Люся Лютикова - Доживем до зарплаты

Скоро Толмач обнаруживает, что Вера жива. Тогда она предпринимает вторую попытку: выслеживает Субботину и толкает ее под колеса мчащегося автомобиля. Ей повезло, водитель скрылся, но чтобы пустить милицию по ложному следу, Елена выдает себя за подругу Веры и называет другую марку и цвет машины. Чтобы контролировать состояние ненавистной соперницы, Толмач едет вместе с ней в больницу.

– По дороге Елена прихватывает сумочку Веры, поэтому у нее были ключи от ее квартиры.

– Понятно. Тут она знакомится со мной. Я сдуру принимаю ее за Лену Пономареву, давнюю подругу Веры, и рассказываю ей о своем расследовании.

Руслан улыбнулся:

– Ну, думаю, ты не представляла для нее особой опасности – копала совсем в другом огороде!

Я мгновенно взъелась:

– Ага, а кто пытался отправить меня в Волжский, подальше от Москвы? Толмач настаивала, что именно Татьяна Стремилова является убийцей, и мне необходимо срочно садиться в самолет.

– А кто это – Стремилова?

– Не важно, – отмахнулась я. – И не забывай, что именно я раскусила Толмач. За что и поплатилась шишкой на голове. И опять же именно я обезвредила ее в больнице!

Капитан скептически хмыкнул, но не решился ничего сказать.

– Вот что я еще хотела спросить: травма у Веры была тяжелая?

– Не такая, как хотелось бы Елене. Собственно, состояние ее уже стабилизировалось, она обязательно поправилась бы. А этого Толмач не могла допустить. Обезвредив тебя, она рванула в больницу. Надев белый халат и шапочку, она без труда проникла в отделение. Тут, правда, ей пришлось потаиться по углам. Елена дождалась, когда Вере поставят капельницу с лекарством, повязала повязку на лицо, уверенно подошла к больничной койке и на глазах у соседей по палате поменяла препарат! Никто ничего не заподозрил – если медсестра чего-то делает с капельницей, значит, так надо.

Руслан помолчал, а потом добавил:

– Женщина – это слабое, беззащитное существо, от которого невозможно спастись. Каждый раз, когда я расследую преступление, которое совершила дама, я прихожу к такому выводу.

– У тебя есть еще вопросы? – поинтересовался капитан.

– Есть, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – Кто такая Марина?

– Марина? – взгляд у Руслана был чистый и невинный, как первый подснежник. – В смысле?

Я начала терять терпение:

– В смысле – девушка с таким именем! Ты ее знаешь?

– Ну я много знаю Марин. Среди них попадаются убийцы, воровки, наркодилерши. Ты про которую спрашиваешь?

– Ты сам прекрасно понимаешь, – сказала я со значением.

Супроткин вздохнул:

– А ты действительно хочешь это знать?

И тут я вдруг поняла: нет, не хочу. Пусть кто-то скажет, что я по-страусиному прячу голову в песок, но надежда не должна меня покинуть. В конце концов, меньше знаешь – крепче спишь, а врач прописал мне хороший сон.

– Ладно, забудь, – весело сказала я. – Ну что, пошли?

На улице Руслан предложил:

– Тебя подвезти?

Я вспомнила, что на сегодня у меня запланировано еще одно дело, и присутствие капитана будет очень кстати.

– Подвези, будь другом, тут недалеко, буквально пару остановок, если на метро.

– Нет проблем.

В машине я ласково завела:

– Скажи честно, Русланчик, я тебе помогла с расследованием?

– Ну, отчасти.

– Тогда окажи небольшую услугу, – взмолилась я, – тебе ничего не надо делать! Просто постой рядом!

– А в чем дело?

– Сам увидишь.

Около метро капитан припарковал машину, и мы спустились в подземный переход. Оксана сидела в своем цветочном киоске.

– Когда он придет? – спросила я у нее.

– С минуты на минуту.

– Веди себя, как договорились.

Ксюша принялась опрыскивать букеты водой, а мы с Русланом затерялись в толпе.

Через пять минут показался он. Я его сразу узнала: толстый, вальяжный, держится гордо, словно павлин в зоопарке.

Я подошла к нему и взмахнула своими «корочками»:

– Тимур Асланбеков? Майор милиции Лютикова. Это капитан Супроткин. – Руслан встал рядом. – На вас работает эта девушка?

Я кивнула на Оксану, и она сразу забилась в угол.

– А что такое?

– Она подозревается в убийстве троих человек. Мужчин!

Тимур круглыми глазами уставился на работницу:

– Она?! Нэ может быть!

– Еще как может. Для ареста нам нужны ее документы.

– Конэчно, конэчно, – засуетился. – Я дэржу их с собой. Мало ли что. Эти дэвушки такие нэнадежные, могут сбэжать с таваром.

– Правильно поступаете. – Я забрала паспорт Оксаны. – Знаете, что она сделала с теми тремя мужчинами? Отрезала им мужское достоинство!

Я выразительно посмотрела на штаны Тимура.

– Вах! – Он схватился за означенное место.

Такие свиньи, как Тимур, почему-то очень пекутся о своем мужском достоинстве. Хотя размножаться им категорически противопоказанно.

– Кстати, если вам интересно, эти мужчины были ее работодателями. Она работала на них несколько месяцев, а потом – хрясь!

Я энергично взмахнула рукой, и Тимур отскочил от меня на три метра.

Краем глаза я заметила, что Руслан едва сдерживает смех. Чтобы не расхохотаться, капитану пришлось изобразить приступ кашля.

– Мы можем забрать Оксану только на сутки, – продолжала я спектакль. – Так что не беспокойтесь, завтра она снова будет с вами.

Тимур замахал руками:

– Нэ нада! Я нэ хачу! Сажайте ее в тюрьма! Навсэгда!

Я скорчила огорченную физиономию:

– Мы бы рады, но не можем. Следственные изоляторы теперь плохо финансируются…

Тимур тупо смотрел на меня:

– Э?..

– Денег не хватает! – открытым текстом заявила я.

Бизнесмен протянул мне стодолларовую купюру. Я бумажку взяла, но с достоинством сказала:

– На эти деньги в тюрьме смогут кормить только кошку.

Тимур выгреб из карманов все содержимое, всунул мне в руки и закричал:

– Вот! В тюрьма! Навсэгда!

Я подошла к Оксане:

– Пройдемте, гражданка!

Девушка понуро склонила голову, мы с капитаном взяли ее под руки и повели к выходу. Тимур напряженно смотрел нам вслед.

В машине мы наконец-то позволили себе расхохотаться.

– Здорово ты его! Класс! – сказала Оксана.

– На, держи, это твое, – я отдала ей мятые купюры.

– Сколько тут? – она бросилась считать. – Господи, здесь же моя зарплата за четыре месяца!

– Вот и замечательно. Значит, он тебе больше ничего не должен. На, держи паспорт, и больше у таких людей не работай.

– Спасибо тебе! – сказала Оксана, в ее глазах стояли слезы. – В Москве ты первая, кто ко мне хорошо отнесся.

– Так теперь будет всегда, – заверила я ее.

Когда Ксюша ушла, Супроткин принялся меня ругать:

– Ты отдаешь себе отчет, что только что совершила преступление?

– Неужели? И какое именно?

– Вымогательство.

– Ничего подобного. Вымогательством могут заниматься люди, которые облечены реальной властью или силой. А у меня что в наличии? Только удостоверение с кучей орфографических ошибок! Тимур сам виноват: надо учиться читать по-русски.