Люся Лютикова - Доживем до зарплаты

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

Я задумалась. Пожалуй, Лена права. Я тоже до конца не верю в невиновность Стремиловой. Вот только наскребу ли я денег на билет?

– А может, милиция уже нашла преступника? – спросила Лена.

Я махнула рукой:

– Как же, найдут они! Я думаю, этими делами вообще никто не занимается. Ждут, когда Вера выйдет из больницы, чтобы повесить на нее отравление Джульетты, а второе покушение свести к несчастному случаю. Кстати, как там Вера?

– Плохо, – нахмурилась Пономарева, – состояние все еще тяжелое, врачи никого к ней не пускают.

Лена заварила чай и налила мне в чашку пахучую жидкость.

– Может, хотите пастилу?

Она достала ту самую коробочку, которую мы с Верой не решились открыть. Мне почему-то было стыдно признаться Пономаревой, что у меня появилась такая фобия.

– Нет, я худею, – соврала я. – Это вам, стройным женщина, хорошо, можете ни в чем себе не отказывать, а нам, толстушкам, приходится знать меру.

– Так уж ни в чем не отказывать! Бывали дни, когда я сидела на одном кефире и черном хлебе. По одежке протягивай ножки!

Я вспомнила, что Лена приехала в Москву из провинции, в Первопрестольной ей пришлось нелегко. Зато она может гордиться, что все-таки покорила столицу.

– Кстати, вчера я познакомилась с одной цветочницей, и она мне поведала дикую историю…

Я рассказала, как алчный Тимур оставил Оксану без зарплаты.

– Представляете, какое свинство! Люди и так ишачат с утра до ночи за копейки, так еще и эти гроши у них отнимают! На что, спрашивается, девушке жить?

– А нечего сюда переться! – с неожиданной злостью заявила Лена. – Москва для них будто медом мазана! Едут и едут! Хотели жить в столице? Пожалуйста! Только, уж извините, квартиры с видом на Кремль закончились. Остались одни бараки и места в общежитии, и то не для всех.

Я оторопела. Признаюсь, мне тоже не нравится, что улицы забиты народом, что в метро не протолкнуться, но я понимаю: любой человек имеет право жить где хочет. И разрешения у какой-то там Люси Лютиковой или Лены Пономаревой он спрашивать не обязан. Но Лена считала иначе.

– Надо вводить квоты.

– В смысле?

– В смысле отбирать тех, кто столице нужен. Вот, например, раньше, при социализме, в Москве оставались лучшие кадры из провинции: талантливые врачи, ученые, архитекторы. А сегодня к нам без ограничений прется всякий сброд. Вчера он работал младшим чабаном, а сегодня – здрасьте пожалуйста! – уже водитель маршрутки. Поэтому и столько аварий на дорогах со смертельным исходом.

Мне показалось, что Пономарева сваливает разные проблемы в общий котел.

– А кто будет решать, нужен этот человек Москве или нет?

– Мы, народ!

Я хмыкнула. Ох, сдается мне, ни к чему хорошему такая политика не приведет. Все закончится введением очередного препятствия для иногородних – прописки, регистрации, несмываемой метки на лбу. Воры и прохиндеи вроде Тимура легко обойдут эту преграду, а честная трудяга Оксана, от которой столице одна польза, опять останется в дураках.

– И вообще, кто сказал, что в Москве жизнь лучше? – кипятилась Лена. – Это иллюзия! Да, здесь крутятся бешеные бабки, но кому они достаются? Паре-тройке олигархов! А мы, обычные москвичи, копаемся в такой же навозной яме, что и провинциалы. Какой смысл ехать?

И тут Лена ошибается. Да, жить в столице тяжело, но в регионах – еще хуже! Помните, в Москве из-за энергетического кризиса на сутки отключили электричество? [3] Речь идет о веерном отключении электричества в отдельных районах Москвы и Подмосковья, которое случилось 25 мая 2005 года. ( Прим. автора .) На сутки! Впервые за сто лет. На улице было двадцать пять градусов тепла. Какой сразу поднялся вой! Все правительство встало на уши! Немедленно завели уголовное дело! Телевизор по всем каналам верещал о «наступившем конце света»!

А все Приморье уже второй десяток лет живет без отопления и горячей воды, население греется теплушками, как во время войны, – и хотя бы одного депутата это волнует? А знаете ли вы, что на Крайнем Севере, в тридцатиградусные морозы, веерное отключение электричества – в порядке вещей? Как люди там выживают – уму не постижимо! Хоть раз об этом передали по телевизору?

Поэтому и стремятся все в Москву. Потому что здесь – лучше. Вернее, не так дерьмово, как на остальной территории нашей необъятной Родины.

И тут у меня словно открылись глаза! Я вдруг ясно осознала, что передом мной – не Лена Пономарева! Эта женщина абсолютно точно не приезжала из провинции в Москву, не жила в общежитии, не скиталась по съемным углам. Потому что человек, который сам прошел все круги ада, уготовленные в столице приезжим, никогда не заикнется ни про какие квоты.

И еще одно обстоятельство. Насколько я помню, Вера рассказывала, что в кооперативе «Чистый дом» работали самые симпатичные студентки на курсе. А дама, которая сидит сейчас передо мной, из-за квадратной челюсти и внушительного носа весьма смахивает на лошадь Пржевальского.

Господи, незнакомка орудует в квартире Веры, как у себя дома, открывает дверь ее ключами, лезет в продукты на кухне! Вдруг это воровка? А может, вообще убийца? У меня похолодела спина.

Надо действовать, и немедленно!

– Ой! – я схватилась за левую грудь. – Что-то сердце прихватило! Наверное, от всей этой беготни. Лена, пожалуйста, принесите корвалол!

– Я мигом, аптечка в ванной, – сказала она и выбежала из кухни.

Я тотчас кинулась к черной дамской сумочке, лежащей на стуле. Я не ошиблась, сумка принадлежала лже-Лене. В боковом кармашке я обнаружила ее паспорт. «Елена Валерьевна Толмач», – прочитала я. Все-таки Елена! «Родилась в Москве»! Ага, интуиция меня не подвела! Я судорожно листала страницы. Вот, «зарегистрирована по адресу: г. Москва, ул. Газгольдерная, д. 1, кв. 11».

Я заметила ее боковым зрением, но было уже поздно. Что-то тяжелое опустилось мне на голову, и я потеряла сознание.

Очнулась я от кошачьего мурлыканья в самое ухо. Обычно таким деликатным образом меня будит по утрам Пайса.

– Брысь! – пробормотала я и повернулась на другой бок.

Что-то не так. Почему диван такой жесткий? И холодный? Боже, до чего раскалывается голова!

Я разлепила один глаз и увидела, что лежу на полу, а вокруг меня столпились кошки. Я сразу вспомнила, где нахожусь.

С трудом приподнявшись, я села и огляделась. Елены нет, это хорошо. Я пощупала голову и обнаружила на затылке огромную шишку. Надо полагать, я еще легко отделалась. Интересно, чем это она меня ударила? И сколько времени я тут пролежала без сознания?

Голова кружилась, ужасно хотелось пить. Кряхтя, я доковыляла до раковины и припала к крану.

Какая вкусная холодная вода! Я пила огромными глотками, как бегемот, и не могла напиться. Мелькнула мысль, что сырая вода – это верная дорога к дизентерии. Но бывают моменты, когда тебе плевать на микробов.