Дарья Донцова - Доллары царя Гороха

– Ой! Ему плохо! – закричала Зайка. – Что делать?

– Беги за Кешей, – велела я, тщетно пытаясь перевести рычажок в крайнее правое положение, – скорей!

Зая ломанулась через кусты. Я хотела ухватить бочку и погасить скорость тряски, но куда там! Железная кадушка ходила ходуном, а лицо Дегтярева стало напоминать перезрелый помидор. Обычно такие томаты уже не пускают в продажу, их прямиком отправляют на завод, где давят сок.

– Миленький! – в ужасе заломила я руки. – Ты как?

– Х-х-х-хорошо, – еле выговорил приятель.

– Ты жив?

– Д-д-д-да, п-п-пока, – выдавил из себя Дегтярев.

Я слегка успокоилась, и тут к сарайчику подлетел Кеша. Не говоря ни слова, он выдернул вилку из розетки. Последний раз подскочив, «баня» замерла.

– Говорил же, ничего не трогать! – рявкнул Аркадий. – Чуть Александра Михайловича на тот свет не отправили! Эй, ты как?

Полковник икнул и тихо сказал:

– Ничего, только голова кружится. Вынь меня.

– Домылся до смерти, – резюмировал Кеша, – честно говоря, я ждал, когда же ты окончательно смылишься. Ладно, сиди тихо.

И он взялся за зажимы.

– Пусть женщины уйдут, – забеспокоился Дегтярев, – я голый!

– Эка невидаль, – сказала я, – пошли, Зая.

Мы вернулись на терраску, посидели у столика, выпили чаю…

Я поежилась.

– Сыро делается.

– Днем жара, а вечером все равно прохладно, – кивнула Ольга. – Почему Кеша не идет? Сколько можно возиться? Пошли посмотрим.

Уже приближаясь к кустам, мы услышали стук. На лужайке скакала бочка. Голова полковника моталась из стороны в сторону. Чуть поодаль, скрестив руки на груди, в позе Наполеона с задумчивым видом стоял Кеша. Впрочем, сравнение с великим французским императором тут неудачно. Наполеон был мужчиной очень маленького роста, а мой сын вымахал под два метра. Скорей уж Кеша походит на маршала Нея. На эту тему есть байка, которую охотно рассказывают французы. Якобы Наполеон один раз никак не мог дотянуться в библиотеке до нужной полки. Тут в комнату вошел маршал Ней и, мгновенно оценив ситуацию, сказал:

– Позвольте помочь, сир, я выше!

– Выше? – возмущенно воскликнул Наполеон. – Маршал выше меня? Мой бог, конечно, нет, вы просто длиннее.

– С ума сошел! – взвизгнула Зайка и ловко выдернула штепсель. – Зачем отжимаешь полковника? Смотри, на нем лица нет! Немедленно снимай крышку.

– Так в ней все дело, – задумчиво сообщил Кеша. – Замок не работает, заклинило его! Я думал, может, от тряски отойдет.

– Дайте пить, – прохрипел полковник, – сейчас умру!

Я ринулась в дом за минералкой. Маша с Иркой, услыхав о незадаче, приключившейся с Дегтяревым, заохали и побежали со мной.

– Ты бы еще всех соседей привела, – прошипел Александр Михайлович, – и билеты продавала, как в цирк.

Я простила ему несправедливые упреки. В конце концов, любой на его месте мог обозлиться.

Следующие полчаса мы хлопотали вокруг бочки. Кеша пытался открыть замки. Зайка, бестолково размахивая руками, ругала муженька. Ирка, опираясь на костыль, прыгала по дорожке к дому и назад. Поскольку одна рука у нее была занята подпоркой, то ей пришлось сновать челноком, принося Александру Михайловичу сначала чашку чая, потом бутерброд с ветчиной, затем таблетки от давления. Машка безостановочно щелкала фотоаппаратом. Не так давно ей подарили цифровую камеру, и Манюня превратилась в папарацци, самозабвенно фиксирующего все происходящие в доме события. Я же с тревогой наблюдала, как лицо Дегтярева стремительно меняет цвет от фиолетово-красного до синюшно-бледного.

– Никак! – в сердцах воскликнул сын и пнул ногой бочку.

– Ой! – взвизгнул полковник. – Между прочим, я сижу внутри!

– Извини! – спохватился Кеша.

– Ничего, – вздохнул Дегтярев, – выньте меня отсюда поскорей. Я очень замерз, прямо зуб на зуб не попадает.

– Еще простудится, – испугалась Маша, – он же голый!

В подтверждение ее слов полковник чихнул раз, другой, третий.

– Вот! Пневмония подкрадывается, – немедленно поставила диагноз Манюня.

– Надо его согреть, – подала голос Ирка, – сейчас плед принесу!

– Ценная идея, – одобрил Кеша, – одно не ясно – каким образом ты в закрытую бочку ему одеяло просунешь?

– Прямо заледенел весь, – продолжал Дегтярев, – в пингвина превратился.

– Совершенно не похож, – усмехнулась я, – пингвинчики такие милые, представляешь, у них шубы из перьев, я видела их недавно совсем близко.

– Где? – неожиданно рявкнул полковник. – Немедленно говори!

Я ничего не рассказывала домашним о катастрофе. Сначала было недосуг, а потом… Да нет, просто я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моих поисках. Я использую любую возможность, чтобы заняться делом, а то ведь можно попросту скончаться от скуки, валяясь в саду на раскладушке. Черт дернул меня сейчас вспомнить о пингвинах.

– Где? – вопрошал Дегтярев, забывший про холод. – Где недавно видела пингвинов?

– В зоопарке, – ляпнула я.

– И когда ты там была?

– Э… вчера!

– Я знаю, как согреть Александра Михайловича! – перебила меня Ирка.

– Говори скорей, – обрадовалась я возможности сменить тему.

– Сейчас аккуратненько вот в эту щель у головы нальем воды, а потом воткнем туда кипятильник и подключим к сети! Александру Михайловичу сразу тепло станет.

Все повернулись к Ирке.

– А чего? – удивилась она. – Не подойдет? Вам вечно не угодишь! Что ни предложу, все плохо! Прям обидно! Хоть попробуйте! Ща кипятильничек притараню.

– С ума сойти! – взвыл Дегтярев. – Стоять! Стрелять буду!

Ирка замерла на месте, а потом жалобно сказала:

– Экий вы капризный! Я же как лучше хочу!

– Анекдот в тему, – ожил Кеша. – Встречаются две людоедки, одна другой жалуется: «Дети совсем избаловались. Сколько ни твержу им: «Менты тоже люди», никакого внимания не обращают». – «Да не переживай ты так, – отвечает вторая каннибалка, – мои точь-в-точь такие же. Каждый день твержу: «Менты – люди очень хорошие», все равно ни в какую их есть не хотят».

Машка прыснула, Дегтярев позеленел, я попыталась не расхохотаться, а тупая Ирка поинтересовалась:

– И при чем тут дурацкий анекдот?

– А при том, – меланхолично ответил Кеша, – что, если сунуть в воду, где сидит Александр Михайлович, включенный кипятильник, то мы получим замечательно сваренного полковника, впору людоедов на ужин звать.

– Сделайте что-нибудь! – взвыл приятель.

Мы начали генерировать идеи. Положить бочку на бок и прикатить ее вместе с содержимым в дом, вскрыть крышку консервным ножом, поставить агрегат на отжим до тех пор, пока железная емкость не откроется, поднять «собакомойку» на высоту метров трех и бросить вниз, авось крышка отскочит…

Каждое предложение вызывало бурю негодования у полковника. Словно заезженная пластинка, он повторял одну и ту же фразу: