Дарья Донцова - Пиявка голубых кровей [litres]

– Вы просили вам написать. Дарья Васильева.

Ответ прилетел почти мгновенно.

– Дом на участке девять. Через десять минут.

– Там никто не живет.

– Знаю, – согласилась кошка Коко, – дверь будет открыта.

– Не имею желания общаться ночью с незнакомым животным, – напечатала я.

– Надо поговорить про Веню, – уточнила Коко, – не бойтесь, я не обижу вас. Я вовсе не сумасшедшая. Прикидываюсь.

Я прочитала последнее сообщение пару раз и ответила:

– Иду. Только волосы высушу.

– Поторопитесь. Времени мало.

Я помчалась в ванную и схватила фен.

Спустя несколько минут я на цыпочках проскользнула мимо столовой. Из нее неслись голоса:

– Поднимай!

– Аккуратно.

– Мой палец!

– Не засовывай руки куда не надо.

– А-а-а! Падает!

Бабах! Раздались грохот и лай перепуганной Афины.

– Руки бы тебе оторвать, – заявил ворон Гектор.

Я прошмыгнула в прихожую. У нас все в порядке. Мужчины заняты делом, пытаются открыть ящик. Афина и Хуч с ними. Пуделиха Черри где-то спит, ворон комментирует происходящее. Никто меня не ищет, самое время сбежать из дома.

Девятый участок имел дурную славу, потому что его владелец покончил с собой. Семья покинула особняк и безуспешно пытается его продать. Наверное, риелторы не сообщают про то, что владелец повесился в ванной. Думаю, нежелание людей приобретать недвижимость связано с ее неудобным расположением. Дом стоит на отшибе, вдалеке от основных построек, с трех сторон его ограждает забор, за которым начинается густой лес. Мрачное, неприятное место, да еще приют самоубийцы. Вы бы хотели стать его владельцем даже за очень небольшую цену?

Ощущая, как холод залезает под капюшон куртки, я домчалась до участка и толкнула калитку. Та легко открылась. На заваленной снегом дорожке виднелись следы, они вели к входной двери. Я побежала вперед, поднялась по ступенькам, распахнула дверь, очутилась в полной темноте, и тут мне в лицо ударил луч света.

Я зажмурилась.

– Леся! Убери фонарь!

– Хорошо, что вы догадались, кто такая кошка Коко, – сказала девочка.

Мне удалось приоткрыть один глаз.

– Я поняла это, прочитав: «Я вовсе не сумасшедшая. Прикидываюсь». Что происходит?

– Тут нет света, – объяснила девочка, – пошли.

– Куда? – спросила я.

– В гостиную, – уточнила Леся, – там окна занавешены плотными рулонками. Да вы не дрожите, я давно здесь хозяйничаю. Идите, не бойтесь. Давайте, я возьму вас под руку.

Держа перед собой фонарик, Леся провела меня по широкому коридору в просторный зал, усадила в кресло. Потом ткнула пальцем в большой шар на полу. Тот засветился.

– Супер, – обрадовалась дочь Кирилла, – здесь нас никто не услышит и не увидит.

– У тебя есть телефон? – удивилась я, глядя, как она кладет на стол айфон.

– Да, – подтвердила девочка, – и компьютер. Они здесь, в этом доме. Я все тут нашла. Хозяева уехали, ничего не забрав, даже продукты в холодильнике оставили.

– Как ты попала в их особняк? Он же, наверное, поставлен на охрану, – изумилась я.

– Сюда первым залез Веня, – объяснила Леся, – он гений, любую защиту отключит. Мы искали место, где можно спокойно отдохнуть от родителей.

Леся поморщилась.

– Папа еще ничего, а мать на всю голову больная. Вам трудно понять, как мы с Веней живем. Тюрьма и психушка в одном флаконе.

– Вера очень о вас беспокоится, – вздохнула я.

– Да ладно, – отмахнулась Леся, – она на нас зарабатывает.

– Каким образом? – спросила я.

Девочка засмеялась.

– А вы не поняли?

– Нет, – призналась я.

– Вы в ее Инстаграм заходили?

– Я плохо ориентируюсь в интернете, – ответила я, – но наш сотрудник прочитал мне, как Веру и тебя с братом вытурили из кафе. Отвратительная ситуация!

– Попалась! – весело воскликнула Леся. – И все так же реагируют. Знаете, сколько мамахен за такой пост берет?

– Берет? – повторила я. – Что берет?

Леся ухмыльнулась.

– А что люди больше всего на свете любят?

– Каждый свое, – ответила я.

– Не! Есть то, что каждый всему остальному предпочтет, – заявила Леся. – Ваши варианты?

– Ну… дети, семья, собаки, – начала перечислять я.

Леся скорчила гримасу.

– Анекдот прямо. Какие дети! Деньги!

– Для меня они не являются предметом обожания, – возразила я.

– Судя по тому, что вы живете в Ложкине и на работу не на автобусе трясетесь, у вас с финансами все отлично, – хмыкнула девочка, – а вот если квартирка в Хрюкино, до места службы час давиться на метро, да к станции добираться пешкодралом минут сорок, и платят вам двадцать тысяч в месяц за работу без выходных, тогда деньги главное. Когда нищий все время разбогатеть мечтает, мне этого человека жаль. Но когда такой человек, как вы, все больше и больше карман набить хочет, то он гад! Верка нами торгует.

– Тобой и Веней? – уточнила я. – Своими детьми?

– Ага, – согласилась Леся, – мы ей доход приносим. И не маленький. Вера нас не рожала, наша мама умерла от ужасной болезни.

– Прости, не знаю, как можно наживаться на… – заговорила я и осеклась.

– …инвалидах, – договорила Леся. – Вы не смущайтесь. Я хожу на занятия в спецспортзал, там все такие, как я. И большинство прямо в истерике валяется, если кто-то скажет про них: инвалид. Злятся, кричат: «Не смейте нас обзывать. Мы люди с ограниченными возможностями». И тренеры песню поют: надо проявлять толерантность, нельзя говорить – «инвалид»!

Леся ухмыльнулась.

– Во дураки! Они не люди с ограниченными возможностями, они люди с ограниченным мозгом. Что обидного в слове «инвалид»? Оно в переводе с латыни означает «бессильный». И в отношении меня это совершенно справедливо. Когда меня в судороге крутит, я точно бессильна. Те, кто слово это отбрасывает, просто не хотят себя правильно оценивать, прикидываются здоровыми. Ну это реально смешно. А то не видно, что ты в коляске катаешься. Надо, чтобы люди не язык прикусывали, а понимали: если руки-ноги кого-то не слушаются, то это фигня, главное – мозг на месте! Я знаю, что болею, это навсегда, но голова у меня варит. Я очень хорошо представляю свои перспективы: в институт мать поступить мне не разрешит, замуж не отдаст. Верка о дочери до смерти заботиться будет. А моя задача от нее удрать! Получить высшее образование. Работать. Жить одной!

Леся улыбнулась.

– Исполнится мне восемнадцать, и я сразу убегу.

– Куда? – вздохнула я.

– В никуда, – отрезала девочка. – Как мамахен на нас бабло косит? Элементарно. Едем, например, от врача, Верка тормозит у кафе, улыбается.

– Пошли, надо вам чаю попить.

И мы тащимся в кафе. Дальше начинается спектакль. Если нас там хорошо встречают, сразу в зале усаживают, спрашивают:

– Вашей девочке удобно? Мальчик кашляет, может, ему плед принести?