Дарья Донцова - Лазурный берег болота

– Вот косорукая! Такую хорошую вещь разбила.

Боря спокойно сказал:

– Не беда. Сделаю новую полочку. – Потом присмотрелся и обрадовался: – Она цела, просто состоит из двух частей. Сейчас верхняя отвалилась, под ней бархатная ткань. Странно. Ну-ка!

И сдернул материю. А там!

Варвара прикрыла глаза.

– Ювелирный магазин. Чего только нет! Кольца, серьги, ожерелья, золотые монеты. Мы, наверное, минут пять стояли в шоке. Потом Боря опомнился.

– Поеду к Николаю Петровичу.

– Зачем? – спросила мама.

Берг серьезно ответил:

– Светлана Тихоновна, это не мои вещи и не ваши. Мебель стояла у Каменева. Или он сам все занычил и забыл, или это клад его родных. Надо вернуть чужое. Красть грех.

Варвара усмехнулась.

– Мать-то, конечно, хотела себе все оставить, но поняла: если так поступит, Боря уедет и больше не вернется. Желание, чтобы дочь удачно вышла замуж, перевесило жадность. Мама начала выкручиваться:

– Я спросила «зачем», имея в виду, зачем зря машину гонять, тут пешком пять минут ходу. Не надо ему нести клад. Пусть сам придет и заберет. А то еще скажет: «Не все притащили».

Борис меня за руку взял.

– Пошли, Варя, вдвоем веселей.

Берг умолкла, потом посмотрела мне прямо в глаза.

– Не поверите, что случилось дальше. Николай Петрович оказался в доме, у него ремонт шел. Видно, лица у нас были такие, что он сразу отвел нас в сад в беседку и спросил:

– Что стряслось?

Боря рассказал ему про драгоценности и замолчал. Каменев тоже рта не раскрывает. Мы на него уставились, он встал и речь толкнул:

– Шкаф мне тетя отдала, я думал, он подойдет мне в кабинет. А он по высоте не подошел. Родственница умерла, детей у нее нет. Вы нашли клад, и вы честные ребята. Давайте его поделим. И конец истории.

Я чуть дара речи не лишилась.

– Вы не заберете все богатство?

Он спокойно так улыбнулся.

– Спасибо тетушке, что столько ценностей мне оставила. А вам по закону положено.

Мы просто ошалели. Боря перед уходом сказал:

– Если передумаете, то приходите, мы сейчас немного продадим, большая часть останется.

Николай покачал головой:

– Все! Тема закрыта.

И мы вернулись домой, потом быстро сбыли старый дом, уехали подальше от родных мест. Боря открыл фирму. Ну, вот так.

– Интересно, – воскликнула Дюдюня, – в шкафу были спрятаны чьи-то драгоценности? Может, у Варвары осталось колечко? Брошка? Любопытно посмотреть.

– Говорит, что нет, – вздохнула я. – Сначала они купили большой участок, построили дом, обставили его, обзавелись машинами. Затем Борис основал фирму, жила семья на широкую ногу. Не один год провели без печали, потом заболела Светлана. В России ее лечить отказались, Варя увезла мать сначала в Германию, затем в Израиль. Светлана Тихоновна прожила с серьезной болезнью не один год, регулярно летала за границу на лечение. Все это стоило немалых денег. После ее смерти Варя и Боря стали жить вдвоем, муж заболел через несколько лет после кончины Светланы. Его тоже долго лечили.

– Варвара тебе подробно описывала, как боролась за жизнь матери и супруга? – спросила Дюдюня.

– Верно, – согласилась я, – и чем больше она говорила на эту тему, тем крепче становилась моя уверенность: есть еще запас ценностей, не все продано. Вдова занимает огромный роскошный дом. В прихожей, дальше которой меня не пустили, была идеальная чистота. Ни пылинки, ни соринки, просторный сад заботливо подготовлен к зиме. Кое-какие кусты укрыты. Дорожки подметены, нет опавшей листвы. Под навесом стоял новенький автомобиль отнюдь не эконом-класса. Сомневаюсь, что женщина сама моет особняк, занимается посадками и водит машину. Внешне Варвара прекрасно выглядит: волосы покрашены, уложены, все явно сделано в дорогом салоне, маникюр свежий. На вешалке висела сумка стоимостью более ста тысяч, пальто от той же фирмы, оно еще дороже. Правда, Берг несколько раз повторила:

– Фирма мужа до сих пор работает и процветает, благодаря этому я могу себе позволить привычный образ жизни.

– «Берг и Берг» на самом деле занимается перевозками, – подал голос Димон, который сидел перед ноутбуком, – но назвать контору большой нельзя. У них пять машин, шоферы, грузчики. Заказы есть, но конкуренция в этом бизнесе огромная. Думаю, Варваре прибыли хватит только на скромное проживание.

– В конце концов, нам не интересно, осталась ювелирка у вдовы или нет, – остановила я Димона, – они не украли украшения, хотели их вернуть. А Николай предложил им двадцать пять процентов от суммы «клада».

Дюдюня повернулась ко мне:

– Почему? Твое мнение?

– Наверное, он догадался, чьи это ценности, – предположила я. – Скорей всего, они принадлежали жертвам Игоря.

– Ты говорила про золотые монеты, – напомнила Дюдюня.

– Варвара про них сказала, – кивнула я, – среди колье, колец, серег, браслетов мелькали монеты.

– Колье, – повторила Дюдюня.

– Игорь подстерегал на улице простых женщин… – начал Миша.

– Он предпочитал стройных, светловолосых, не старше тридцати лет, – уточнил Димон, – внешне самых обычных.

– Но охоту вел на улице, – продолжал Михаил, – много вы знаете девушек, которые ходят в супермаркет в бриллиантовых ожерельях? Те, кто имеет подобные ювелирные украшения, посылают за покупками прислугу. И на работу так никто тоже не пойдет.

– Вспомним время, когда охотился Игорь, – вступил в беседу Никита Павлович. – Не так давно закончилась война, народ массово обеднел. Да, еще были представители аристократических, купеческих фамилий, у них надежно припрятаны родовые украшения. Но они в них никогда из дома не выходили, боялись расспросов: «Ой, откуда у тебя такая красота?» И золотые червонцы они в сумочках не носили. Вы сейчас думаете о том же, о чем и я?

– В полке были спрятаны сокровища Рудольфа, – предположила я, – отца Игоря.

Того, кто грабил и убивал нелегальных эмигрантов.

– Если там на самом деле были очень дорогие вещи, то, думаю, да, – согласилась Дюдюня.

Димон постучал пальцами по клавиатуре.

– Возникают вопросы. Почему Рудольф не увез ювелирный запас? По какой причине милиция, проводя обыск в доме Игоря, не заметила, что полка с начинкой? Вот что побудило Николая Петровича поделиться ценностями с Бергом, понятно. Он просто заткнул им рот. Не получив ничего, они могли развязать язык. А получив жирный кусок, точно промолчат.

Дюдюня поморщилась.

– Дима, не смотри на меня так. В моей голове роятся те же подозрения.

– Он умер в свой день рождения, – вдруг сказал Коробков.

Мне стало жаль Каменева.

– Бедняга. Наверное, проснулся утром, думая о том, что его ждут приятный день, поздравления, подарки.

– Смерть, по расчетам эксперта, наступила в районе девяти-десяти утра, – сказал Димон. – Тань, позвони Веронике, спроси: «Что вы хотели подарить отцу и мужу?»