Дарья Донцова - Пиявка голубых кровей [litres]

– Папочка, ты никогда мне не верил, – прошептала Вера, – сразу посчитал виноватой. В тот день, когда я пыталась тебе про сумку рассказать, ты меня слушать не стал. И сейчас тоже. Ты веришь всем, кроме меня, Маргарите, Кириллу. А я в твоих глазах врунья. Почему так? Не знаю. Неужели я хуже всех? Но я не сержусь на тебя. Понимаю, так сложилось. Единственная просьба теперь, когда ты узнал правду, освободи меня от мужа. Он честно выполнял свои обязанности. Не обижал подопечную. Просто строго следовал указаниям того, кто его нанял. Кирилл состоит одновременно на двух службах. Он еще пасет детей покойной Елены. Ты об этом наверняка знаешь.

– В курсе, – подтвердил Губарев.

– Вы наняли Кирилла, который считался отцом двух детей, жил с ними, для того чтобы посильней наказать Веру? – предположил Сеня. – Пусть дочь станет мачехой, бесплатной прислугой чужим ребятам? В случае «женитьбы» на Вере Габузову нельзя нанимать прислугу. Горничная мигом поймет, что семейную пару не связывают настоящие супружеские отношения. Значит, всю работу по дому будет выполнять дочь – убийца Аллы.

– Так и вышло, – пролепетала Вера, – я все сама! Я прислуга.

– Нет, – резко ответил Михаил, – я не подумал, что домработницу нельзя нанять. Муж-надзиратель – редкая профессия. Мне нашли всего трех кандидатов. Два оказались заняты. Третий Кирилл, он был с детьми, но брался пасти Веру. Я не собирался унижать дочь.

Вера закрыла лицо ладонями.

– Да, я ужасно поступала, подсыпая детям лекарства. Простите. И поймите. Выхода не было, я задумала побег. Скопила не очень большую сумму. На комнату не хватит, но я решила: ничего, сниму жилье, пойду работать куда угодно, буду жить одна. Папа, мне от тебя ничего не надо, кроме слов: «Вера, я знаю теперь правду. Ты ни в чем не виновата. Ты свободна». Если ты это скажешь, я встану и уйду. Вот прямо сразу. Ничего из дома, где я живу, не возьму. На вокзале спать буду. В грязи, но свободной.

У Веры звякнул телефон.

– Я прислал тебе сообщение, – произнес Михаил Львович, – да, мне известен твой номер. Прямо сейчас иди к воротам поселка. Тебя там заберут, доставят ко мне.

– Куда? – растерялась Вера.

– В Англию, – ответил Губарев. – Слова, которые ты хочешь услышать, лучше скажу тебе лично. Если можешь простить меня, тогда останешься в моем поместье, со мной. Если нет, куплю тебе квартиру, где хочешь. Ну, как?

– Папочка, спасибо, только у меня загранпаспорта нет, – пролепетала Вера.

– Дочка, уходи прямо сейчас. За тобой приедет машина. Сегодня же ты будешь со мной, – пообещал Губарев.

– Но… паспорт, – повторила Вера.

– Детка, не думай о ерунде, – велел бизнесмен. – Скажи всем: «Прощайте», и вперед.

Вера поднялась.

– Прощайте.

Потом она кинулась к двери и исчезла.

– Она не сможет никуда уехать, – всполошился Кирилл, – сюда я ее привез.

– Веру очень скоро увезут, – остановил его Губарев, – я заплачу вам годовую зарплату. Дам отличную характеристику. Прощайте. Вы более не ментор моей дочери.

Кирилл тоже направился к выходу.

– Маргарита! – произнес отец. – Тебе навсегда отказано от дома. Ты знала, что Вера ни в чем не виновата, и молчала. Живи где хочешь, как хочешь, с кем хочешь. Но держись от меня подальше. Вместе с мужем и сыном.

– Папа! – закричала Марго. – Клянусь своим здоровьем, Алла открыла глаза, она не умерла. Кто-то ее утопил, когда мы с Клодом ушли.

– Хватит врать, – буркнул Губарев, и его изображение исчезло.

Потом отключился и комиссар Перье.

Маргарита вскочила.

– Это вы… вы… вы… сволочи, негодяи, мерзавцы. Вас Вера наняла! Вы!

Я молча смотрела на молодую женщину, которая впала в истерику при виде потухшего экрана.

– Дашенька, – раздался из телефона голос Нади, – ты дома?

– Нет, – соврала я, – у нас особняк заперт, все по делам разлетелись. А что?

– Хочу тебе подарочек передать, – защебетала Орлова.

Я вспомнила вазу, визит Надежды в карнавальном костюме, часы, из которых выехал лесоруб, стукнул Дегтярева по голове топором, и начала врать:

– Ой, как здорово! Но нас нет. Вернемся… э… э…

– Вечером его доставят! – перебила меня Надя. – Спасибо, спасибо! Благодаря тебе мой бизнес просто цветет! Продала все! И поняла: фигня надоела! Закрою бутик. Хочу салон красоты открыть! Придешь ко мне в СПА?

– Непременно, – пообещала я.

– Обожаю, люблю, чмоки, – на одном дыхании выпалила Надя и повесила трубку.

А я сразу набрала номер ее мужа и, услышав «Алло», начала:

– Андрюша, это Даша.

– Узнал, – ответил супруг Нади.

– У меня к тебе просьба, – продолжала я.

– Говори, все сделаю, – пообещал Андрей.

Я рассказала ему о том, как прикидывалась покупательницей и что из этого вышло, потом взмолилась:

– Понимаю, Надя полна благодарности, но ее сувениры… Подскажи ей: нерационально дарить то, что можно продать.

Андрей расхохотался.

– Дашуня, это я.

– Прости, ты о чем? – не поняла я.

– Я людей отправлял к жене, – веселился муж, – покупателей нанял, денег им на приобретение чуши вручил. Прямо жалко Надьку стало. Сидит в бутике, никого нет.

– Тетку, которая торшер в виде голой женщины взяла, не ты подослал, – только и смогла возразить я.

– Чужая слава мне не нужна! – заявил Андрей. – Напольная лампа твоя идея. Она мне и подсказала актеров подключить. Хорошо знаю: едва магазин опустеет, Надюхе бизнес на чепухе надоест, ее душа запросит чего-то другого.

– Салон красоты, – вздохнула я.

– Супер, – обрадовался муж, – пусть хоть чем-то занимается, лишь бы не плакала. Я тебя понял. Придержу любительницу преподносить подарки.

– Спасибо, – обрадовалась я.

– Всегда к твоим услугам, только свистни, прибегу, – галантно пообещал Андрей и отсоединился.

Я с облегчением выдохнула. Ну вот, день прекрасно начался, вечером к нам не приедет неприятность по имени «подарок от благодарной Надюши». Можно спокойно поиграть в айпад. Не успела мысль о сражении с драконами прийти мне в голову, как с первого этажа раздался крик Дегтярева:

– Даша, спустись!

Я взяла айпад и пошла на первый этаж. Может, ничего не случилось? Вдруг полковник просто хочет… ну… и чего он хочет?

Я вошла в столовую, увидела Кузю, Сеню, Дегтярева, села и осведомилась:

– Что плохого случилось?

– Экая ты пессимистка, – укорил меня Собачкин.

– Произошла какая-то радость? – исправилась я.

Кузя открыл ноутбук.

– Вчера во время нашей беседы с Губаревым и остальными меня насторожили два момента. Фраза, которую произнес Роман. Речь шла о крестике на витой цепочке. Кротов рассказывал, как он подсматривал за парой Клод-Марго. Роман показал пальцем на старшую дочь Губарева и спросил: «Как ее зовут?» Ему подсказали имя, и парень вспомнил, как Марго произнесла: «Я внутрь бросила ее крестик. Она его всегда на ночь снимала, в ванной бросала, утром надевать забывала. Цепочку разорвала, пусть думают, что она с шеи Верки упала, а она и не заметила».