Дарья Донцова - Мачеха в хрустальных галошах

Я взяла больную за руку.

– Мика любит маму?

– Мика любит маму, – заверила Наталья.

– Коля плохой?

– Очень.

– Он обижал вас?

Наталья Михайловна съежилась.

– Каждый день.

– И вы отдали Николая кому-то? Отвели в детский дом?

– В большой, с колоннами, – согласилась Наталья, – там хорошо.

– Сколько ему тогда лет было? – поинтересовалась я.

– Не помню, – жалобно произнесла собеседница.

Я призадумалась.

– Какого роста был мальчик, когда вы его в большое здание с колоннами отвели? Можете показать?

– Вот такой. Коля плохой. Мика любит маму.

Я прикинула расстояние от пола до ее согнутой руки – меньше метра. У меня пока нет детей, поэтому я понятия не имею, в каком возрасте ребенок достигает такого роста. Сколько Коле тогда исполнилось? Три года? Четыре? Нет, скорее, пять. Маленький мальчик не способен резать мать ножом и издеваться над ней. Я-то предполагала, что Николай был подростком, ему стукнуло двенадцать-тринадцать лет. Хотя… Возьмет ли государство на свое попечение тинейджера при условии, что жива его родная мать?

– Вот такой, – повторила Евсюкова, – в полу мою вцепился, еле оторвали. Коля очень плохой. Мика маму любит. Найдешь Мику?

– Постараюсь изо всех сил, – пообещала я. – А как фамилия мальчика? Его отчество?

– Не знаю, – прошептала больная.

– Наверное, он Викторович? – предположила я. – По вашему первому мужу, Виктору Сергеевичу Гранаткину?

– Не было такого, – отрезала Наталья, – никогда. Мужчины плохие. Нельзя с ними жить. Грешно.

– Ясно, – кивнула я. – Фамилия у Коли, наверное, Евсюков, да?

– Нет, – снова возразила пенсионерка, – не такая.

– А какая? – ощущая головокружение, спросила я.

По щекам Евсюковой потекли слезы.

– Они без фамилии и отчества. Они просто Коля и Мика. Ох, ты мне не поможешь… Ты не понимаешь… Коля и Мика. Просто так.

Я обняла больную старушку.

– Наталья Михайловна, извините, если я туплю, пытаюсь разобраться в ситуации. Дети получают отчество по имени отца. Вашего папу как звали?

– Миша, – всхлипнула безумица.

Отлично, у нее сохранились остатки разума.

– Правильно. Папочка Миша, а вы Михайловна. У ваших деток кто отец? Виктор?

– Ну нет же! – с отчаянием воскликнула бедняжка. – Нет! Нет! Они родились от ужаса, большой беды. Папа меня выгнал, мама прокляла, я ушла. Навсегда.

– Ага, хоть какая-то информация, – пробормотала я. – Ваши родители рассердились на вас за беременность? Вы не были замужем?

– Нет, – вдруг вполне разумно ответила Евсюкова. – Это позор. Я ушла.

– Ваш любовник был женат? – предположила я. – Он вам не помогал?

– Нет, нет, нет, – затрясла головой женщина, – нет, нет, грех. Ужас.

– А как его имя? Кому вы подарили деток? – не отставала я.

– Коля плохой, Мика любит маму, – на автомате произнесла больная, – не знаю.

Меня затопила тоска.

– Наталья Михайловна, постарайтесь вспомнить, как звали мужчину. Андрей, Антон, Владимир, Денис, Геннадий, Александр, Сергей?

– Он просто схватил и бросил, – прошептала Наталья. – Мама кричала: «Прочь, прочь! Уходи! Что соседи скажут?» Нина помогла.

Я ухватилась за произнесенное имя, словно утопающий за соломинку.

– Кто такая Нина?

Наталья Михайловна вдруг выпалила:

– Нина Сергеевна Сергеева живет в доме семь по улице Гончарова, квартира десять. Нина взяла дьявола, а потом вернула. Назад отослала.

Не знаю, что удивило меня сильнее, заявление про дьявола или то, что помешанная четко произнесла имя, фамилию и адрес женщины.

– Ну как? – спросил Купер, едва я набрала его номер. – Поговорила с Евсюковой?

– Еду домой, голова раскалывается, – пожаловалась я.

– Рулю к тебе! – воскликнул он и отключился, прежде чем я успела сказать: «Не надо».

Сначала я хотела опять соединиться с Тем Кто Все Может, объяснить ему, что общение с полусумасшедшей тетушкой лишило меня сил, но потом ощутила тяжесть серег в ушах, вспомнила, что подвески нельзя вытащить самостоятельно, и смирилась с тем, что увижу Купера. Оставалось радоваться одному – на дороге неожиданно не оказалось пробок. Моя «букашка» без задержек катила по проспектам и привезла меня к моей родной избушке за двадцать минут.

Едва я вылезла из машины, как нос уловил запах дорогого мужского одеколона, а потом послышался голос Базиля:

– Степа, в какую сторону направляешься?

Внук Несси явно решил, что я собираюсь куда-то ехать.

– Я только что вернулась домой, – вмиг разбила я надежды толстяка.

Но он сделал вид, что не понял моих слов.

– Подвези меня.

Я щелкнула брелоком сигнализации.

– На второй этаж? Извини, пока не научилась водить машину по лестницам.

– Нет, мне надо в Кремль, – абсолютно серьезно возразил обжора.

Мне не удалось удержаться от ехидного вопроса:

– Нанялся работать президентом?

Когда мы с Базилем познакомились, я относилась к внуку Агнессы с симпатией, хотя и видела, что парень ленив, эгоистичен, предпочитает сидеть на шее у бабушки вместо того, чтобы приносить в дом достойные деньги. Потом мне стало ясно, что он без стеснения пользуется не только кошельком Несси. Например, толстяк спокойно обедает за чужой счет. Если Базиль пригласит вас в ресторан, лучше не ходите – оплачивать трапезу придется вам, причем выложить немаленькую сумму, так как кавалер невероятно прожорлив. Но у каждого свои недостатки, и мне очень нравится Агнесса, поэтому я попыталась подружиться с Базилем, притаскивала ему из фирмы «Бак» подарочные парфюмерные наборы, несколько раз выручала из глупых ситуаций, в которые любитель халявы вляпывается с завидным постоянством. Я держала парня за недотепу, считала его не особенно умным представителем сильного пола, полагала, что он безобиден, как мотылек. Но потом на чердаке нашего дома прорвало трубу и случилась история, которая кардинально изменила мое отношение к внуку Несси. Мотылек вопреки природе окуклился и превратился в нечто гадкое, что не хочется трогать даже веником с двухметровой ручкой [5] История, о которой вспоминает Степа, описана в книге Дарьи Донцовой «Лунатик исчезает в полночь», издательство «Эксмо». .

С тех пор я пытаюсь избежать общения с пожирателем пиццы и пончиков, но это сложно, потому что в нашем доме всего две квартиры, одна принадлежит Агнессе, вторая мне, волей-неволей мы регулярно сталкиваемся со слонопотамом в джинсах. И вот еще интересная деталь: Базиль принадлежит к породе людей, про которых сложена поговорка: «С него все как с гуся вода». Парень искренне считает, что ничего дурного не делает, наоборот, он жертва, окружающие обязаны жалеть его…

Ой, лучше не буду вспоминать подробности того, что случилось из-за Базиля.