Елена Логунова - Боты для ночного эльфа

По всему выходило, что скуден.

Воображение красным по белому в эффектном минималистском стиле нарисовало заиндевевшую бутылочку кетчупа, одиноко и горделиво высящуюся на фоне снежных сугробов…

Я смущенно засопела, вылезла из постели, тихо оделась и пошла добывать пропитание для компании из четырех человек, на три четверти состоящей из едоков повышенной прожорливости.

В пекарне тетушки Ануш уже поспели лаваши и хачапури — я взяла по паре того и другого. В круглосуточном магазинчике под вывеской «Да, еда» я купила молоко, сметану, масло, овсяные хлопья и банку меда. Пробегая мимо стеклянного павильона «Сувениры», зацепилась взглядом за шеренгу белых «олимпийских» медведей и решила порадовать пацанов неожиданным, но желанным подарком. Пусть вдали от солнечного Адлера вспоминают добрым словом любящую их тетю Лену…

Подарок пришелся очень кстати.

Особо мощный сдвоенный рев я услышала сразу же, как только вышла из лифта.

Ревели в моей квартире.

Богатые обертона глубоких голосов и суперэмоциональное исполнение не оставляли иных вариантов: либо это Фредди Меркьюри в дуэте с Монсеррат Кабалье — либо пока еще менее известная, но перспективная пара Масяня — Манюня Максимовы.

Фредди уже покинул этот мир, а Монсеррат я к себе нынче не ждала, потому что две некрасовско-рубенсовские красавицы в одной маломерной квартирке — это перебор.

— Значит, Масяня и Манюня, — вздохнул мой внутренний голос. — Как кстати ты купила им утешительного мишку!

Я вытащила медведика из пакета с продуктами, прикрылась его плюшевым телом, как щитом, переформатировала свое заурядное сопрано в мажорный дедморозовский бас и смело шагнула в сотрясаемую децибелами квартиру со словами:

— Здра-а-авствуйте, дети!

— Смотрите, дети, кто к нам пришел! — без промедления вступила с партией Снегурочки Ирка. — Миша, мишенька, медведь!

— Хватит, Мишенька, реветь! — подхватила я-Дед Мороз.

И дети затихли.

— Брось им игрушку, быстро! — напряженным шепотом скомандовала мне подружка.

Я послушно катапультировала медведика — и вовремя: Масяня и Манюня уже стартовали, как две ракеты.

Не последуй я совету мудрой Ирки, сдвоенным ударом меня унесло бы обратно в коридор. А так самонаводящиеся дети вовремя изменили траекторию, подпрыгнули и в четыре руки выхватили игрушку из воздуха, никого не травмировав.

— А еще я купила продукты для завтрака! — радостно возвестила я, отвлекая пацанов уже от медведика, которому всерьез грозило четвертование. — Хачапури! Лаваш! Молоко! Сметана! Мед!

Эффектно (в стиле Питера Бурга, мастерски работающего со шляпой фокусника) я извлекла из пакета покупки и выразительным жестом пригласила присутствующих к столу.

Едва мы закончили завтрак, как настойчиво затрезвонил подружкин мобильник.

— Моржик прилетел в Сочи, — отлепив от уха трубку, сообщила Ирка. — Просил не уходить из дома, сказал, что они скоро будут.

— А кто — они? — насторожилась я.

Включив детям мультики, мы с Иркой вышли во двор, старательно сформировали на лицах наиприветливейшие улыбки и встали на крыльце плечом к плечу а-ля верные крепостные, встречающие любимого барина.

Задние двери подъехавшего такси синхронно распахнулись, и из машины выбрались Моржик и Лазарчук.

— Их только двое? — Ирка вытянула шею, высматривая еще пару крепких мужских фигур.

— Значит, мои еще не в курсе. — Я выдохнула с облегчением. — До солнечного Крыма дурные вести не дошли!

— А это упущение. — Подружкин муж и наш общий друг переглянулись.

— Но-но! — сказала я им строго и с понятным намеком. — Птички, которые слишком много чирикают, у нас тут долго не живут!

— У вас тут вообще смертность явно повышенная, не заживешься, — ехидно хмыкнул Лазарчук.

Я поморщилась.

Ясно было, что неприятного разговора на неизбывную тему «Дуры-бабы, вечно во что-то вляпывающиеся» нам не избежать, но я не ожидала, что это случится так скоро.

— Ленка, не язви, это не в наших интересах! — торопливо нашептала мне на ухо Ирка.

Она всплеснула руками и слетела с крыльца с приветственным воплем в лучших народных традициях:

— Здравствуйте, здравствуйте, наши дорогие! Поди, устали с дороги, сердешные? А вот мы сейчас вам накормим, напоим…

— В баньке попарим, зажарим и съедим, — голосом Бабы-яги пробормотала я, узнав сюжет.

Отчетливо хмыкнул Лазарчук.

И чего это у него слух такой хороший?

— Бабушка Леголасовна, отчего у тебя такие большие уши? — пропищал мой внутренний голос.

— Серега, ты, случайно, не эльф? — спросила я друга, пропустив вперед Ирку с Моржиком.

Подружка ворковала голубем и вилась вьюнком, игриво, как дельфин утопающего пловца, толкая мужа боками.

— А что? Похож на эльфа?

Полковник приосанился.

— Болевшего в детстве, — хихикнула я.

— Язва, — привычно констатировал Серега. — Все б тебе хиханьки да хаханьки, а дело-то серьезное.

Он придержал меня у входа в лифт и жестом показал Моржику, что они с Иркой могут ехать.

Двери закрылись, кабина лифта ушла вверх.

Мы с полковником остались в сумрачном коридоре вдвоем, и я поняла, что шуточки закончились.

— А теперь живо колись, почему тебя интересовал сапожный нож? — приступил к экспресс-допросу Лазарчук.

— Потому что мы хотели проверить, относится ли окно Иркиной квартиры к типу тех, которые с легкостью открываются этим самым сапожным ножом, — отрапортовала я.

— И проверили?

— Конечно!

— И?

— Да!

— А где же вы взяли этот самый сапожный нож для своего смелого эксперимента?

— У Ирки свой нашелся.

Я отметила, как округлились глаза полковника, и сочла нужным дать пояснения:

— Она считает, если у человека есть сапоги, то должен быть и сапожный нож. Кстати, это логично.

— Да неужели? А если у человека есть две руки, то у него должен быть и двуручный меч?! Это же тоже логично!

Я мигом представила себе Ирку с притороченным вдоль позвоночника богатырским мечом — острие заботливо прикрывает копчик, над рукоятью боевым знаменем реет огненная шевелюра — и восхитилась:

— Хм, Серега, интересно, а ты не пишешь ли фэнтези?

— Я рапорты пишу! И протоколы читаю! И вот, знаешь, что интересное совсем недавно вычитал? Что причиной смерти гражданки Галосиной Софьи Викторовны стало несовместимое с жизнью ранение горла, нанесенное острым режущим инструментом, предположительно — сапожным ножом, который, кстати говоря, и был найден на месте преступления!

— Каким сапожным ножом? Тем самым, Иркиным?! — Я схватилась за голову. — И с ее отпечатками, наверное…

— Ну, положим, ее отпечатки смазаны, — снизил давление Лазарчук. — Но других следов на ноже нет, вероятно, убийца был в перчатках.