Дарья Донцова - Лунатик исчезает в полночь

— Юля! — взвизгнула ее мать. — Зачем ты подкладывала в комнату конфету с таблеткой?

— Это раствор, — пробормотала дочь, — я впрыскивала его шприцем.

— Отличный вопрос, Берта Борисовна, — сказала я. — И я знаю на него ответ. Юлечка опять грабит людей, тащит что ни попадя из их квартир. На вашей кухне есть тайная кладовая, там хранятся вещи: соболий полушубок, обувь, вечерние платья разных размеров, дорогая сумка. Похоже, вы теперь орудуете на пару, дочурка тырит чужую собственность, мать ее продает, а на вырученный барыш приобретает деликатесы, которые хранит там же, где и награбленное.

— Чулан? — совершенно искренне удивилась Юлия. — Разве на кухне он есть?

Владелица «Уютного уголка» опустила взгляд.

— Когда я переделывала свой дом под пансион, подумала: жильцы будут везде шастать, полезут в холодильник, съедят мои продукты. Поэтому пришлось отделить небольшую… э… комнату. Неразумно выставлять скудную провизию, которую купила на копейки, на всеобщее обозрение.

Мне стало еще веселей.

— Скудной провизией вы называете банки с крабами, окорок хамона, икру, пирожные из самой дорогой кондитерской? Похоже, ваши копейки не медные, а золотые.

— У нас в доме есть такая еда? — заморгала Юлия. — Мама, мы же утром, днем и вечером давимся геркулесом или макаронами, даже кетчуп к пасте бывает только по праздникам! Я не знаю ни про чулан, ни про жратву, ни про шмотки!

Берта Борисовна закатила глаза:

— Я страдаю малокровием, поэтому вынуждена, подчеркиваю, вынуждена покупать некоторые продукты. Икра и крабы повышают гемоглобин. Я бы никогда не тратила деньги, да у меня их и нет, но для здоровья приходится облегчать кошелек.

— С ума сойти! — всплеснула руками Юля. — Мама, ты потихоньку ночью жрешь деликатесы? И откуда в твоем тайнике вещи? Я ведь в самом деле больше не ворую. Да, признаюсь, я хожу по ночам по проволоке между пансионом и офисным зданием. Так ведь только ради адреналина!

— Вот уж идиотское занятие, — не удержалась я. — Отчего бы тебе, если ты так любишь высоту, не пойти работать промышленным альпинистом? И страсть свою утолишь, и неплохо заработаешь. Или наймись в приличное шапито, там, где работают нормальные артисты, а не воры.

Юля усмехнулась:

— Тебе этого не понять. Висеть на внешней стене небоскреба неинтересно. Это разрешено, нет тайны, драйва, просто такая работа. И ходить под куполом цирка по проволоке меня не впечатляет. Ну, поаплодируют зрители, и все. А где риск? Я хочу острых ощущений, когда желудок трясется, будто под током. Поэтому и выхожу по ночам из окна четвертого номера. Вдруг постоялица проснется? Застукает меня? На улице может оказаться прохожий, задерет голову, а там я иду между домами. В тот день, когда ты впервые меня заметила, крюк плохо за подоконник чердака офиса зацепился, я пошла, а он стал сползать. Это было супер! Проволока под ногами потеряла упругость, я поняла: сейчас упаду. Да, у меня есть плащ-крылья, но вдруг он не раскроется? Невероятное ощущение! Полный кайф! Вот это мне и надо. А что у альпинистов и профессиональных циркачей? Там сто раз страховку проверят, все карабины-костыли перещупают, риск к минимуму сведут.

— Ты сумасшедшая, — вынесла я диагноз.

— Нет, — обиделась Юлия, — я больна адреналиновым голоданием.

— Такой болезни нет, — отрезала я, — ее недоучка-психолог придумал.

— Есть! — топнула ногой Юлия. — Давно ею страдаю!

— А откуда у тебя костюм Бэтмена и приспособление с крюком? — запоздало удивилась я.

Юля села в стоявшее рядом с окном кресло.

— Так меня же в нем задержали, крюк полицейские сняли. А потом, когда я уходила, мне все отдали. Дознаватель документы о приводе уничтожил и вернул мое оборудование. Я снова стала тут жить. Целый год по проволоке не ходила, а потом поняла: больше не могу! Только мама никогда бы мне не разрешила по канату бегать. И знаешь, когда «добро» на это дают, совсем не тот восторг, вроде как в кино сходить попросилась. В общем, я придумала, как решить проблему. Четвертый номер единственный для моей цели подходил, поэтому я иногда постояльцам конфетки подбрасывала.

— Иногда? — переспросила я. — Мне они каждый день доставались.

— В последнее время я сильно нервничала, надо было успокоиться, — поморщилась Юля. — Сто раз уже повторяла, я больна. Адреналиновое голодание резко обостряется от стресса.

— Ладно, — согласилась я, — у тебя редкая болезнь. У твоей матери тоже нелады со здоровьем, требующие лопать под одеялом втайне от дочери сэндвичи с икрой. Но откуда в чулане дорогие вещи?

Берта Борисовна откашлялась:

— Они там из-за моей неуемной доброты. Некоторые постоялицы проживут месяц-другой, потом у них деньги заканчиваются, девчонка уехать хочет, но за ней должок. Я всегда в таком случае иду навстречу, предлагаю: «Нет налички? Готова взять шубку, которую тебе любовник подарил, или сумку, туфли». Я очень хорошо цены знаю и беру только новые дорогие вещи.

— Продав соболиный полушубок из вашего чулана, можно пару лет жить припеваючи, — рассердилась я. — Вы обманываете глупышек.

— Вовсе нет, милый дружочек, — пропела Нечаева. — Предупреждаю их: «Тулупчик в залоге. Найдешь за месяц деньги, принесешь их мне, плюс штраф за просрочку оплаты, тогда заберешь шмотку». Кое-кто выкупает вещи, другие не возвращаются, но это их выбор. Многие девушки безалаберны, соглашаются жить с женатым человеком. Тот им комнату снимает, подарки делает, а потом говорит: «Ты мне надоела, до свидания, живи дальше как хочешь». И тогда они мне шубки и цацки отдают. О таком повороте сюжета всегда нужно помнить, если к чужому мужу в койку прыгаешь.

Мне вдруг стало тревожно.

— У вас живут только женщины?

— Теперь да, — подтвердила хозяйка пансиона. — Вскоре после побега Юли я пустила парня, который показался мне очень приличным, а он запил и разбил окно. С тех пор только девочки! От мужчин сплошные проблемы. Курят, пьют, скандалят…

— Девочки тоже встречаются разные, — пробормотала я. — Значит, сегодня вы поняли, что дочь зашла в четвертый номер, и застигли ее здесь.

— Не поняла, а подстерегла, — поправила Нечаева. — Когда ты ночью шум подняла, закричала: «Нетопырь! Он под кроватью детеныша оставил!» — я сразу догадалась, что к тебе заходила Юлия. И подумала, что негодяйка снова по чужим комнатам лазит…

— Ты теперь всегда будешь меня воровкой считать? — с горечью спросила дочь.

Берта Борисовна не сочла нужным ответить, продолжала:

— Правду я тебе, Степанида, рассказать тогда не могла, ушла к себе. Сначала хотела Юлии в лицо высказать, что о ней думаю, но потом сообразила, та ведь будет все отрицать, заявит, мол, постоялице это приснилось, она чушь несет. И я решила так. Если моя красавица за старое взялась, то одним походом не ограничится, надо ее поймать. Утром дочь спросила: «Что за шум ночью был?» Я спокойно ответила: «Козлова нашла под кроватью плюшевую игрушку, приняла ее за крысу, перепугалась». Юля успокоилась, решила, что я ни о чем не догадываюсь, а я за ней присматривать стала. И сегодня услышала, как в районе часа ночи дверь ее спальни заскрипела. Подождала минут пять, пошла в твой номер. Смотрю — она уже у окна стоит. Я ей шепотком: «Немедленно уходи». А Юлия, не подумав, где находится, заспорила…