Рудольф Вчерашний - Чисто компьютерное убийство

А бедняга Петляков был приперт к стенке. Находить Гаврилова и рассчитываться с ним зато, что тот спровоцировал приятеля на рискованную авантюру с поиском заказчика, а сам слинял, — это одна сторона дела. Это само по себе, если Петляков сумеет живым выбраться из той передряги, в которую вляпался по своей глупости.

Но для этого еще надо остаться в живых. Да, у него были свои люди, призванные защищать его в пиковых ситуациях. Как у всех серьезных бизнесменов — приличная команда «ломовиков». Но он отчетливо сознавал, что они могли защитить его только от мелкой бритоголовой шпаны ларькового пошиба, а противостоять преступному сообществу Кызи для них было совершенно не по силам. Именно поэтому он и не рыпался, когда посланцы Кызи увозили его к себе на «собеседования». Обращение к своим охранникам он откладывал на самый крайний случай, как последний и бесполезный шаг отчаяния. Это было бы равносильно конвульсии. В общем, он чувствовал себя как онкологический больной на последней стадии болезни.

И в такой вот ситуации однажды, на исходе первой декады апреля, Верунчик, его верная и преданная секретарша, вдруг к концу дня влетела в кабинет со словами:

— Валерий Яковлевич, на проводе Гаврилов, Сергей Ильич. Вы как, на месте или уехали по делам?

— Что? Что ты говоришь, Верунчик?! — Петляков на несколько секунд полностью лишился рассудка, а потом в порыве радости обнял секретаршу: — Подойди-ка сюда, Верунчик, золотце! Ангел ты мой! Срочно соедини его со мной!

— Конечно, Валерий Яковлевич! — пробормотала секретарша, растроганная таким всплеском эмоций шефа, и выбежала из кабинета.

Петляков поднял трубку и услышал веселый и бодрый голос Гаврилова:

— Валерий? Рад тебя слышать, дорогой! Как твои дела, как супруга?

— Ты что, яйцеголовый? — намекая на ученые степени Сергея, недоуменно ответил не склонный в данный момент к шуткам Петляков. — Я же холостяк во втором колене.

— Ах, да! — веселился в микрофон капитан первого ранга. — Я и забыл, что твоя будущая жена еще не замужем.

— Слушай, клоун! Мне нужно, чтобы ты свои репризы продемонстрировал при личной встрече. И срочно. Дело, Серега, очень серьезное. Я не спрашиваю, где ты пропадал. Прятался от меня у очередной своей балерины, или у тебя другие мотивы.

— Да ладно, Валера, не бухти. Ну, немножко виноват. Но я же сам кладу голову на плаху. Все объясню при встрече. Говори — где и когда. У меня есть чем откупиться.

— Откупиться и подкупить — это разные вещи, мой дорогой, — смягчаясь, сказал бизнесмен. — Давай сегодня через пару часов у меня.

— «Идет, сказал Финглей!» — согласился с предложением знакомый с творчеством Бернса военный ученый.

Через день, набрав нужный номер массовиков-потребителей, Петляков наткнулся на запрос автоответчика и, назвавшись, оставил для Дениса сообщение, что готов к конкретному разговору, и напомнил о предварительном финансировании.

Позавчера они с Гавриловым договорились, что подготовка к проведению работ на испытательном полигоне закончится в конце месяца. Осталось только еще раз проверить работу программы, подрегулировать некоторые параметры и все такое прочее, что называют одним словом — «причесать». Договорились также, что заказчики для этого выделяют предусмотренный аванс в размере пятидесяти пяти тысяч «баксов». Понятно, что пятьдесят — это по расчетам и ожиданиям Гаврилова, а по петляковскому прейскуранту этот аванс должен составить семьдесят пять «штук».

Кызины люди, выдерживая свой стиль, позвонили лишь спустя несколько дней. Но зато сразу по делу. Спросили, в какой форме предоставить аванс. Если наличными — то куда подвезти, это они готовы сделать немедленно. Если перевести на счета — пусть диктует реквизиты. Петляков непослушным от волнения голосом согласился на первый вариант и назначил встречу у себя в офисе.

Ну, в офисе, так в офисе. Денис и его молчаливые спутники появились буквально через час. Все было слишком уж буднично. Валерий Яковлевич подписал три какие-то бумажки, выслушал предупреждение об ответственности, которую он на себя берет, и семьдесят пять овальных портретов Франклина, каждый из которых красовался на стодолларовой купюре, улеглись стопочкой на его рабочий стол. За оборудование плата должна была идти отдельно, по факту его приобретения. Контрольные испытания на полигоне предполагалось подготовить ориентировочно к майским праздникам. На том заказчики удалились. Петляков разделил «франклинов» на две кучки, одну из которых, в количестве пятидесяти бумажек, положил в сейф для Гаврилова, а оставшуюся треть засунул в свой бумажник. Руки его тряслись, хотя ему приходилось пропускать через них и не такие суммы, а превышающие эту во много раз. Скорее всего, они вибрировали между двумя инстинктами — инстинктом самосохранения и жадности. И хотя деньги, несмотря на серьезность суммы, не были ему позарез нужны — человек он был далеко не бедный, — жадность брала верх.

В отличие от своего посредника, Сергей Ильич Гаврилов всегда нуждался в деньгах. Зарабатывал он на своих военных и научных постах совсем неплохо, да еще прихватывал, где только мог. Но, поскольку человек он был не скупой, да и вращаться ему приходилось в разных кругах, а ударять в грязь лицом тоже было не в характере Сергея — все, что к нему приходило, так же и уходило. Поэтому, когда реально замаячили пятьдесят тысяч «баксов», Гаврилов, со всей присущей ему целеустремленностью и энергией, взялся их отрабатывать.

Прежде всего, нужно было самому проверить действие программы, которая ему теперь досталась вместе с системой, описанной в его же заявке. Для этого программу нужно было ввести в компьютер. Набивку он поручил молодому технику-программисту совсем из другого отдела, не связанного с информационщиками. Эту развязку в исполнителях нужно было сделать, поскольку в этот раз запускалась в работу оригинальная авторская программа. Тут все прошло нормально. Программа, надежно защищенная двойным паролем, как особо секретная, была вскоре инсталлирована в недра компьютерной памяти.

Итак, неведомая до сих пор взрывчатка огромной разрушительной силы, которую он добыл подлым воровским способом и которую готовил для других, была им заложена под самого себя. И никто об этом не знал и не догадывался. Да и сам он, успокаивая себя, рассчитывал проверить установку в режиме слабого действия, только чтобы ощутить ее работоспособность. На себе, в одиночку.

Для этого Гаврилов решил остаться после окончания рабочего дня якобы для завершения отчета по одному из этапов научной разработки. Он мог бы и не усложнять все, а провести свой первичный эксперимент и в обычное время, услав всех из помещения под любым благовидным предлогом. Но Сергей Ильич решил подстраховаться — мало ли что могло произойти, дело ведь новое, незнакомое. Кроме того, он задержал после рабочего дня секретаршу, якобы помочь ему с документами, чтобы у дежурного офицера, отвечавшего за порядок в ночное время, не возникло никаких лишних посторонних мыслей, которыми бы он впоследствии мог поделиться со следователем. Более того, этот дежурный среди ночи в какой-то момент почувствовал страшную головную боль, возникшую без всяких причин, когда он сидел у своего столика. Боль сдавила голову одновременно с двух сторон, будто ее неожиданно сжали огромными тисками, и сопровождалась чувством безысходности и безосновательного ужаса. Это длилось около минуты, затем боль медленно стала рассасываться, а вскоре от нее не осталось и следа, только одно неприятное и незабываемое ощущение.