Елена Логунова - Синяя курица счастья

— Брось, турецкий Кипр годами плетется в хвосте мирового рейтинга террористической опасности, — отмахнулся от моих опасений внутренний голос. — А кто боится привезти на родину заразные деньги, может просто оставить их здесь.

— В уборной?! — шокированно спросила я.

Ну нет. Что-что, а сотни евро я в качестве туалетной бумаги не представляла!

— С ума сошла? Не в уборной, разумеется, а в кассе авиакомпании! Тебе же нужны были деньги на билет, и вот они у тебя есть!

— Но это чужие деньги!

Я взирала на купюры со смешанным чувством восторга и ужаса.

Знаете, в статьях, которые публикуют серьезные экономические издания, добротные иностранные деньги часто называют «у.е.», что означает «условные единицы», но шутниками расшифровывается как «убитые еноты».

К чему это я?

А к тому, что, сдохни у меня на руках пара милых пушных зверьков, я была бы в таком же шоке!

— Мне, конечно, эти денежки очень нужны, — признала я. — Но вдруг тому, кто их потерял, они нужны еще больше?

Тут мне почему-то вспомнилась тетенька в сари, и сразу включилась фантазия:

— Вдруг эти двести евро заработаны тяжким трудом и призваны не дать умереть с голода большой индийской семье?

Я очень ярко представила себе большую — человек в сорок — индийскую семью, собравшуюся в кружок у пустого котла: изможденных стариков, горестно сморкающихся в край чалмы, усталых женщин с повисшими на длинных ресницах слезами, опустивших натруженные руки мужчин и рахитичных деток в живописных лохмотьях. Выписывая на грязных циновках загогулины сложного танца, вокруг честной компании отчаянно кружила давешняя тетя в сари. Выразительными жестами, мимикой и звонкой песней она рассказывала драматическую историю роковой утраты в аэропорту Левкоши-Никосии двух сотен дохлых евроенотов…

Я всхлипнула.

— Так, зайдем с другой стороны, — внутренний голос, недовольный моей реакцией, честно оповестил о начале обходного маневра. — Вполне возможно также, что эти деньги обронил не честный труженик, а бессовестный мошенник. Вернее, он специально бросил их на пол, чтобы подловить и облапошить доверчивого дурачка! Ты же знаешь, как это делается?

— Знаю!

Я воспряла духом, потому что действительно слышала о таком виде мошенничества.

Наш замечательный всероссийский курорт всегда был меккой жулья всех мастей и волостей, и передовые технологии охмурения в Сочи появляются даже раньше, чем в столице. Расслабленные отдыхающие постоянно попадаются на крючки аферистов, но местные — народ тертый. Даже странно, что я не подумала о возможности «развода на деньги» сразу, как только увидела купюры на полу!

— Хм…

Я задумалась.

В таком раскладе дело выглядело совсем иначе.

Если какой-то ушлый жучок хотел «наколоть» меня, то я просто обязана не посрамить честь умудренных опытом сочинцев и вмазать жуликоватому гаду его же салом по сусалам!

— То есть ты накажешь негодяя, оставив его деньги себе? — облегченно выдохнул внутренний голос.

— Куплю на них билет домой, — решила я.

— Тогда поторопись.

Я посмотрела на часы. Рассиживаться в клозете и правда не стоило, до регистрации на нужный мне рейс осталось полчаса, а я еще даже не купила билет.

Я спрятала чудесным образом обретенные денежки в кошелек и вышла из туалета с самым независимым видом.

Если жулик околачивается где-то поблизости, надеясь хитрым маневром вернуть свои денежки, он по моему твердокаменному лицу и решительной поступи поймет, что не на ту нарвался. Я ему не лох развесистый, я супервумен из России!

Никто такой с подозрительно масляными глазками и потными ручонками вблизи клозета не отирался. Рыдающей и рвущей на себе крашенные хной волосы индианки я тоже не увидела. Единственным, кто обратил внимание на мой выход из уборной, был землячок, поивший меня бренди. Он помахал мне рукой, но я ограничилась легкой улыбкой а-ля Джоконда — проверено, она привлекает только любителей живописи. Нормальный мужик, желающий познакомиться с дамой, при виде этакой тонкой коварной усмешки опасливо вспоминает о заболеваниях, передающихся половым путем, незапланированных беременностях и прочих неприятных сюрпризах, способных проистечь из случайного контакта.

Земеля предсказуемо скис и отвернулся.

Я проследовала к офису турецкой авиакомпании и налегла на барьер, противотанковыми конструкциями выставив по бокам оттопыренные локти — на тот случай, если гипотетический жулик пойдет в атаку в последний момент. В руках я крепко держала кошелек. Мои дохлые енотики никакой вражине не достанутся!

Вражина не визуализировался.

Енотики без боя перешли в руки турецкой авиатетеньки.

Я получила вожделенные билеты на оба этапа своего воздушного пути и испытала порыв поцеловать эти славные бумажки.

Губы мои непроизвольно вытянулись сладострастным хоботком, и я не успела переформатировать его в нейтральный бантик, когда стойка скрипнула под весом крупного тела, приналегшего заодно и на мой оборонительный локоток.

Я нервно дернулась, вырвалась и посмотрела на неожиданно появившегося соседа — хочется думать, с негодованием посмотрела, а не со страхом.

— Я тебя поцелую. Потом. Если захочешь, — одарил меня цитатой рослый синеглазый блондин, скользнув незаинтересованным взглядом по моим сложенным в трубочку губам.

Я заузлила их в презрительную куриную попку, фыркнула:

— Очень надо! — и поспешно отошла от стойки.

Но успела услышать, как блондинчик спрашивает билет на мой рейс до Стамбула.

Это меня успокоило: значит, парень не грубиян, от которого можно ждать неприятностей, а обычный ООП — Отчаянно Опаздывающий Пассажир.

— Хотя это не мешает ему быть и грубияном тоже, — не удержался от язвительного замечания мой внутренний голос.

Но я уже забыла о блондине, торопясь зарегистрироваться на рейс, сесть в самолет и отряхнуть со своих ног глинистую почву острова, на котором в старое время родилась златокудрая богиня Афродита, а в новое — умер чернобородый мужик Александр.

Второе событие волновало меня значительно больше.

Возможно, просто потому, что при первом я не присутствовала.

Не повезло: в самолете моим соседом оказался тот самый грубый блондин.

Он плюхнулся в кресло, и оно скрипом выразило наше с ним общее недовольство.

Блондин поерзал, устраиваясь поудобнее, и бесцеремонно захватил разделяющий наши места подлокотник, заодно чувствительно пихнув меня в бок.

— Поаккуратнее, пожалуйста! — не выдержала я.

— Ладно-ладно, не хнычь, я буду нежен, — пообещал блондин и накренился набок, нависнув надо мной, как падающая башня. — Ну? Целоваться будем?

— Размечтался!

Я расстегнула ремень и передвинулась на пустующее место у иллюминатора.