Дарья Калинина - Месть по новой технологии [litres]

– И он приехал? На «Санта-Фе»?

– Нет, какое там! Машина была другая. И дядька, я думаю, никакой не Плешаков. Тому, как ты помнишь, немного за шестьдесят. А этому на вид лет тридцать с небольшим. Здоровенный такой лоб, по виду не способен два и три правильно сложить. Но я сделала вид, что ничего не подозреваю и страшно рада вернуть законному хозяину его вещь.

– И что?

– Отдала ему куклу.

– Как?

– Заехала перед этим в секс-шоп, купила там искусственную бабу. Не такую, надувную, а вполне себе реальную телку. Даже немного на нашу Ваду похожа, только что не разговаривает, конечно. Пришлось отмусолить за нее кругленькую сумму, но дело того стоило. Бандиты при виде этой куклы пришли в бешеный восторг. Сразу ясно, что никто из них реальной Вады в глаза не видел и понятия не имел, что именно они ищут. Им сказали, кукла, они ее и искали. А получив, тут же свалили. Так что к тебе домой я спокойно зашла, никто мне не помешал, никто меня не остановил. Если какие-то бандиты тут и крутились, они давно сняли наблюдение и свалили, когда я им куклу из секс-шопа презентовала.

Ирина даже рассмеялась от удовольствия.

– Вот это ловко!

– Да, и пока они не поймут, что я их обдурила, у нас есть время слинять.

– Так чего же мы ждем? Бежим!

– Кофейку сначала выпьем. В горле пересохло. Скоро он там у тебя?

– Еще минут пять, – сказала Ирина и, заглянув в турку, задумалась.

Что-то смущало ее в рассказе Грибовой.

Во-первых, Грибова ей лично звонила и умоляла отдать куклу. Или это была и впрямь не она, а какой-то шутник, укравший телефон у Грибовой? Но откуда посторонний воришка мог знать про куклу? Ладно, допустим, с куклой – это он просто пальцем в небо ткнул. Но если телефон у Грибовой украли, пока она была в полиции, как же ей мог позвонить Плешаков?

– Долго как ты с кофе возишься, – капризно произнесла Грибова. – У меня кофемашина, пальчиком ткнул… п-ш-ш-ш! И готово!

– У меня не так, извини.

– Знала бы, что так возиться станешь, не стала бы и просить.

Но Грибовой не удалось вдоволь поворчать.

В это время в дверь раздался еще один звонок. Но Ирина теперь в присутствии Грибовой ничего не боялась. Она пошла к двери открывать. И обнаружила на пороге Машку. Свою дорогую подругу Машку, которую столько лет считала подлой предательницей. И вот как странно поворачивается иной раз жизнь, больше двух десятков лет Ирина старательно ненавидела подругу, а стоило им поговорить по душам, поплакать и вспомнить былое, как вся ненависть куда-то испарилась. И теперь Ирина чувствовала лишь признательность, что Машка вновь появилась в ее жизни.

– Ты чего пришла?

– Как это чего? Узнать! Как у тебя ночь прошла. Как день встретила.

– Ой, тревожно, – отмахнулась Ирина. – Да ты проходи! Чего в дверях стоять? У меня уже Грибова на кухне сидит, кофе ждет.

Грибова отнеслась к появлению Машки без всякого восторга. Вроде бы даже с враждебностью. Все интересовалась, какая нелегкая заставила лентяйку Машку встать ни свет ни заря в выходной день. Грибова столь откровенно подозревала Машу в сговоре с бандитами, что Ирине даже стало неловко.

– Садись, Машенька, с нами, – подчеркнуто ласково предложила она. – Кофейку выпей.

Оказалось, что пока их не было, Грибова уже разлила кофе по двум чашкам. Себе и Ирине. Маше чашки не нашлось. И Ирина придвинула ей свою.

– Нет, спасибо, я не хочу.

– Пей, что ты ломаешься.

– Вы же для себя готовили. Вы и пейте.

– Да мне приятней будет, если ты выпьешь.

Пока они так ломались и церемонились друг перед другом, Грибова мрачнела все сильней. Она отхлебывала кофе из своей чашки с таким видом, словно от того, кто из подруг выпьет из второй и выпьет ли вообще, зависела ее жизнь. И когда речь пошла о том, чтобы вообще вылить кофе в раковину, чтобы никому не было обидно, терпение у Грибовой лопнуло.

Она вскочила на ноги и гаркнула:

– Выпейте по глотку обе!

Наверное, Маша с Ириной так бы именно и поступили, чашка оказалась довольно велика, хватило бы, чтобы напиться обеим, но в это время на кухню вошел Толик.

Все еще покачиваясь, он увидел стоящую на столе чашку и обрадовался:

– О, кофеек! А я чую, что пахнет. Очень кстати будет.

И недолго думая, сделал из чашки глоток. Потом еще и еще.

Вид у Грибовой был потерянный.

– У тебя, оказывается, полный дом гостей, – пробормотала она. – Почему мне не сказала? Я думала, ты одна сидишь.

– А какая разница? И потом, какие гости? О чем тут говорить? Толик имеет право тут находиться, это его квартира. Просто его нелегкая сегодня утром принесла, его нынешняя супруга прогнала прочь, они с ней вусмерть разругались. А Маша у тебя на глазах пришла.

Но Грибова выглядела очень мрачно. Она сидела и смотрела на Толика с такой ненавистью, что тому даже стало плохо от ее взгляда.

Вполне реально подурнело человеку. Он побледнел, глаза у него стали закрываться. Затем голова его упала на грудь, все тело обмякло. И не в силах удержаться на стуле, Толик мягко свалился на пол.

– Что это с ним? – оторопела Ирина.

– Не видишь? Спит.

Грудь Толика ритмично приподнималась и опускалась. Он спал так крепко, что Ирина даже удивилась. Обычно кофе бодрит, но на Толика напиток произвел совсем иное действие. Кажется, кофе был с сонным порошком. И тут какая-то догадка промелькнула в голове у Ирины. Она заглянула в чашку, в которой на дне в гуще кофе виднелись еще какие-то посторонние белые кристаллы. Это был не сахар, тот Ирина добавила еще при варке, и сахар давно бы растворился. Нет, тут было какое-то иное вещество. Его добавили в кофе под самый конец, и потому оно не в полной мере растворилось в напитке.

Ирина пристально взглянула на Грибову и в очередной раз поразилась перемене, произошедшей в подруге. Та раскачивалась из стороны в сторону, глядя на Толика и бормоча:

– Все напрасно. Все! Не справилась я! Не получилось! Бедный Витька. Как же мне быть теперь?

Ирина осторожно потрясла Грибову за плечо:

– Наташа, ты нам ничего рассказать не хочешь?

– О чем?

– Вот об этом, например.

Ирина сунула Грибовой чашку с остатками на стенках кофейной гущи и странного кристаллического порошка. И глядя на эту неаппетитную массу, Грибова начала неожиданно громко рыдать.

Какое-то время рыданиям Грибовой вторил храп Толика.

Несмотря на худосочную для мужчины внешность, легкие у него были мощные. А носовая перегородка кривая. И потому воспроизводимые им рулады могли бы порадовать самого привередливого слушателя.

Грибова при нем выступала вторым голосом.

Маше первой надоело слушать этот дуэт. Она взяла тарелку и прежде, чем Ирина успела ее остановить, кокнула ее об пол.

Фарфор разлетелся во все стороны со звонкими брызгами. Звуки умолкли, а затем возобновились с еще большей силой. А между тем это была последняя тарелочка из бабушкиного сервиза, подаренного Ирине на свадьбу. Тарелкам было больше полувека. И они всегда умиляли Ирину крохотными цветочными букетиками, разбросанными по кайме. И все, больше этих тарелок не было. Ни одной!