Дарья Донцова - Глазастая, ушастая беда

Рита откинула с лица прядь волос.

– Володя нашел Виктора Мосина и выяснил, что Ольга заплатила подельнику за работу. В его задачу входило оформить сделку продажи апартаментов по доверенности Ларисы. Все прошло гладко. Булкина получила жилье, ежемесячно давала бывшей однокласснице немного денег, порой кое-что ей покупала. Гранкина считала, что получает арендную плату. Такое положение вещей могло сохраняться долго.

Рита сложила руки на груди.

– Я не очень сильна в юридических вопросах, могу что-то напутать. Володя мне объяснил, что в те годы, когда Ольга провернула операцию обмена, подать заявление о мошенническом лишении тебя единственного законного жилья можно было в течение нескольких лет. А когда срок истекал, не оставалось шансов вернуть квартиру. Можно было, конечно, попытаться, но пришлось бы отдать состояние адвокату, и процесс возвращения квадратных метров растянулся бы на годы.

Когда Лара вернулась в Москву, срок подачи заявления еще не истек. То есть Гранкина могла отыграть все назад. Да еще у нее был младенец, а наличие ребенка всегда на руку истцу. Ольга Михайловна не ожидала такого поворота и затаилась. Лариса понятия не имела, что живет уже не в своей квартире. Она оказалась в отчаянном положении. С мужем она была официально разведена, второй раз с ним брак оформить не успела, ребенка родила в отсутствие отца. Как алименты-то получить? Бывший муж в загс не придет, не подтвердит, что он отец Алика. Да он и на Тату ни копейки не дает. Как жила Лариса с двумя детьми без денег в селе? Плохо ей пришлось. Потом она устроилась в подпольную фирму «Секс по телефону» и через какое-то время стала проституткой по вызову. Булкина же сидела тихо, ждала, когда минует срок подачи заявления о мошенничестве. А набат вот-вот пробьет. Лариса переехала из села в Москву за пару недель до истечения срока подачи заявления. Останься она жить в деревне, могла бы еще долго не знать, что «продала» квартиру. И вот час икс пробил. Что происходило дальше, известно из рассказа Таты. Пришел мужчина, скорей всего, адвокат, небось он потребовал освободить жилье. Лариса ударилась в истерику, куда-то убежала. И вскоре к Гранкиной приехала Ольга. Цель ее визита неизвестна, скорей всего, она хотела потребовать от Ларисы СВОЮ квартиру. Дома были только Тата и младенец. При взгляде на Алика Ольга пришла в ярость. Почему?

Маргарита взяла из корзинки ломтик хлеба и начала отщипывать от него корку.

– Володя мне объяснил, что наличие одного ребенка у жертвы обмана – не опасная ситуация для мошенников. А вот когда их двое, да еще одному и года нет, – в этом случае срок подачи заявления то ли пролонгируется, то ли вообще никого выселить нельзя. Простите, не помню точно, я уже говорила, что не сильна в юридических вопросах, могу что-то напутать. И не важно, почему Ольга слетела с катушек. Главное другое: она полностью потеряла контроль над собой, швырнула младенца на пол. Тут же опомнилась и решила сделать виновной Тату.

Рита принялась скатывать из хлебного мякиша шарик.

– Меня там, слава богу, не было. Но Володя смог достать копии снимков, которые сделали оперативники. По версии моего мужа, дело обстояло так: Булкина ввела Тату в транс и сбежала. В доме не было лифтера, никто из соседей Ольге не встретился, ей повезло остаться незамеченной. Лариса вернулась домой, увидела бездыханных детей на полу и выпрыгнула в окно.

– Простите, – остановил я Риту, – из вашего рассказа мне стало понятно, что Гранкина была не очень чадолюбива. Алика она решила родить, чтобы укрепить новые отношения с прежним мужем. О дочке, когда стала продажной женщиной, вообще не заботилась. Такие дамы не кончают жизнь самоубийством. Это не их стиль, они слишком себя любят. Странно, что Лариса выбросилась из окна.

Рита откинулась на спинку стула.

– Она была очень импульсивна. Всегда подчинялась первому порыву. Но вы меня не выслушали до конца. В день смерти Ларисы в районе семнадцати часов ей позвонили из телефона-автомата, который стоял на противоположной стороне улицы, где находился дом Гранкиной. Разговор длился минут десять. Почти сразу после его окончания Лариса вывалилась из окна. Володя предположил, что Булкина, понимая, что ей не скоро удастся выселить бывшую одноклассницу, затаилась на улице, ожидая, когда Лариса вернется домой. Булкина увидела, как Лара вернулась, и позвонила ей. Что она наговорила почти безумной Ларисе? Тайна, которую уже не узнать. Володя считал, что Ольга запугала подругу, возможно, пообещала рассказать всем, что она проститутка, больна сифилисом, нарисовала картину, как Ларису с позором выселяют из Москвы… Гранкина была очень внушаема, слова Ольги для нее всегда были законом. Надо учесть, что Ларисе всегда хотелось производить на окружающих положительное впечатление. На людях она демонстративно целовала Тату, показывая: «Я любящая мать». Когда посторонних зрителей не было, при своих она орала на ребенка. Ольга могла Ларе сказать: «Лучше тебе выпрыгнуть из окна, чем попасть в тюрьму на двадцать лет за проституцию и смерть детей».

– Такой срок гетерам не дают, – возразил я, – а виновность в смерти детей еще нужно доказать.

– Да откуда Ларе это знать? – хмыкнула собеседница. – Володя был стопроцентно уверен, что ее вынудили совершить самоубийство. Булкина ее прекрасно знала, понимала, на какую кнопку нажать, чтобы добиться нужного эффекта. Как-то Ольга ухитрилась заставить ее выброситься из окна. Не руками, а словами. Но это лишь рассуждения Володи, которые опираются на факт довольно долгого телефонного разговора. Обратите внимание: в ванной на полу лежали дети, непонятно, живы они или нет. А мать беседует с кем-то, и это не «Скорая помощь». Понимаете, каким человеком была Лариса?

– Мне Булкина сообщила, что жила все лето с сыном на даче. Там не было городского телефона, а мобильные тогда еще не придумали, – поделился я информацией. – О смерти Гранкиной Ольга узнала только по возвращении в Москву.

– Вранье! – отчеканила Маргарита.

Я промолчал, хотя уже давно сам понял, что моя клиентка по большей части врала. Вот твердят же людям: нельзя лгать своему врачу, адвокату и детективу, которого сами наняли для решения своих деликатных проблем. Но все равно они лгут, и ложь оборачивается против них. С другой стороны, ну как сообщить о себе, любимом, правду? Как признаться, что ты ударила головой о каменную плитку младенца, обманула женщину, которая считала тебя своей лучшей подругой, довела ее до самоубийства, представила преступницей маленькую девочку?

Я поежился. Ну история прямо как из Ветхого Завета, еще вспоминается Псалтирь, которую я читал с большим вниманием и считаю великим литературным памятником. Есть там в псалме сто тридцать шесть строка «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень».