Дарья Донцова - Темные предки светлой детки [litres]

– И был связан с интернатом для людей с проблемами развития в Юрасове, – подключился к беседе Кузя.

– Ничего удивительного, – сказал наш гость, – он был врачом, его дипломная, кандидатская, докторская работы – все посвящены сложной проблеме, как помочь тем, кто не способен к самостоятельному проживанию. Отец посвятил свою жизнь служению таким больным.

– Ваша мать, Зоя Федоровна, одно время была директором этого приюта, – продолжал Кузя.

– Она тоже медик, – кивнул Михаил, взяв из моих рук чашку. – Спасибо, душенька. Матушка моя, как ученый, находилась на среднем уровне. Но как организатору ей не было равных. Гениальный администратор. К сожалению, господь отпустил ей недолгие дни на Земле. Я почти не помню ее.

– Она не сменила фамилию, выйдя замуж, – продолжал наш повелитель компьютеров, – осталась на девичьей, поэтому мы не сразу поняли, чья она супруга. Почему так? – не замолкал Кузя.

Михаил с удивлением посмотрел на него.

– Не знаю ответа на ваш вопрос. Но в годы молодости тех, кто дал мне жизнь, люди не придавали значения оформлению отношений. Скорей всего, мама не хотела возиться со сменой документов. Повторяю, она скончалась, когда я был ребенком, никаких серьезных разговоров со мной мама не вела.

– Ваш отец более не женился? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Михаил Петрович, – не спрашивайте почему. Я воспитывался в семье, где не принято было поощрять детское любопытство. Став подростком, лет в шестнадцать, я понял, что у папеньки есть женщины, но он никогда их не приводил на московскую квартиру, а летом не привозил на дачу.

– Вероятно, у него имелся запасной аэродром? – предположил Сеня. – Арендованное жилье.

Профессор поставил чашку на блюдце.

– Снова должен вас разочаровать: я о подобном не слышал. Но, поскольку еще нестарый академик, обеспеченный, интеллигентный мужчина имел статус вдовца, полагаю, что вы правы. Папенька читал лекции студентам, среди них определенно мелькали симпатичные девочки. Педагог – ученица, это классика жанра: она молода, хороша собой, он при средствах, может помочь ей в карьере. Ничего оригинального, просто временная любовь.

– Вы часто наезжали в школьные годы в Юрасово? – задал очередной вопрос Дегтярев. – Ведь место вашей матери на посту директора занял ее брат Иван Федорович.

– Да, – подтвердил Михаил, – отец его любил.

– А вы, наверное, состояли в дружеских отношениях со своей двоюродной сестрой Наташей, – вкрадчивым голосом промурлыкал Сеня, – она потом на время вышла замуж, но семейная жизнь не сложилась, Наталья Ивановна осталась бездетной, всю себя отдавала обитателям интерната в Юрасове, стала там директором. Заменила Ивана Федоровича, когда он умер.

– Вы мне не сказали, что Наталья – ваша близкая родственница, – укорила я Михаила Петровича, – и мы не сразу разобрались в генеалогии вашей семьи. Ваша мать осталась Ларионовой. А Наталья Ивановна носила фамилию мужа – Королева.

– Рыться в ее биографии показалось мне сначала ненужным, – признался Кузя, – Наталья не вызывала у нас ни малейшего интереса.

– Позвольте спросить, господа, – завел Аристов, – раз уж вы заговорили про интерес… Не понимаю, чем вызвано ваше внимание к моей скромной персоне?

Я налила в стакан воды, сделала глоток и продолжила беседу.

– Михаил Петрович, помните нашу с вами поездку в Юрасово? Вы ни словом не обмолвились, что интернат закрыт, когда приглашали меня туда.

– Конечно, душенька, но я не знал, что приют не работает, – сказал профессор, – вы там попали в трудную ситуацию, из которой с честью вышли.

– Скорей уж вылезла, – уточнила я. – Помню, как мы с вами вошли в комнату, вы остановились у полок, посоветовали мне пройти к камину, сказали, что там есть прекрасные детские книги. Я двинулась дальше, и… пол под ногами провалился. Испугаться я не успела, рухнула вниз на кучу тряпья. Чудом не сломала руку, ногу, шею. Помню, как увидела в потолке квадратную дыру и вашу голову, вы смотрели вниз.

Михаил Петрович прижал руки к груди.

– Душенька! Я едва не лишился чувств, когда вы внезапно пропали.

– Наверное, подумали, что спутница получила тяжелые травмы? – осведомился Леня, который, как обычно, сидел до этого молча.

– Признаюсь, да! – чуть повысил голос Аристов. – Так испугался, что пот прошиб. Но, слава богу, Дашенька осталась жива!

– Вы сказали, что проломились прогнившие доски, – напомнила я.

– Нет мне прощения, – воскликнул Михаил Петрович, – не подумал об аварийном состоянии здания! Старый дурак!

– Даша весит сорок пять кило, – задумчиво протянул Сеня, – вы, похоже, тяжелее.

– Стараюсь, чтобы весы не показывали более центнера, – признался Аристов, – грешен, люблю поесть.

– Странно, что под вами пол не провалился, – продолжал Семен, – а под Дарьей, которая намного легче вас, половицы рухнули.

– Просто Дашенька наступила на прогнившую доску, а меня Господь от этого миловал, – нашел ответ Михаил Петрович.

– Я тоже сначала так решила, – согласилась я, – а потом вдруг вспомнила! Смотрю на потолок, а там ровный, аккуратный такой прямоугольник света.

– И что? – удивился Аристов. – Доски вышли из строя, образовалась дыра.

Я легла грудью на стол и понизила голос:

– Михаил Петрович! Если бы половица проломилась, то куски ее упали бы в подвал. Но их там не было. И ровное отверстие в таком случае не получится, края непременно будут неаккуратными. Кстати! Края обломанных частей пола должны были меня поцарапать. Но на мне никаких заноз, царапин не было.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – прикинулся дурачком профессор.

– Я не поленился съездить в Юрасово, – примкнул к разговору Сеня, – вошел в заброшенное здание. Оно неплохо сохранилось. Кузя!

– Смотрите на экран, – велел компьютерный ас, – Семен сделал видео.

– Вот комната, где с Дашей приключилась беда, – начал комментировать «кинопоказ» Сеня. – Вот уж чудо! Паркет в порядке. Нет дыры. Куда она подевалась? А? Я обшарил все вокруг и нашел у стены в самом низу над плинтусом кнопку. Нажал на нее, и опля! Открывается люк! Его крышка опрокидывается вниз, когда Даша, шагая по вашему совету к камину, встала на этот участок, кто-то тут же привел в действие механизм. Ваша спутница спланировала в подвал и была ошарашена. Она не заметила, что часть потолка, она же крышка люка, висит у стены. Да и трудно было понять, что к чему. В помещении не было света, плюс стресс от падения.

– Михаил Петрович, – проворковала я, – вы хотели меня убить?

– Боже! Как только подобная чушь залетела в вашу очаровательную головушку? – не сдавался Аристов. – Какая кнопка? Я понятия о ней не имею.

– Вы же видели запись, – напомнил Кузя, – если не возникло ясности, могу еще раз показать.