Наталья Александрова - Бородатая женщина желает познакомиться

Я потому вспоминаю все так подробно, что никак не могу понять, что я сделала в своей жизни не так, что я упустила и когда было еще не поздно бить тревогу? Отвечу самой себе честно: не знаю.

Время шло, жилище наше понемногу приобретало приличный вид, и если интерьеры дома контролировала Альбина, то садом она совершенно не интересовалась. В сад я никого не пускала, это было мое и только мое царство. Я перечитала кучу журналов и книг по садоводству и ландшафтному дизайну, я вручную перелопатила гору земли, я рыскала по городу в поисках семян и саженцев, я вставала к рассаде ночью, как к маленькому ребенку, чтобы укрыть от наступающих холодов. Каждую плиточку на дорожках я обтерла своими руками, каждый листик на кустах я погладила, с каждым цветком поговорила. Надо сказать, что растения платили мне сторицей. Они благодарно тянулись ко мне, цветы раскрывались при моем появлении. Господи, как же я их любила! Неужели сильней, чем мужа, как бросила мне в сердцах Альбина, когда мы скандалили первый и единственный раз в жизни?

Но это неправда, просто Володька сам отстранился от меня. Он вообще мало бывал дома, мотивируя это тем, что очень много работы. Зато привозил гостей по выходным. Все начинали бурно восхищаться еще у ворот, особенно летом, когда буйно расцветали розы. Дорожка вилась среди благоухающих кустов к каменной лестнице, которая в свою очередь заканчивалась широкой солнечной террасой, по углам которой были расставлены каменные вазоны с пунцовой геранью. У не слишком речистых гостей запас восторгов иссякал еще в холле – крупные, нарочно выщербленные плиты, деревянная лестница с резными перилами и бронзовые светильники на стенах, в которые так и хотелось воткнуть факел, а не электрическую лампочку.

Тут я заметила, что в кофейную гущу на дне чашки капнула слеза. Некоторые скажут – глупо и недостойно жалеть о вещах и цветочках, когда жизнь рухнула. Может, и верно, но в тот дом я вложила ощутимую часть своей души, а сад без меня просто погибнет.

Годы шли, жизнь в нашем доме текла безоблачно. Мы никогда не ссорились – муж мало бывал дома, я много работала, Альбина ко мне не цеплялась. В город я выезжала редко – незачем было. Разговоры о детях муж не поддерживал, я тоже со временем перестала их заводить. Мне вполне хватало цветов, да еще иногда нападали сомнения: если родители бросили меня в младенчестве, вдруг я унаследовала их гены и не смогу полюбить родившегося ребенка? Зачем тогда делать несчастным крошечное невинное существо?

Все же иногда приходилось выезжать в город – в парикмахерскую, пройтись по магазинам, поскольку я должна была посещать с мужем некоторые мероприятия, так уж было заведено у них в фирме. Володька к тому времени выбился в заместители начальника фирмы, он вообще преуспевал, и я, идиотка, еще ставила себе это в заслугу – дескать, я хорошая жена, создала мужу крепкие тылы, он может ни о чем не беспокоиться, не отвлекаться на хозяйство и заботы об Альбине и целеустремленно делать карьеру.

Водитель нажал на тормоза, и старенький, видавший виды джип затормозил, едва не встав на дыбы, как почувствовавшая удила норовистая лошадь. Женщина, которая стояла на обочине с поднятой рукой, подошла, приветливо улыбаясь.

Значит, это ему не почудилось! Здесь, в африканской глуши, в двадцати милях от ближайшего человеческого жилья и в тысяче километров от международного аэропорта Найроби, «голосует» белая женщина!

Женщина была средних лет, высокая и худощавая. Она была одета в пропыленный костюм цвета хаки и пробковый шлем. За спиной у нее был небольшой рюкзак, в руке – чемоданчик вроде докторского.

– Здравствуйте, мэм! – проговорил мужчина, щуря глубоко посаженные, выцветшие от африканского солнца серые глаза. – Простите за любопытство – как вы здесь оказались?

– Меня подвез досюда на своей повозке один темнокожий джентльмен, – ответила дама. – Но дальше наши пути разошлись: ему нужно было в поселок Муранга, а я добираюсь до Нгасуми…

– Нгасуми? – переспросил водитель, вытирая лоб тыльной стороной руки. – Я как раз еду в Нгасуми. Садитесь, мэм.

– Я всегда знала, что все устраивается наилучшим образом! – щебетала дама, забираясь на переднее сиденье джипа. – Я очень верю в судьбу! Видите, как все удачно сложилось? Вы едете именно туда, куда мне было нужно!

– Вам очень повезло, мэм! – проворчал мужчина, косясь на странную пассажирку. – В этом месте иногда за несколько дней не проезжает ни одна машина!

– Да, вы правы, – продолжала женщина, запихивая рюкзак под сиденье. – Я очень везучий человек!

– А по ночам здесь шляются львы и, что гораздо опаснее, гиены… – продолжал мужчина, выжимая сцепление. – А скажите, мэм… если это, конечно, не секрет… зачем вам нужно в Нгасуми?

– Вообще-то я врач, работаю на крупный благотворительный фонд, – ответила женщина, по-прежнему широко улыбаясь. – Но, кроме того, я хочу найти там одного человека…

– Кого именно? – поинтересовался водитель, объезжая колдобину. – Я в Нгасуми знаю всех…

– Мне нужен некто Питер Лански, – дама поправила шлем, посмотревшись в зеркало заднего вида.

– Оп-па! – крякнул мужчина, ударив по тормозам. – Ну и дела, мэм! А для чего вам нужен Пит Лански?

– У меня для него маленькая посылка! – отозвалась дама. – А что, вы его знаете?

– Еще бы мне его не знать! – хмыкнул водитель. – Я каждое утро вижу его помятую рожу в зеркале, когда бреюсь! Питер Лански, мэм, – это как раз я и есть!

– О! – Дама всплеснула руками и счастливо засмеялась. – Недаром я всегда верила в судьбу! Надо же, как отлично все сложилось – именно тот человек, который мне нужен, встречается мне на дороге!

– Да уж, мэм, вы и вправду везучая! А, раз уж мы встретились, скажите – что это за посылка и от кого она? Честно говоря, я ни от кого не жду никаких посылок!

– Бывает, что человек не ждет, а судьба делает за его спиной свое дело! – проговорила дама нравоучительным тоном. – Посылка вам от некоего доктора Гринвуда из Кейптауна…

– Первый раз о таком слышу! – Питер недоуменно пожал плечами.

– Не знаю, не знаю… может быть, он ваш родственник или знакомый ваших родителей…

– А что за посылка-то? – продолжал расспрашивать заинтригованный мужчина.

– Сейчас я найду ее… – Дама наклонилась, раскрыла свой неказистый чемоданчик и достала из него какой-то небольшой предмет. Питер Лански поставил машину на ручной тормоз и всем корпусом развернулся к пассажирке.

– Вот она, эта посылка! – Женщина подняла руку, в которой была зажата старинная золотая заколка с длинным острием.

– Что за черт? – удивленно протянул Лански. – Это явно какая-то дамская побрякушка, на что она мне? И что, никакого письма этот ваш доктор Гринвуд не приложил? Никак не объяснил, зачем посылает мне эту штуковину?