Алина Шустрова - Карты, деньги… или Дочь шулера

— Нагрубил! Четыре года назад.

— Да ладно, и что до сих пор помнишь?

— Слушай, у тебя такого никогда не было? — Я взяла Игоря под руку. — Например, тебя в детстве девочка обидела, и ты, повзрослев и возмужав, в особо удачные моменты твоей жизни мечтаешь её встретить, чтобы она увидела тебя, такого крутого, красивого и сразу поняла, какая она была дура?

— Ты это про него что ли? — Не понял Середа.

— Нет, он мне нагрубил гораздо позже, после моих одноклассников и папы, мне уже было сложно нанести ощутимую моральную травму. Короче я мечтала встретить при полном параде своего главного обидчика, и встретила при полном параде, но не главного. По — моему, тоже не плохой день? Как думаешь?

— Уверен. — Рассмеялся Игорь. — Но мужики не такие кровожадные как вы Полина Александровна, столик готов. Пойдём в ресторан, ты расскажешь, как он тебя обидел, я поем, и мы придумаем как ему отомстить. Обрадовал меня Середа и повёл в ресторан.

Я лежала в купе на верхней полке, и делала вид, что занимаюсь изучением ландшафта, а сама судорожно вслушивалась в разговор моего папочки с попутчиком. Они раздавили пузырёк коньяка и теперь договаривались сыграть, по маленькой. Понятно, папуля опять за своё! А на что я собственно надеюсь? Карточный шулер, аферист, а в последнее время всё больше пьяница… из-за чего наши дела становились всё хуже и хуже. Моя мать, покинула нас, когда мне было всего пять, и за последние 11 лет я хлебнула как следует. Вместо игрушек, кубиков и кукол я с детства играю в карты.

Я очень способная ученица с ловкими и чуткими пальцами. Краплёные карты, шулерские знаки и прочие примочки. Чему-то научил папашка, чему-то научилась сама, наблюдая за бесконечной вереницей лохов и картёжников за нашим столом. Дела у отца шли по-разному, для меня было только одно измерение — пока всё хорошо, мы остаёмся на месте, я хожу в школу, а потом мы срываемся с места и едем, едем, едем… Так я и катаюсь со школьной медкартой и переводными документами с табелем оценок в рюкзаке.

Последнее время папашу просто несло, уже четвёртый переезд за один учебный год. А ему всё мало, завлекал очередного лоха внизу, денег, наверное, мало, решил подзаправиться. Хорошо бы к нам подсел кто ни будь ещё, иначе папаша заставит меня играть третьей, а выслушивать очередные оскорбления с воплями продувшегося клиента, меня совершенно не радует. Пусть сам разбирается, надоело мне всё. Череда школ, съёмных квартир, постоянное враньё о папашиной кочевой работе, и о том, что он вынужден таскать с собой малютку, то есть меня. То он инженер, то строитель, мостов, то дорог, то фотограф крупного журнала с авторской программой на телевидении. Я даже не старалась запоминать, я просто замкнулась и молчала.

Училась я на тройки. И на том спасибо, когда меняешь школы, учителей и программы обучения раньше, чем успеешь в них разобраться. Одежда на мне потрёпанная, застиранная, заштопанная и умещается в небольшой сумке. У папаши одна песня — он добытчик, у него должен быть представительный вид и капитал для игры. А я? Я должна вызывать жалость, как и должно быть с ребёнком, которого бросила мать. Поезд остановился, зашла проводница стоянка 15 минут. В купе вошёл парень. Я радостно вздохнула, сегодня от меня отстанут. Поезд тронулся, новый попутчик разделся, повесил куртку. Начал знакомиться:

— Вадим.

Лежала, усиленно изображая спящую, и смотрела на парня сквозь прикрытые ресницы. Для меня, полуголодной оборванки, он казался принцем из сказки. Темные волосы, короткая стрижка, карие глаза с длинными чёрными ресницами и белозубая улыбка. Одет он был по — походному, но джинсы и тенниска были безупречно чистыми и смотрелись очень дорого. На руке крутые часы и запах, это был запах чистого тела, дорогого парфюма и ещё чего-то, что меня взволновало и разозлило одновременно. Запах денег, самоуверенности и вседозволенности одёрнула я себя. Мало тебе жизнь по башке что ли стучала? Ещё хочешь?

Два года тому назад мы жили в Москве. Отец был на коне, и мы снимали однокомнатную квартиру на Арбате. Меня определили в ближайшую школу к дому. Поскольку это был не первый класс, а седьмой, а к этому времени борьба родителей за места в престижных школах уже утихает, классы не переполнены, меня взяли практически без звука, и я попала в ад! В ад красивых девочек в фирменной одежде, которой я не знала, не видела и не отличала. У меня была одна чёрная юбка и белая блузка, замызганные туфли и хлопковые колготы. И я тощий, задрипанный воробей, с последним переводом из Волгограда превратилась в предмет насмешек. К тому же я умудрилась влюбиться в самого популярного мальчика в классе. Артём был не реально красив, отец шишка в министерстве, мать актриса. Я смотрела на него открыв рот, а в редких случаях, когда он ко мне обращался, я даже не слышала, что он мне говорил! Я глохла и тупела одновременно. А первая красавица класса, Ирочка Малахова подходила к Артёму, обнимала его и говорила:

— Тёма, не подходи к ней близко, может у неё блохи — и все дружно ржали!

Но к счастью мы опять переехали. Пока я предавалась воспоминаниям папашка порхал вокруг Вадима, зазывая его третьим, тоже почуял запах денег. Наверное, это у нас семейное! Вадим согласился, но только поддержать компанию, да и денег у него наличных не много, всё на карточке, а в поезде банкоматов нет. Наконец, они договорились, и папуля начал раздавать. Я задремала под мерный стук колёс и пропустила момент, когда папашка продулся. Я проснулась от шума и начала вслушиваться в голоса. Отец нервничал, суетился и много пил, ну вот, началось! Я слезла с полки, буркнула:

— Я в туалет, — начала искать кроссовки, повернувшись спиной к попутчикам, буравила отца глазами: «Что ты делаешь?».

Он уже проиграл 50 000 рублей, скорее всего, это либо всё что у него есть, либо почти всё!

— Полинка, солнышко моё, мы тебя разбудили? — пьяно сюсюкал папашка. — Хочешь я с проводницей договорюсь, в соседнем купе три женщины едут милые, к ним и подсядешь?

«Чего это он меня выпроваживает?» — Насторожилась я.

— Спасибо, я крепко сплю.

Я вышла в туалет, оставив приоткрытой дверь купе. Когда я вернулась и подошла к двери, то сквозь щель услышала, как мой папашка ставит на кон меня! Ублюдок чёртов. Я открыла дверь и посмотрела на папашу в упор.

— Если это шутка, то мне не смешно! — Папашка заёрзал.

— Я тебе всё объясню.

— Объясняй, — кивнула я, и села рядом скрестив руки.

— Полина, я всё проиграл, у нас нет денег даже на автобус.

— Понятно, а я-то, тут причём?

Я разглядывала единственное родное лицо, которое я знала в своей жизни. Выцарапать ему глаза что ли, ладно, я с тобой после разберусь. Повернулась к попутчику, пятидесятилетний жирный хач; «Только через мой труп», — подумала я. Посмотрела на Вадима, тот сидел с круглыми глазами, возможно, даже круглей моих.