло осмотрела квартиру. Никого.

По пути обнаружила комнату Вики.

Это была ее комната, не Елены, ошибиться было трудно. Самая обычная обстановка. Никаких кровавых рисунков на обоях. Светлые занавески, разноцветный плед вместо одеяла на разобранной кровати. На полках книжного шкафа книги на английском языке. На подоконнике ряд смешных кактусов. Ноутбук в корпусе цвета бронзы. Большие красные наушники, висевшие на спинке стула.

Ни одного депрессивного элемента. А ведь именно в этих стенах девушка в прямом смысле сходила с ума.

На кухню я снова зашла первой. Еще стоя на лестничной площадке, поняла, что Елена в момент трагедии ничего не пекла и не жарила. Конфорки были выключены.