Нина Стожкова - Санаторий имени Ленина [publisher: SelfPub]

Лина едва дождалась вечера, чтобы вновь встретиться с Марго. В этот раз торговка выглядела усталой и грустной. Лицо ее осунулось и уже не казалось моложавым, натруженные руки выдавали возраст, плечи поникли… Ничто в этот вечер не напоминало о ее былой красоте, и Лина вдруг почувствовала к малознакомой женщине острую жалость.

– Плохо берут товар, – мрачно сообщила Маргарита. – Говорят, дорого. Я и так уже цену на все сбросила, не могу же себе в убыток торговать.

– Ну, давайте хоть малосольных огурчиков опять возьму, – предложила Лина, – И стаканчик черной смородины. А то санаторская баланда совсем несъедобная.

– А меду? – оживилась Марго. – Свежий, липовый, в Москве, я знаю, мед дороже.

– Ну, ладно, давайте сюда ваш мед. Нет-нет, только одну небольшую баночку, – уточнила Лина. – Все эти дары природы потом домой тащить придется, а их с каждым днем в чемодане становится все больше.

Лина рассчиталась с торговкой, и та заметно повеселела. Лучшего времени для задушевной беседы было не найти.

– Хочу спросить у вас, Марго, еще одну вещь… – тихо заговорила Лина.

Продавщица заметно напряглась. Взгляд ее стал настороженным, а руки принялись суетливо поправлять пирамидку из баночек с медом.

– Скажите, пожалуйста, а где находилась эта ваша «Черная роза»? Я вчера вечером бродила по территории санатория и ничего даже близко похожего на злачные места здесь не обнаружила. Мысленно пристраивала эту, извините, «сауну», и туда, и сюда, но ни до чего так и не додумалась. Бассейн ведь построили недавно?

– Ну да, всего пару лет назад, – подтвердила Марго и внезапно усмехнулась: – а лечебный корпус на что?

Усмешка у торговки вышла не лукавой и не кокетливой, а именно такой, какую классики литературы с Аллеи писателей именовали «горькой».

– Там же, в лечебном, все есть. И джакузи, и душ, и массажные кабинеты… Днем в кабинках пациенты процедуры принимали, а по ночам совсем другая жизнь шла. «Черная роза» открывалась в 23.00, после отбоя в санатории. Туда охранники клиентов водили, там же строптивых девчонок уму-разуму учили, случалось, там же братки стреляли друг в друга, когда между ними разборки шли.

– А дядя Коля? – спросила Лина.

– Что «дядя Коля»? – передразнила Лину Марго. – Этот подонок Колян для меня давно умер. Уже лет двадцать пять я с ним не здороваюсь.

Марго резким движением задрала юбку. На бледном бедре ее красовался темно-багровый шрам. – Этот мерзавец меня ножом пырнул, когда я объявила, что больше на них работать не собираюсь. Кровищи было! Медикам со «Скорой» я сказала, что на железную арматуру в темноте напоролась. Нашу «Розу» менты крышевали, так что писать заявление в полицию было бесполезно и даже опасно.

Лицо Марго пошло красными пятнами. Женщина, неловко взмахнув рукой, снесла с высокой пирамиды верхнюю баночку с медом, и та с глухим стуком упала на самодельный стол.

– Ну. ладно, когда это было! – попыталась успокоить ее Лина, поднимая товар. – Четверть века прошло, а вы все тут чего-то боитесь.

– Не «чего-то», а «кого-то», – поправила ее Марго и принялась торопливо прощаться, – Спасибо за покупку, хорошего вам вечера, больше я ничего не скажу, сколько ни придете. Вы уедете в свою Москву, а я останусь.

Перед отбоем Лина решила прогуляться к лечебному корпусу. Необходимо было осмотреть снаружи дальнюю его часть, чтобы яснее представить, как там все происходило четверть века назад. Теплый вечер был напоен резким запахом флоксов и лилий. За корпусом было уже почти темно, фонари не горели. В здании светилось лишь одно угловое окно, видимо, там располагалась охрана. Со стороны танцплощадки доносились негромкие звуки советской попсы. Покой и благодать были разлиты в воздухе. Словно и не было никогда никакой «Черной розы», а местные просто выдумали эту страшилку специально для развлечения отдыхающих. Подобные байки обычно травят экскурсоводы для взбадривания заскучавших туристов. Хозяева гостиниц и смотрители музеев тоже частенько вешают гостям на уши похожую лапшу про поющие и летающие привидения и про слоняющихся без дела души юных девушек. Тех несчастных, что когда-то укокошили из ревности их возлюбленные, или тех, что сиганули в знак протеста против гендерного гнета со скалы или из высокой башни.

Лина прислонилась к углу здания и подумала о том, как сильно время и обстоятельства меняют не только людей, но и места их обитания. То, что было когда-то криминальным очагом разврата, через два десятка лет стало обычной грязе– и водолечебницей.

Дальше она ничего подумать не успела, потому что чьи-то пальцы цепко схватили ее за горло. Она захрипела и задергалась, даже двинула ногой куда-то в пустоту, однако освободить шею с первого раза не получилось. Кто-то крепко держал ее сзади и не отпускал. Видимо, для того, чтобы она внимательно выслушала следующее наставление:

– Запомни, любопытная тварь! Будешь совать свой нос в чужие дела, в следующий раз придушу, как котенка. Надеюсь, ты поняла? Удавить тебя мне ничего не стоит, столичная бл@ть!

Голос был хриплый, незнакомый и не понятно кому принадлежавший, мужчине или женщине. Чужие липкие пальцы наконец отпустили ее горло, и Лина сильно закашлялась, сложившись пополам. Когда она пришла в себя и обернулась, рядом никого не было. Кусты сомкнулись за темным бесформенным силуэтом, растворившимся в темноте. Шаги незнакомца быстро удалялись в сторону танцплощадки.

«Вот тебе и «выдуманная страшилка», вот тебе и «привидение для туристов»! – подумала Лина, все еще задыхаясь от кашля. – Все, как в театре: единство времени, места и действия. Плюс «Тень отца Гамлета». Блин, это отвратительное «привидение» меня чуть не задушило! Бежать в полицию? Бесполезно и даже глупо. Я ведь не смогу назвать приметы нападавшего. Свидетелей тоже нет. Из всех вещ доков – красный след у меня на шее, да и тот скоро пройдет».

Лина подумала, что «Черная роза» никуда не исчезла, по крайней мере, в головах местных жителей. она все еще жива. Тени из прошлого до сих пор бродят в этих местах и пугают односельчан не меньше, чем боязнь нищеты, безработицы, коррумпированных местных властей и криминальных разборок.

Стараясь не кашлять и держаться прямо, Лина вышла на освещенную Аллею писателей и уселась на любимую скамейку – рядом с бюстом Пушкина.

– Дорогой Александр Сергеевич, – сказала она с чувством. – Посоветуй, как мне разобраться со всеми этими «тенями Командора», пока они меня тут окончательно не прихлопнули. Третий звонок к финальному акту прозвенел только что. Хорошо, что пока это была всего лишь генеральная репетиция. Боюсь, что в следующий раз случится убийство Ангелины Томашевской, так сказать, в реальном времени и в прямом эфире. Этакий перфоманс для местной братвы…