Дарья Донцова - Монстры из хорошей семьи

– Ну, как у вас дела?

– Нормально, – успокоила Нелли Ильиничну верная домработница, – Алла растет, Иришка с мужем хорошо живут.

С тех пор Нелли иногда общалась то с Марией Андреевной, то с Анной Ивановной. По непонятной для нее самой причине Нелли испытывала тревогу, но, убедившись, что с Ирой ничего плохого не произошло, вешала трубку.

Прошло несколько спокойных лет. Ирину в книгохранилище по-прежнему считали человеком без царя в голове, но особо на ее счет не сплетничали, да и не давала молодая женщина поводов для досужих разговоров. Жила Ира все с тем же Романом, растила дочку Верочку, хорошо одевалась, пожалуй, даже слишком дорого и изысканно для библиотекарши со скромным окладом, но ведь у нее имелся супруг, поэтому никаких вопросов, откуда у местной модницы наряды, не возникало. С сослуживицами Ирина вела себя корректно, с мужчинами-читателями общалась лишь по служебной необходимости, и Нелли Ильинична успокоилась. Да, видно, зря!

Однажды вечером, совсем поздно, в дверь квартиры Нелли позвонили. Заведующая глянула в глазок – на лестнице стояла незнакомая симпатичная девушка, по виду восьмиклассница.

– Вы к кому? – предусмотрительно не открывая дверь, поинтересовалась хозяйка.

– Нелли Ильинична тут живет? – донеслось в ответ.

– Это я, – еще больше удивилась дама.

– Меня зовут Алла, – представилась школьница. – Помните Анну Ивановну, домработницу Эллы Дементьевны? Я ее дочь.

– Аллочка! – удивленно воскликнула Нелли и загремела замком.

Девушка втиснулась в прихожую и, не снимая ни куртки, ни ботинок, прямо на пороге огорошила заведующую вопросом:

– Я дочь Иры, да? Меня просто записали на Анну Ивановну? Только не врите! Знаю правду!

– Откуда? – отступая в кухню, воскликнула Нелли. – Кто сказал?

– Значит, верно, – стукнула кулаком по стене незваная гостья. – Ах, суки! Ну погодите!

Глядя на перекошенное лицо Аллочки, Нелли поняла, какую допустила оплошность, и попыталась выкрутиться:

– Ты меня неправильно поняла!

Алла вытащила из кармана пачку сигарет, всю исписанную какими-то цифрами, повертела в руках и спросила:

– У вас курить можно?

– Нет, конечно, – отрезала хозяйка. – И тебе следует бросить отвратительное занятие, пока не привыкла к нему. Девочка с сигаретой выглядит ужасно!

Алла швырнула упаковку на полочку у зеркала.

– Не читайте мне нотацию! И я вас правильно поняла. Моя мать – Ирка.

– Но… – начала было Нелли и моментально закрыла рот. А что ей было сказать?

– Вот, вот, – хмыкнула Аллочка и выскользнула на лестничную площадку, – что и требовалось доказать! Сейчас-то вы с три короба наврете, нужные слова найдете. Только правильно я рассчитала: если внезапно, без всякой подготовки, вопрос задать, по вашему лицу все понятно станет. Пока!

И, не дожидаясь ответа, Аллочка убежала. Нелли Ильинична постояла несколько мгновений, тупо глядя на пустую лестничную клетку, потом захлопнула дверь, навесила цепочку, увидела на полочке забытую школьницей пачку сигарет. Двумя пальцами взяла ее, швырнула в помойное ведро и пошла к телефону. Но соединиться с Нюрой и рассказать той о визите Аллочки Нелли Ильинична не успела, потому что вновь раздался звонок в дверь. Представляете, как была ошарашена заведующая библиотекой, если распахнула створку сразу, не глянув в глазок! А на пороге опять стояла Аллочка.

– Входи, детонька, – старательно заулыбалась Нелли, – сейчас чаек поставлю…

– Я с теми, кто меня всю жизнь обманывал, чаи распивать не стану, – мрачно ответила Аллочка.

– Ну что ты, – залепетала Нелли, – понимаешь… ну… так вышло… Только мама тебя любит! Очень! Просто она тогда была совсем молоденькая, как было поступить…

Аллочка выпятила нижнюю губу.

– Ага, – злобно прошипела девочка, – я оказалась не нужна, отдали, словно кутенка, в чужой дом… Хорошо, не утопили!

– Аллочка! – всплеснула руками Нелли. – Как ты можешь говорить подобное! Живешь вместе с мамой, в одной квартире…

Девушка покраснела:

– Верно, живу. С Нюркой в качестве родительницы! Ни хорошей одежды, ни обуви. Даже игрушек у меня не имелось! Нюрка ношеные вещи притаскивает и радостно говорит: «Надевай, доченька, хорошие платья. Их Зинаида Семеновна отдала, от своей внучки». Вот славно-то в чужих обносках ходить! Ирка мне ни разу слова ласкового не сказала. Да и Нюра не балует, лишь зудит: «Учись хорошо, работай честно, вырастешь, замуж выйдешь». Все поучает и поучает… Да мне подарки лишь два раза в год дарят: на Новый год и в день рождения! Нюрка вечно стонет: денег нет.

– Она тебя не обманывает, – попыталась оправдать домработницу Неля, – у Анны Ивановны маленький оклад.

Аллочка сжала губы в линию, потом презрительно выронила:

– Зато у Ирки денег полно, она через день в новом. И Верку разодела. Ах, какие у моей сестрички игрушки! Еду ей готовят отдельно – всем на ужин по сосиске, а Вероньке котлетки из вырезки и фруктики свежие!

– Вера маленькая.

– Я тоже крошкой была и ничего такого не имела.

– Аллочка…

– Вы, тетя Нелли, лучше помолчите, – сурово оборвала ее школьница. – О чем тут говорить! И обсуждать нам с вами нечего, я вернулась за сигаретами, пачку у вас забыла, отдайте. Я не Верочка, мне никто лишних копеек не подарит.

– Уже выбросила отраву в помойку, – твердо сообщила Нелли.

Алла прищурилась:

– Ага, значит, обо мне позаботились?

– Курить вредно.

– А жить с мачехой без любви, ласки, в нищете и видеть, как твоя мать осыпает подарками «законного» ребенка, полезно?

У Нелли не нашлось возражений, Аллочка мрачно усмехнулась:

– Молчите? Оно правильно. А сигареты верните. Я на самом деле курю мало, больше для понта пачку ношу, только она мне еще вместо книжки служит – на ней куча телефонов записана. И потом, не вы покупали, не вам и выкидывать. Кто дал право чужими вещами распоряжаться?

Нелли сходила на кухню, вынула из ведра картонную коробочку, всю покрытую цифрами, и молча протянула Аллочке. Та кивнула:

– Спасибо. Я не соврала, уже месяц эту пачку таскаю. Надо телефоны переписать, да времени нет. Я никогда не лгу, в отличие от вас, Иры и Нюрки с Манькой. Ну да ладно, разберусь с ними. К вам у меня претензий нет, сами подохнете!

Бросив грубость, Аллочка ушла, а Нелли, стряхнув оцепенение, снова ринулась к телефону.

Нюра, узнав о визите Аллы, охнула:

– Значит, она слышала разговор с врачом. Ох, чуяло мое сердце, быть беде! Едва девчонку возле кабинета увидела, сразу смекнула: дверь тонкая, гинеколог голосистый. Спрашивается, чего он вопил, словно поросенок недорезанный: «Вы по документам имеете дочь, но в результате осмотра знаю, что никогда не рожали»… Ах ты, господи, вот беда! Да и вы тоже хороши. Отчего не солгали? Почему не заявили сразу: «Деточка, ты с ума сошла? Хорошо помню, как Нюра из родильного дома кулек с младенцем принесла»?