Маргарита Южина - Парашют для утопающего

– Нет, Марина, пока ищем, – не обрадовала девушку Василиса. – Я вот тебя все время хотела спросить: а как он оплачивает ваши счета, этот брат? Ну я понимаю – пришли вы в ресторан, там можно незаметно официанту вместо Гриши деньги сунуть, а в остальном как? Допустим, в магазинах? Там же невозможно незаметно деньги передать.

Девчонка в трубку только фыркала:

– Я вас умоля-я-яю! На фига незаметно? За Гриней такой серенький мэн таскается, он и расплачивается! Незаметно! Да мы без этого серого теперь шагу не делаем! Он нас и на машине, и пешком – как хвост. Ну вот мне так, например, он вовсе не нравится! Фи! Такой… ой, у него причесь такая, как в восьмидесятых, ну убиться на фиг! Волосики такие – бымс, по щечкам разложены, тощенькие, длинненькие, ладно бы там шевелюра клевая, или, если уж так своими патлами дорожит, взял бы да в хвостик их собрал. Нет! По щечкам разложит – ути-пуси! Не, ну я потом-то просекла, чего он так волосешки клеит, у него возле левого уха родинка прикольная – будто телефонная трубка маленькая, ну свихнуться можно – каких только уродов не бывает! А я с детства уродов боюсь! А он таскается! Ой, тут такая смехота была! Он где-то задержался, с герлой своей, наверное, короче – выходим, а его нет! Гриня мой даже позеленел, как бамбук, прикиньте! Ну потом, конечно, эта мышь серая прискакала. Но ему Гришаня такого воздушного змея показал!

– Подожди, то есть ты хочешь сказать, что вы общаетесь с парнем, который передает деньги? – уточнила Василиса. Молодые люди ее удивляли с каждой минутой все больше.

– Ага! – шмыгнула носом в трубку Маринка. – Мы общаемся. А он, паразит, нет. Мы с ним и так, и эдак – он молчит, как червяк. Один только раз раскололся. Гриня его спрашивает: «Так это ты, что ль, мой братан?» – а тот так вытаращился, будто его оса в задницу клюнула, и блеет: «Не-е-е-ет, вы что?! Я кассир!» А где сам братец – хрен знает. Вы бы поторопились, вдруг на меня киоск не оформят.

Василиса тяжко вздохнула, потом как можно мягче постаралась охладить Маринкин пыл:

– Девочка, да с оформлением никаких проблем не возникнет. Ну в крайнем случае – пусть Гриша киоск купит на себя, а потом тебе продаст, подарит или еще как переоформит. Но я бы… Марина, я очень прошу – не берите вы больше этих денег. Запомни – никто никогда добровольно с деньгами не расстается. Тем более с такими большими…

– Не судите по себе, – заносчиво выкрикнула девчонка.

– Хорошо, не буду, а ты бы отдала? – терпеливо уговаривала Василиса.

– И по мне не судите! Я сразу говорю – ни своих не отдам, ни чужих! Поэтому – дают Грине деньги, и пусть он только попробует не взять! У-у-у, какая вы! Завидно вам, да?

– Спокойной ночи, Марина, – корректно пожелала девчонке Василиса и уже потом взорвалась: – Глупая утка!! Она думает, ее гусака просто так откармливают! Даром!.. Люся, а какого черта ты не спишь? У нас завтра очень серьезный день, очень серьезный!

Люся мотнула головой и побрела в спальню. Возле самого порога она не утерпела и подскочила к телефону:

– Только спрошу, как сегодня без меня Васенька, – извиняющимся тоном пояснила грозной Василисе. – А то я так ночь спокойно спать не буду.

Люся ошиблась. Если бы она пошла спать, то уснула бы куда спокойнее. Оказалось, что Ольга что-то съела и у мальчика пошла сыпь. Маленький Василий капризничает и никак не может уснуть.

– Правильно!! У него же сыпь, а она чешется! И чего тебя, паразитку, приспичило есть всякую дрянь?!! – теряя контроль, кричала на Ольгу Люся. – Чего теперь мамкаешь? Иди, немедленно искупай Васеньку в слабеньком растворе ромашки! И никаких лекарств! Сейчас в аптеки везут не таблетки, а всякие подделки, угробишь ребенка! Я завтра приду, проверю!

Она грохнула трубку на рычаг и рыкнула на Василису:

– Да! Вот так сурово! А чего она ест всякую гадость? Теперь же через нее и ребенок питается! Эх, Вася, как жалко, что я не могу сама кормить младенца…

– Люся, в кровать! Ты сегодня слишком широко раскрывала рот, и никакого чаю! – вынесла страшный вердикт Василиса и самолично проследила, чтобы подруга уткнулась носом в подушку.

Утром ее разбудил звонок в дверь. Звонили так долго, что Василиса поняла – Люся впала в летаргический сон, и открывать придется самой.

– Сейчас, уже бегу! – на всякий случай кокетливо отозвалась она и заскочила в ванную.

Вероятно, кому-то они с Люсей слишком были нужны, потому что Василиса как ни торопилась накраситься одним взмахом руки, но вышла только через двадцать минут. А в дверь между тем все так же непрерывно звонили.

– Вот ведь не дадут халат надеть, – хихикнула она и открыла.

Перед ней стоял Таракашин с жутко опухшей скулой, которая отдавала всеми холодными оттенками – синим, фиолетовым, голубоватым и только самую чуточку – багровым. В руках у раннего гостя красовался неслыханный подарок – гипсовый ангелок, с отбитым носом, величиной почти с самого Таракашина.

– Это ты с какого надгробья спер? – сурово уставилась на подарок Василиса.

– Сюсю моно? – прошепелявил Таракашин, игнорируя вопрос.

– Даже и не знаю, обрадуется ли она такому памятнику… – перекривилась Василиса Олеговна и рявкнула на всю квартиру: – Сюся!! Немедленно выходи! Тебя твой супруг из гипса сваял!

В ответ раздалось бойкое цоканье, и в прихожую вышел Малыш.

– Та-а-ак, – нервно задергал головой Таракашин. – Я тут тасюсь с склюп… с ссасуэской, а меня дазе вссретить не зелают… Сю!.. Сёрт… Василиса! Поднимите Сюсю с кровати!! Не видите – я не могу говорить!!

Василиса пожала плечами и отправилась будить подругу. Однако кровать в спальне Люси была тщательно заправлена, а самой хозяйки не наблюдалось.

– Люся! Люся!! – позвала Василиса, но подруги не было.

Таракашин уже тоже тянул шею, но пройти побаивался – возле его ног чинно сидел Малыш.

– Ничем не могу вам помочь, – пришлось доложить Василисе. – Люси дома нет.

– Она… носевала у другого муссины? – с придыханием спросил Таракашин.

Василиса начала кривляться. Она всегда не любила Таракашина, а тут неожиданно выпала такая удача!

– Я прям и не знаю, Виктор Борисович, как вас своей новостью не поранить…

– Ну хватит узе меня ранить! – встрепенулся ухажер, поддернул сползающего ангелочка и возмущенно заморгал белесыми ресницами. – Эта – звезда балета на «Тойоте» руками махала, махала – цють руки себе не переломала! Теперь вот вы ессё!

Василиса услышала про иномарку, и желание издеваться над человеком приутихло.

– Стоп! Кто это об тебя руки ломал? Какая звезда?

Таракашин замялся, потом капризно заныл:

– Да-а, цяй так не наливаете, а вопросики свои дурацкие задае-е-ете…

Василиса выудила у него из рук скульптуру и протолкнула в кухню.