Галина Куликова - Рыцарь астрального образа

— Это не Агамемнон, а врач! Я даже фамилию его знаю! — настаивал адвокат. — Врач Пристаевский Федор Михайлович.

— Сами вы Пристаевский! — рявкнул на него Лебедев. — Это Арсений Кудесников, представитель «Медприма». Не морочьте голову!

Наконец, к двери, окружённой плотным кольцом людей, пробрались высокие милицейские чины, большинство из которых тоже присутствовало на вечере. Поднялся гвалт, все пытались перекричать друг друга. Стоявший с раскрытым блокнотом в руках, Кондрат Миронович Сачков гаркнул высоким стариковским голосом:

— Тих-ха!

Все действительно притихли, и тогда он сказал, обращаясь к милицейским:

— Сам я ничего не видел, но зато тщательно записал показания свидетелей. И могу вам их зачитать.

— Читайте, — разрешили ему.

— В комнате, где хранятся антропологические ценности, заперлось несколько человек. Во-первых, это Арсений Кудесников, представитель известной фирмы «Медприма» из Москвы, у которого, насколько я знаю, есть кот-отводырь из тобольского питомника, а также каракал неизвестного происхождения, данный ему для дрессировки.

Второй — человек по имени Агамемнон, — фамилия неизвестна, — возящий с собой летучую мышь пароды нетопырь с кожистыми крыльями. Мышь на цепочке.

И последний, третий нарушитель спокойствия — терапевт широкого профиля Федор Михайлович Пристаевский.

— А этот с кем?

— Со своим фонендоскопом, — подсказал адвокат.

На этом месте Марьяна выбралась из толпы и отправилась обратно в зал, расталкивая локтями любопытствующую публику. Подошла к столу с напитками и выпила подряд три рюмки водки. Хмель вошел в нее плавно, закружив голову.

— Вот ты где! — воскликнул Лебедев. — Происходит черт знает что, ты не находишь?

Ответить она не успела. Толпа расступилась, и от главного входа прямо ей навстречу королевской поступью двинулся высокий мужчина с орлиным профилем — такой шикарный, что даже дух захватывало!

— Вон она! — шепотом подсказала ему секретарша Кудесникова Лиза, семенившая сзади. — Вон та, кудрявая в голубом платье. Видите, она смотрит прямо на вас!

По правде сказать, здесь все смотрели только на него. Граф Арчибальд Уэйстлейк широко улыбнулся, взял у Лизы из рук изысканную розу и прибавил шаг.

— Мариана! — громко сказал он издали, так, чтобы все слышали. — Сорри, май лав, я так виновный, что просто не сказать! Ты же не будешь ругать свой Арчи слишком сильно?

Марьяна покраснела до ушей. Такого красивого мужчины она, пожалуй, вблизи вообще никогда не видела. Наверное, тот самый граф, половину состояния которого спас Арсений.

— Привет, Арчи, — вибрирующим голосом ответила она.

Он подошел, поцеловал ее в губы — коротко, но очень, очень страстно и подарил розу.

— Ты сама есть как роза.

Трепещущая Марьяна бросила победный взгляд на Лебедева. Тот был бледным и кислым. Обычно так выглядит человек, которого сильно тошнит. Именно в этот момент в его кармане зазвонил мобильный телефон.

— Да! — бросил он, прижав его к уху. — Не может быть. С поличным? Хорошо. Хорошо, я сейчас его вытащу оттуда.

Он подозвал к себе охрану и отдал короткое распоряжение. Через пять минут растерзанный Кудесников предстал перед публикой. Мерс сидел у него на руках и тревожно озирал зал. Наверное, он все еще чуял запах собаки.

Женщины немедленно сгрудились вокруг, правда, на почтительном расстоянии, и издали принялись сюсюкать. Мерс расслабился и жмурился от удовольствия.

— Это ангорская рысь, — пояснил Кудесников для любопытствующих. — Карликовая, разумеется. Рысь-той. — И тут же спросил у Лебедева, понизив голос: — Его взяли?

— Да, все было, как вы и прогнозировали. Сказать по правде, я вам не верил. Какая-то невероятная история. Зачем он хотел пырнуть ее ножом?

— Затем же, зачем он пырнул ножом вашего племянника, — ответил Кудесников. — Ему не нравятся медиумы. А уж почему — это надо спросить у него самого.

— Кондрат Миронович! — крикнул Лебедев. — Идите сюда.

Сачков с невинным лицом подошел и, ткнув пальцем Мерсу в живот, сказал:

— Ути-пути! Какой у нас тут зверюка жирный!

— Кондрат Миронович, Арсений вычислил человека, который убивал медиумов.

— Кто же это? — простодушно спросил Сачков.

— Некий Траскевич, — ответил Кудесников. — Психолог. Настоящий. Я сам: был у него на консультации. Его задержали в гостинице «Дубовая роща», в номере Ксении Лужиной, которую он пырнул ножом в живот. Правда, на ней была специальная кольчужка, и два наших сотрудника дежурили в шкафу. Но тем не менее. Он арестован и сейчас сидит в том же номере. Сотрудники ждут наших распоряжений.

— Так в кутузку его! — повелел Сачков.

— Ну, нет, — заартачился Кудесников. — Я — герой праздника и хочу узнать причину. Мне перед клиенткой отчитываться. Я ей такой счет выставлю, что она наверняка захочет знать все подробности.

Лебедев начат отдавать распоряжения по поводу машины, а Кудесников подошел к Марьяне, глаза которой подозрительно блестели, похлопал ее по плечу и поздоровался с графом Уэйстлейком.

— Ты меня спас, — шепнул он.

— Это ты меня спас! — горячо возразил Арчибальд. — Такая Мариана, что у меня началось — как это? — отделение слизи.

— Слюнки потекли, — поправил Кудесников.

— Иес, слюнки! Я решил брать ее женой. Я влюбился, как взглянул. Я тоже ей понравился.

— Еще бы, — пробормотал Арсений. — Как может не понравиться человек с таким титулом, с таким состоянием и с таким лицом! Кстати, почему ты до сих пор не женат?

— У меня был слишком много жён. Я делать перерыв, — простодушно объяснил Арчи.

— Вы вернетесь? — спросила Марьяна. Язык у нее заплетался. Кудесников подумал, что от счастья. Про водку он ничего не знал.

— Конечно. Вот только переоденусь.

— Дело в том, что еще будут фейерверк и танцы.

— Снова танцы, — буркнул Арсений, с неудовольствием чувствуя, что к нему в организм попал вирус ревности и уже покусывает его изнутри. — Впрочем, я не против. Оставьте для меня вальс.

Траскевич сидел на стуле в номере Ксении Лужиной в наручниках. У него был вид невинно осуждённого — спина выпрямлена, подбородок гордо поднят.

— Салют! — сказал Кудесников, входя и останавливаясь перед ним. — Что го, не получилось? Обломчик, да?

— А, это ты, — пробормотал Траскевич. Голос у него был равнодушный, однако глаза следили за Арсением с напряженным вниманием. — Я думал, что провел тебя.

— Я так и понял.

Они помолчали. Лебедев и Сачков стояли вдоль стены, как зрители, которым не хватило сидячих мест на спектакле.

— Ну, не хочешь высказаться? — спросил наконец Арсений.

— Сначала ты.

— Что ты хочешь знать?

Траскевич завел глаза, словно раздумывая. Стала заметно, что у него дрожит подбородок. «Значит, не полный псих», — подумал Арсений.