Дарья Снежная - Операция Волчье сердце

— Всего доброго, — кивнул на прощание капитан и повернулся ко мне спиной.

Я почему-то, сама не знаю почему, помедлила на пороге, и именно поэтому услышала, как на втором этаже его и без того едва слышные шаги вовсе утихли, а потом…

Негромкое звяканье ключей. Щелчок двери. Еще щелчок. Снова звяканье, более глухое.

Тишина.

Рот сам собой приоткрылся.

Да не может быть!

Я стрелой слетела по лестнице, как была, босиком и решительно постучала в дверь соседа снизу — это как раз из-за нее пахло грибным супом. Ну, точно. Совпадение, боги всемилостивые, да это наверняка просто совпадение звуков. Кто бы готовил в квартире капитана в его отсутствие?! Без сомнений, Лейт ушел, сосед пришел…

Дверь распахнулась.

Я посмотрела в бесстыжие волчьи глаза, поджала губы, повернулась на пятках и удалилась, не произнеся ни слова. Тяжелый насмешливый взгляд жег лопатки.

Капитан аккуратно, чтобы не стукнуло, не хлопнуло, закрыл дверь. Машинально повернул ключ в замке.

И, прижавшись лбом к обитому кожей дереву, беззвучно расхохотался.

Приходящая кухарка, закончившая свои дела и уже собиравшаяся уходить, выглянула из кухни и встревоженно уточнила:

— Господин капитан, у вас всё в порядке?

В глазах кобольда-подростка, девочки-звоночка, читалось такое искреннее беспокойство, что он кивнул и постарался взять себя в руки:

— Да, Илви, все в порядке!

Нет, видит Бездна, ничего у него не в порядке, и сегодняшний день ему еще, как пить дать, выйдет боком! Но видят волчьи боги, Стерегущий Луну и Пожравший Следы — оно того стоило!

— Суп я на плите оставила, когда остынет — в холодильный шкаф переставите, — отчиталась кухарка о проделанной работе. — Пироги под полотенцем, а мясо…

— Илви, я тебя просил не готовить столько больше? Кто это все будет есть? Я дома бываю только утром и вечером.

Упрямая девчонка поджала губы и стала удивительно похожа на дородную матрону, которой ей только еще предстоит стать. Ей, умнице, тяжело было мириться с тем, что вверенный ее заботам хозяин целыми днями мотается голодный, необихоженный… Молчаливое противостояние длилось с первого дня трудоустройства Илви.

— Пироги под полотенцем, — упрямо повторила она, — а мясо уже в холодильном шкафу. Утром себе разогреете.

Выпустив девочку, Вольфгер Лейт прошел в свою комнату, стянул влажный свитер, заботливо разложил его на кресле. Выудил из шкафа первый попавшийся чистый и пошел к дверям.

Винтовой пролет, и вот она — соседская дверь. Проигнорировав дверной звонок, капитан по-простецки постучал в дверь.

Госпожа старший эксперт открыла неожиданно быстро. Она тоже успела переодеться, и капитан невольно отметил, что домашние дамские брючки ей к... Ну, пусть будет — к лицу. А на запястье болтался массивный браслет-активатор для печатницы.

Работать собралась — с чувством, подозрительно похожим на умиление, отметил вервольф.

Ноздри госпожи артефактора едва заметно раздувались, подбородок был воинственно вздернут, а губы — сжаты самую малость сильнее, чем нужно. Прекрасная дама всея Управления по контролю за магическими проявлениями всячески старалась удержать в узде обуревавшие ее недобрососедские чувства.

Благодушное настроение упрямо держалось, не желая развеиваться от вида гневной дамы.

— Не желаете ли присоединиться ко мне за ужином? — светски поинтересовался вервольф. И, не удержавшись, растянул губы в улыбке: — По-соседски!

— Идите в Бездну, капитан, — любезно откликнулась упомянутая соседка и захлопнула дверь, облив гостя на прощание ведром презрения.

Что ж, он хотя бы попытался, философски рассудил капитан и с чистой совестью вернулся назад, к грибному супу и мясным пирогам, томящимся под полотенцем.

Клинок мягко чавкнул, рассекая мышцы и кости, и половина овечьей туши шлепнулась на пол. Вторая, чуть покачиваясь, осталась висеть на крюке.

Меч, завершив дугу, легко коснулся острием пола, и капитан вопросительно оглянулся на почтенную публику.

Боллиндерри О’Тулл уважительно крякнул, мастера одобрительно загалдели, их старшина потер бороду, пытаясь скрыть довольный вид, а Дэйдре МакАльпин отвернулась, явно надувшись. Макс, с детским любопытством наблюдавший за испытаниями холодного оружия в условиях общей мастерской, благодарно улыбнулся:

— Спасибо, друг!

Клинок тут же был со всем возможным почтением изъят из рук вервольфа старшиной мастеров Шоном Мак-Киноном, а Шантей кивнул капитану на дверь и развернулся к выходу.

Сегодня Макс встретил капитана радостным: «Тебя-то нам и надо!» — и с этим воплем затащил в общую мастерскую, где возбужденные мастера всучили капитану оружие и указали на тушу, к глубокой обиде ювелира Дейдры МакАльпин, которая, очевидно, сама хотела помахать острой штучкой.

Теперь Шон Мак-Кинон любовно полировал бритвенно-острое лезвие, а мастера суетились: кто-то делал замеры по туше, кто-то сворачивал подстеленную предварительно бумагу и затирал попавшую на пол овечью кровь.

Зачем им все это понадобилось, и почему сами мастера не рубанули злосчастную тушу, оставалось неясно, но это же артефактная мастерская Боллиндерри О’Тулла — здесь всегда происходит что-то невнятное, случается что-то фееричное, жизнь бурлит и бьет ключом.

Дурдом, словом.

— Не знал, что ты занимаешься оружием, — заметил капитан Лейт, когда дверь в личную мастерскую Макса закрылась, отрезая их от остального мира.

Здесь с последнего визита ничего не изменилось — так же светило солнышко сквозь огромное окно в свинцовом переплете, так же стояла в углу чудовищная медная урна, про которую капитан точно знал, что она сжигает все, что в нее выбрасывают, за исключением живой органики. Два рабочих стола, сейф, шкаф, стеллажи, артефакт-ловец над дверью...

Разве что порядка стало побольше.

— А я и не занимаюсь, — легко отозвался Шантей, присаживаясь на один из столов. — Это Шону прислали. На гарантийное ежегодное обслуживание, как создателю. Он, оказывается, из рода оружейников, и у гномов мастером не из последних был — а потом со своими расплевался и в Лидий подался. И знатно, видимо, расплевался, если сидит у О’Тулла в общей мастерской старшиной и всем доволен. — И тут же, без перехода, буднично уточнил: — Ты что хотел? Меня твой посыльный сегодня с самого утра перехватил — еще до открытия, бедолага, на ступеньках дожидался…

Лейт подтянул к себе ближайший стул, оседлал его и довольно ухмыльнулся — орчонок-посыльный, пригретый и прикормленный именно за надежность и ловкость (читай — за пронырливость и назойливость), честно отрабатывал свои монетки.