Кирил Бонфильоли - Не тычьте в меня этой штукой [litres]

Спустя эон-другой сигнализация коротко бибикнула – сигнал спускаться. Пропитавшись жутью по самые жабры, я прокрался на кухню, где у двери обнаженной тенью маячил Джок, поигрывая в руке 9-миллиметровым «люгером». На коммутаторе по-прежнему неистово мигал фиолетовый огонек, отмеченный «ПАРАДНАЯ ДВЕРЬ». Парой резких кивков Джок наметил нашу тактику: я скользнул в гостиную, откуда просматриваются прихожая и парадная дверь, а Джок неслышно отодвинул засовы черного хода. Я услышал, как он выпрыгивает в коридор, – и тут он позвал меня, тихо и настойчиво. Я пробежал сквозь столовую, в кухню, в дверь. В коридоре стоял один Джок. Я проследил за его взглядом до индикатора лифта: тот говорил «5» – мой этаж. В тот же миг мотор лифта заурчал, и пятерка погасла, а Джок ринулся к верхней площадке лестницы и пропал внизу, едва ли издав хоть звук. Видели б вы Джока в действии – зрелище вводит в робость, особенно если он голый, как тогда. Я пробежал полпролета вниз, пока не удалось заглянуть в лестничный колодец: Джок занимал позицию в цоколе, двери лифта попадали в сектор его обстрела. Через секунду или две он подскочил и скрылся где-то в тылах; я не сразу понял, что лифт, должно быть, уехал в подвал. Я кубарем скатился, позабыв о страхе, но добрался лишь до третьего этажа, когда мимолетный взгляд на индикатор подсказал мне, что лифт поднимается снова. И вновь я припустил наверх, в конце концов прибыв на пятый этаж прискорбно запыхавшись. Индикатор замер на тройке. Я ворвался в квартиру, ввалился в гостиную и упал на колени перед консолью проигрывателя. Кнопка у него внутри связывалась с караулкой «Держи-Вора» – я просто истосковался по этим громилам. На кнопку я не нажал, ибо меня кто-то двинул в основание черепа – в аккурат туда, где засела боль от джина. Подбородок мой зацепился за край консоли и я некоторое время повисел на нем, чувствуя себя преглупо. После чего меня стукнули еще раз, и я без всяких усилий скользнул сквозь пол и принялся отсчитывать в падении милю за милей.

Примерно жизнь спустя я пришел в себя – с большой неохотой. Надо мной луною нависла обширная физиономия Джока; он обеспокоенно кудахтал. Стоило мне заговорить, и в моей бедной голове раскатисто загромыхали и задребезжали отзвуки. Меня переполняли ненависть и страдание.

– Ты убил его? – кровожадно поинтересовался я.

– Нет, мистер Чарли. Я подождал немного в самом низу а лифт остановился на третьем и я еще немного подождал, а потом попробовал кнопку и лифт приехал пустой поэтому я поднялся сюда и снаружи вас не было и поэтому я поднялся на верх лестницы чтобы посмотреть не видно ли вас, а потом услышал как лифт опять поехал вниз и я подумал что он так может всю на хрен ночь кататься поэтому я зашел сюда вас поискать, а вы тут такой лежите и я подумал…

Я вяло поднял руку.

– Стоп, – сказал я. – Я все равно сейчас неспособен за всем этим уследить. У меня голова болит. Обыщи квартиру, запри двери, доставь меня в постель и найди мне самую большую таблетку снотворного, какую только возможно изготовить. И надень на себя что-нибудь, идиот, а то простудишься и умрешь.

На этом я отключил Ч. Маккабрея как личность и позволил бедолаге вновь смыться сквозь пол в глубины бессолнечного моря.

И если кто-нибудь после этого перерезал мне глотку – на здоровье.

Крайне осторожно я приподнял одно веко и быстро захлопнул его снова. Безжалостный луч солнца успел юркнуть внутрь, отчего у моего мозга открылось кровотечение.

Гораздо позднее я попытался еще раз.

Солнечный свет уже был придушен, а в изножье моей постели, заламывая руки, нависал Джок. Кроме того, он держал чайный поднос, но у меня возникло отчетливое впечатление, что он также заламывает руки.

– Уходи, – хныкнул я. Он поставил поднос и налил мне чашку чая; в моей бедной голове это прозвучало так, словно кто-то нажал на смыв в эхокамере. Я еще немного похныкал и отвернулся, но Джок нежно поколебал меня за плечо, приговаривая «ну, ну» – или «так, так», или что-то еще в том же смысле. Я сел, чтобы ему возразить, и действие это, похоже, оставило половину моего черепа на подушке. Я предусмотрительно исследовал пораженную область: на ощупь она была вроде как ноздреватой и податливой, но, к моему удивлению, не облеплена запекшейся кровью. Я пришел к выводу, что будь у меня проломлен череп, я бы вообще не проснулся. Не то чтобы тем утром это имело значение.

Чай оказался не привычным моим «лапсангом» или «улуном», но «Смесью Королевы Марии» производства «Туайнингз»: проницательный Джок – он знал, что подобное утро взывает к тому, что посуровее. Я проглотил первую чашку, затем Джок скормил мне два «алка-зельцера» (как же они шумят!), два «Порошка Бичема» [77] «Порошок Бичема» – фирменное название лекарства от простуды компании «Бичем», основанной в 1859 г. фармацевтом Томасом Бичемом (1820–1907). и два декседрина – в указанном порядке, и вся эта коллекция была запита второй чашкой лучшего и ярчайшего от Королевы Марии. Ни за что в жизни больше не скажу ни единого резкого слова об этой святой женщине [78] Мария I Тюдор (1516–1558) – английская королева с 1553 г. Восстановив католицизм, жестоко преследовала сторонников Реформации; носила прозвища Мария Католичка, Мария Кровавая. .

Вскоре я снова обрел способность к рациональному мышлению, и рациональная мысль меня побудила немедленно отойти ко сну опять. Я осел было в общем направлении подушек, однако Джок твердо меня перехватил и повсюду на мне утвердил чашки с чаем, чтобы я больше не осмелился пошевельнуться.

– Тут эта профура весь день звонит, – сообщил он. – Говорит она секретарь заместителя того секретаря и дело касается ваших подорожных грамот и если вы можете встать то немедля туда надо ехать, а тот ее хрендель примет вас в любое время до половины пятого. Уже три – почти.

Пришлось, поскрипывая и покряхтывая, подымать себя на поверхность.

– Как вы считаете, кто это был ночью, мистер Чарли?

– Не сброд Мартленда, это уж точно, – ответил я. – Те ожидали бы приема по полной программе, как в последний раз. Что-нибудь пропало?

– Я чего-то не заметил.

– Ну они ведь не стали бы пускаться во все эти сложности лишь ради того, чтобы треснуть меня по затылку, тут сомнений быть не может.