Дарья Донцова - Мачеха в хрустальных галошах

Я гримировала жену телемагната и невольно отметила для себя: со здоровьем у нее все в полном порядке. Может, вам это покажется странным, но визажист способен заметить признаки подкрадывающейся болезни задолго до того, как ее симптомы станут видны окружающим. Если в организме развивается тяжелый недуг, первыми на него реагируют волосы – становятся тусклыми, похожими на солому и с трудом укладываются в прическу. Да, такой эффект наблюдается и у тех, кто злоупотребляет частым осветлением волос, ежедневно тиранит их, используя плойку, применяет неправильные шампуни-кондиционеры, безжалостно начесывает «бабетту», выливая на нее литры лака. Я часто вижу у таких людей тусклые волосы, но они постоянно растут, поэтому на линии пробора они красивые, блестящие. Правда, иногда даже только что проклюнувшиеся волоски не похожи на живые, и кое-кто из стилистов, заметив это, робко говорит клиенту:

– Сходите к врачу, сдайте анализы.

Люди, как правило, не прислушиваются к совету, а зря.

А вот Юлию укладывать было сплошным удовольствием. Копна густых, гладких, коротко постриженных каштановых волос выглядела безупречно, и я порадовалась за Бурякову.

Дверь квартиры, в которую я так долго и безуспешно звонила и стучала, наконец-то приоткрылась.

– Степочка, прости, – затараторила Антонина, – я завела будильники, но никто не услышал их. Господи, уже восемь! Скоро Роза примчится, а мы…

Я вошла в маленькую узкую прихожую, поставила у вешалки объемистый грим-кофр и улыбнулась:

– Режиссер тоже любит поспать, вчера она опоздала к Юлии на час.

– Начни с Насти, – распорядилась хозяйка, – а я пока сварю всем кофе.

– Что, опять косички? – заканючила девочка. – Жесть!

– Есть четкие указания режиссера, – ответила я, раскладывая на письменном столе все необходимое. – Извини, но придется подвинуть твои тетради. Места мало.

– Противная комната, – скривилась Настя, – ненавижу ее.

– Здесь очень уютно, – улыбнулась я.

– Повернуться негде, – фыркнула Настя, – попой стены задеваешь!

– Да, помещение небольшое, – согласилась я. – Но в огромных спальнях часто бывает неуютно. Интерьер в них оформляет дизайнер, а не хозяева, поэтому ни малейшей индивидуальности в обстановке нет, она смахивает на фото в журнале: красиво, стильно, но обезличенно. А у тебя все подобрано с любовью. Розовые занавески, обои с мишками, на столе лампа в виде кошки, на стуле подушка с вышитой черепашкой, на полочке над кроватью сидят любимые плюшевые собачки. Многие девочки мечтают иметь такую комнату. Знаешь, кое-кто из детей спит на кухне или делит спальню с родителями или с бабушкой.

Настя скорчила рожицу.

– Отстой, не прикидывайся, что тебе это нравится.

– Но мне на самом деле нравится твоя комната, – сказала я.

– Да здесь всего девять метров! – обиженно протянула Анастасия. – Из мебели стол, стул и диван. Спать на нем парашно, а убирать-разбирать его каждый день меня просто задолбало. Вечером вытаскиваю матрас… а куда верхние подушки деть?

– На полу можно устроить, – ответила я.

– Ага! Гадость! – воскликнула Настя. – Я их к батарее затыриваю. И ты понимаешь, что у меня только пол-окна?

Я решила успокоить обозленную девочку.

– Света вполне хватает.

– Не-е-ет! – зло воскликнула Настя. – Родители Родьку больше любят, ему все шоколадное, а мне дерьмо. Мать, когда ремонт делала, одну комнату перегородила. Меньшая часть мне досталась, а у сыночка огромная спальня. Здоровенная! У него там все-все есть, и кресло, и шкаф. А мои жуткие дерьмовые шмотки в коридоре висят. Мне надо утром диван собрать, вечером разобрать. Задолбало! А у маминого любимчика кровать. На ней красивый плед. Меховой. А у меня – мерзость. Лежать на тряпке невозможно, она из синтетики, стреляется.

Я порылась в кофре и протянула юной скандалистке баллончик.

– Держи.

Настя спрятала руки за спину.

– Это чего?

– Хороший антистатик, – пояснила я. – Обрызгай им покрывало, оно перестанет искрить. А диван, кстати, можно не собирать, просто застели его, и дело с концом.

– И где тогда ходить? – выкрикнула девочка. – Останется только два сантиметра, на которых не повернуться! Не хочу здесь жить! Раньше у меня спальня была на втором этаже с балконом… Окно во всю стену…

Я не успела ничего сказать – девица одним движением руки сбросила на пол семью плюшевых игрушек с полки и начала топтать их ногами.

– Ненавижу это дерьмо! Их купили сюда специально, они мне на фиг не нужны! Где моя коллекция гномов? Где кровать с балдахином?

Дверь отворилась, показалась хозяйка.

– Анастасия, в чем дело?

– В дерьме, в котором мы теперь живем! – заорала дочь. – В блевотине, которую едим, в убогих шмотках, в хачиках, с которыми я в одном классе сижу. Мама! Я хочу домой!

– Степонька, – ласково зажурчала хозяйка дома, – причеши пока Родю и Кирилла. Думаю, лучше начать с мальчика.

Я быстро покинула владения истеричной девицы и постучалась к юноше.

– Входите! – крикнул Родион.

Я вкатила свой кофр в комнату сына Монаховых и не смогла сдержать удивления:

– У тебя спальня меньше, чем у Насти, от окна остался огрызок, диван тоже раскладной, вместо стола доска!

Студент, лежавший на самом обычном темно-сером флисовом пледе, сел.

– У Настьки припадок шизы? Опять орет, что мне лучшее досталось? Ем райские яблочки, а ей огрызки достаются?

– Вроде того, – согласилась я.

– И что покрывало у меня на ложе из норки? – захохотал Родион.

– Сестра часто про меховой плед говорит? – удивилась я.

Парень хмыкнул.

– Настька всегда такой была, вечно в моей тарелке картошку пересчитывает.

– Картошку пересчитывает? – изумленно повторила я. – Зачем?

– Чтобы любимому брату на одну больше не положили, – продолжал веселиться Родион.

– Ясно, – протянула я. – Знаю, мужчины не очень любят, когда им брызгают на волосы лаком, и терпеть не могут пудру, но на время съемок придется потерпеть. Уж извини, альтернативы нет…

– Делайте что хотите, мне по барабану, – перебил меня сын Кирилла.

К Насте я вернулась, когда все остальные члены семьи уже были готовы к встрече со съемочной группой. Девочка, одетая в розовые брючки и светло-голубую майку, выглядела мрачнее снеговой декабрьской тучи. Я решила приободрить ее.

– Тебе очень идет этот наряд.

– Он из самого дешевого магазина, – прошептала Настя, – за копейки куплен. А у Родиона фирменные джинсы.

– Большинство звезд Голливуда предпочитает одеваться в демократичных фирмах, – остановила я завистницу. – А у французов считается просто неприличным каждый день носить платья ценой в десять тысяч долларов.

– Ага, а у тебя кофточка от «Прада»! – взвизгнула Настя. – Я видела такую в журнале, знаю, сколько она стоит! Нечего тут пургу мне в глаза гнать.