Дарья Донцова - Имидж напрокат

– Давайте называть вещи своими именами, – поморщился Костин. Затем развернул ноутбук экраном ко мне. – Здесь фото из материалов дела. Вот помещение, о котором секунду назад упомянула Ксения.

– Жуть! – выпалила я. – Земляной пол, на котором валяются ватные матрасы…

– Ничто не должно отвлекать от молитвы, – заявила медсестра, – аскеза способствует обострению восприятия. А ваши духовные глаза сейчас намертво закрыты, поэтому вы меня не слышите.

– Говорите, пожалуйста, – попросила я, – мне очень интересно.

Ксения навалилась грудью на стол.

– Мы молились каждый день в пять часов утра и вечером в полночь. Но это краткие службы, всего по часу. А вот в субботу в шесть вечера начиналось суточное бдение. Оно длилось до восемнадцати часов воскресенья и проходило без Наставника, мы молились сами. Спать было нельзя, есть-пить тоже. Дети присутствовали обязательно, для них постелили матрасы. Кое-кто из малышей уставал и укладывался. Родион очень любит крошек, для них создавались все условия.

Мне стоило больших усилий промолчать и никак не комментировать последнюю фразу Ксении. А та продолжала:

– Один раз я в субботу замешкалась. Дети маленькие, много времени нужно, чтобы их покормить, одеть, а младшая, как назло, обкакалась. Пока я воду согрела, ее помыла, Наставник всех закрыл, я в запертую дверь зала ткнулась…

Послышался тихий звук, потом такой же второй, третий. К Костину начали потоком идти письма. Володя повернул ноутбук к себе, а Ксения все говорила:

– Я расстроилась – нельзя не выполнить приказ Учителя. Но делать нечего, побрела домой и вижу: по нашей главной улице едет машина, останавливается у избы Наставника, а сам он стоит у ворот. Меня никто не видел, я за углом дома находилась. Из автомобиля вышли двое в куртках с капюшонами. Родион Харитонович их к себе увел, а я домой убежала. Спустя несколько дней Учитель зашел меня с детьми навестить. Я ему покаялась, что опоздала на суточное бдение и видела его гостей. Наставник меня утешил, мол, одна пропущенная служба – это не страшно, а про посетителей ничего не сказал. Недели через две он опять в гости пришел, и случился у нас длинный разговор. Я узнала, что Учитель, осознав свое предназначение на Земле, дабы помочь отчаявшимся, решил купить Захаркино. Денег он не имел, поэтому взял взаймы у очень богатых людей. Олигархи просто так мошну не откроют, только если свою прибыль увидят. Все средства, которые зарабатывала община, Родион Харитонович передавал кредиторам, нам едва на еду оставалось. Жадные злые люди велели Наставнику заставлять всех работать на пределе сил, по выходным прикатывают за данью. Их я и видела. Вы обвинили Родиона в том, что он эксплуатировал своих учеников, а Учитель мучился, поступая так, мечтал об ином – создать поселение, где все обитатели лечат душу. Но тело не может существовать без пищи, и жить людям где-то надо. Ради чужого блага Родион кредит взял, мы его уже почти выплатили. Еще год-другой, и зажили бы, забыв о тяжелом труде. Но не получилось.

Михайлова опустила голову и повторила:

– Не получилось.

– Так откуда у вас браслет? – задал Костин вопрос на другую тему.

Ксения прижала руки к груди.

– Родион Харитонович преподнес. Простите, Лампа, что вам про подарок от незнакомца соврала.

– Зачем вы вывели из строя видеокамеру? – последовал второй неожиданный вопрос Володи.

– Я не ходила в парк уже давно, – вздохнула Михайлова.

– Браслет на фото ваш? – начал давить на нее Костин.

– Да, – подтвердила Ксения.

Владимир нахмурился.

– Хорошо, поверю, что вы не гуляли в парке. Но как украшение могло оказаться на чужом запястье? Вы же его не снимаете.

– Нет, снимаю, – возразила Ксения, – на работе не ношу, медсестрам нельзя использовать бижутерию. Еще ничего, если цепочка на шее, а кольца-браслеты под строгим запретом как рассадники инфекции. Некоторые наши сотрудницы плюют на инструкции, но я их четко выполняю. Браслет ношу исключительно в свободное время, но он всегда со мной, лежит в сумке. Вот сейчас смену закончила, поэтому надела свой талисман. Он меня подпитывает, забирает негатив, наполняет положительной энергией.

– А где находится сумочка, пока вы по отделению бегаете? – заинтересовалась я.

– В моем кабинете в шкафу, – пояснила Ксения.

– Комнату запираете? – продолжала я.

– Конечно, – подтвердила медсестра. – У нас везде электронные замки, надо пароль ввести. Я доверяю персоналу, здесь работают честные люди, но пациенты, уж извините, попадаются разные. А в моей рабочей комнате шкаф с лекарствами. Даже если на секунду покидаю помещение, непременно его запираю.

– Похоже, чужой человек не мог взять ваш браслет, – подчеркнул Костин.

– Наверное, нет, – после небольшой паузы ответила Ксения. – Да и зачем?

– Чтобы продать, – подсказала я.

Михайлова погладила украшение.

– Но браслет со мной, его никто не стащил. Вот он, любуйтесь!

– Странно дарить любимой женщине черепа, – заметила я. – Обычно мужчины преподносят украшения в виде цветов, бабочек, птичек, сердечек.

– Глупая ерунда оставляет меня равнодушной, – хмыкнула Ксения. – И это не черепа, а вместилище духовной энергии предков Учителя.

У Ксении зазвонил телефон, она схватила трубку:

– Алло, кто это? Добрый день, Вера Ивановна. Ой, ой, конечно, приеду.

Медсестра положила трубку на стол.

– Из школы позвонили, сказали, что у старшей дочки температура поднялась. Похоже на грипп, надо ребенка домой отвезти. У меня к вам большая просьба. Поверьте, если кто-то и сломал дорогую камеру, то я тут ни при чем. В палату к Палкиной…

– Галкиной, – поправил Костин.

Михайлова потерла ладонью лоб.

– Ах, ну да. К Галкиной, в общем, с подарком к ней я не заходила. Да, разношу большие картонные коробки, в которых лежат маленькие упаковки с конфетами, но я всего лишь оставляю их в отделениях на ресепшен. Старшая медсестра расписывается в ведомости об их получении, и я свободна. По палатам презенты персонал отделений распределяет. Ну подумайте, сколько в клинике народа лежит? Хватит у меня одной времени и сил каждому самой шоколадки вручить? Конечно нет. Я не совершаю дурных поступков, знаю, что Учитель их не одобрит. А он все видит и знает, он вездесущ. Сделайте милость, не рассказывайте никому про Наставника. После того как Родиона Харитоновича по ложному обвинению осудили к вечному наказанию, я нигде не могла устроиться на работу. Вначале отдел кадров пугали три мои дочки. Я понимаю кадровиков – дети часто болеют, сотрудница, являющаяся многодетной матерью, никому не нужна. И в анкете есть вопрос: «Находились ли вы под следствием?» Я всегда честно отвечала: «Да, была задержана по делу Козланюка, но отпущена, к суду не привлекалась». А мне сразу говорили: «Извините, вакансия уже занята». Я пыталась объяснить, что Родион Харитонович обвинен ложно, но…