Клара Колибри - Свистопляска с расследованием [publisher: SelfPub]

– Где они лежали? – Алексея очень заинтересовал мой рассказ. – Пошли на кухню.

Через пару минут мы уже стояли возле шкафа с этими согнутыми пополам и почерневшими от времени «вилками». Причем, когда я их осматривала на этот раз, на кухонную утварь они мало походили, если не лежали среди прочих ложек, ножей и вилок.

– Давай вдвоем, Саня. Лезь за мной.

– А поместимся?

– Должны. Ты с правого боку, а я слева. Вставляй, но только потихоньку. Раз, два, три. Вошла? У меня тоже. Попробуем нажать. Раз, два, три.

– Опа! Леха, получилось! Ты держишь? Опускаем одновременно. Плавно давай. Раз, два, три. Теперь, на себя. Выдвигаем!

У них получилось. Так вышло, что золото было спрятано в ящике под днищем шкафа. Не глубоком, но все равно вместительном, потому что имел большую площадь. Она была почти равна всей площади дна шкафа. Ящик этот, как все равно, прищелкивался снизу. Старинный механизм работал безотказно и держал очень весомую тяжесть. Мужчины вынули тайник и принялись рассматривать его содержимое. Я тоже тянула туда шею и смогла рассмотреть много чего интересного. Например, там были не только женские украшения, но еще заметила несколько мужских портсигаров, кажется, скорее всего, золотых. К одному из них и протянул руку Самойлов. Схватил и не намерен был класть его на место.

– Эту штуку я беру себе, – сказал так, что стало понятно, что никаких возражений не намерен был принимать. – Больше меня здесь ничего не интересует.

Он поднялся с пола и принялся отряхивать колени. Мне хотелось взглянуть на его находку, но она моментально оказалась у него в кармане, только мы ее и видели.

– Ха! Это то, о чем я думаю, Самойлов младший?! Не правда ли?! Теперь мне понятно, зачем ты оказался в Москве. Папа твой по-прежнему мало кому доверяет, как погляжу. Да, вроде бы такая малость… подумаешь, портсигар! Но если это та самая вещь, что он дарил…

– Прикуси язык, Лавр! И вообще, тебе лучше забыть, что видел эту вещь. Ты меня понял? Иначе, не посмотрю, что мы друзья…

– Как не понять! Конечно, понял. Причем все! Буду нем, как рыба. Еще бы! Такой человек… такой вес в городе имеет… с мэром за руку здоровается, а…

– Твой язык тебя когда-нибудь до могилы доведет, Саня. Счастье твое, что нас здесь только трое и она моя жена.

– А это уже, пожалуй, ее счастье. Выходит, и правда, женился?! Что же, поздравляю, раз так. С меня подарок. Лапочка, тебе понравилось здесь что-нибудь? Взгляни, какие цацки! Хочешь, выбирай, что надо!

– Мне чужого не надо, – отошла от него на всякий случай подальше.

От Самойлова тоже хотела увеличить расстояние, только ничего не вышло. Цапнул меня за руку и потянул к самому своему боку.

– К твоему сведению, лапочка, это все мое. От папы моего покойного досталось. Вот, и Алексей может подтвердить. Так что, не бойся, не ворованное берешь, я сам тебе дарю. Выбирай, давай!

– Спасибо, не надо. У меня все есть.

– Отстань от нее! Не хочет – не надо. Пора прощаться, Саня. Загостился я в Москве. Бывай.

– Что, так и уедешь? И свадьбу твою не отметим?

– В другой раз. Сейчас нам пора. И помни, что я тебе про Карпа сказал.

– Я здесь тоже не задержусь. Вот только соберу свое наследство. А тебе добрый путь. И надеюсь, что не скоро снова увидимся. Пойми меня правильно, ведь, тесно же нам здесь вдвоем…

– Трепач! Прощай, Саня.

На двор мы вышли беспрепятственно. Те двое, что охраняли Лаврентьева, только на нас покосились, но попыток задержать не предприняли. Вышли мы на улицу через ту же калитку, что и зашли. Только дальше у нас не заладилось. Так вышло, что, как раз, в ту минуту на горизонте показалась синяя машина, что преследовала автомобиль Алексея в городе.

Самойлов первый их заметил и отреагировал быстро. Схватил меня в охапку, и пискнуть не успела, и поволок назад. Нас прикрыл глухой забор. Это в нем застряли те первые пули, что запросто могли угодить в нас. Дальше Алексей крикнул ребятам Лаврентьева предупреждение, кто к ним пожаловал, а сам устремился вглубь дома. Уже в коридоре столкнулись с Сан Санычем. Он выглядел озабоченным, а в его руке успела рассмотреть оружие. Но потом меня пихнули в чулан под лестницей, к щеткам, веникам и прочей ерунде, захлопнули за мной дверь и еще, подозревала, подперли ее с той стороны, чтобы совсем не могла оттуда выбраться.

Я вся превратилась в слух. Что там творилось! Раздавались выстрелы, топот ног, а еще ругань. Такая крепкая, что уши могли завянуть. Несколько раз различила голос Алексея. Сначала он попросил у кого-то дать ему оружие. Верно, и, правда, приехал сюда без пистолета, не соврал. Потом советовал кому-то подняться на второй этаж. И, конечно же, тоже ругался. Как без этого, когда находишься под огнем, враг окружил со всех сторон и в рядах потери. Это я тоже поняла, хоть видеть и не могла ничего. Только догадывалась, что подстрелили кого-то из охраны Лаврентьева, потому что его голос звучал и вполне бодро.

И вдруг все смолкло. Несколько минут тишина стояла мертвая. И это было страшнее, чем слышать перестрелку. К счастью, долго ломать голову, кто победил, не пришлось. Дверь чулана распахнулась, и ко мне снова протянулась рука Самойлова. В своей обычной манере, без лишних слов схватил за руку и потащил на выход. Со ступеней, как сдернул налету, я их даже не очень-то и коснулась ногами.

– Уходим. Быстро! Не крути головой по сторонам. Это тебе видеть ни к чему, Птица.

Лучше бы ничего не говорил. Тогда, возможно, я бы их и не заметила, тех тел, что лежали возле забора. Но меня угораздило после его предупреждения непременно поискать глазами, о чем была речь. А как только рассмотрела мужские трупы, так и все, дальше ничего уже не видела и не слышала. Очнулась в машине, за рулем был Самойлов. Покосилась по сторонам: мы были в салоне одни, машина неслась по шоссе, но не в сторону Москвы.

– Куда мы?

– На родительскую дачу. Раз, они в городе, то грех не воспользоваться пустым загородным домом. Как считаешь, милая? И здесь совсем недалеко, всего километров двадцать. Отдохнем немного. Придем в себя.

– Да, уж, мне не помешает. Голова просто раскалывается…

Сооружение, к которому мы вскоре подъехали, назвать просто загородным домом у меня не получилось бы. Уже въездные ворота впечатлили, будто на территорию фамильного поместья заезжали. Местность за кованым забором выглядела так, словно над ней человек пятьдесят ландшафтных дизайнеров потрудилось. Про жилище вообще говорить не получилось бы, так как сначала дом садовника приняла за хозяйские хоромы. Ясно, что в родительском гнезде Самойлова руками старалась ничего не трогать из опасения навредить таким дорогим и красивым вещам, как в музее, одним словом. Села скромно на кушетку в какой-то комнате и поджала под себя ноги. Алексей скрылся в глубине дома и где-то там затерялся. Не менее двадцати минут так сидела, в одиночестве и тишине. Рядом только тикали бронзовые часы с купидонами, а больше ни от чего и ни от кого не было звуков.