Дарья Донцова - Свидание под мантией

Я погладила выбежавшего в прихожую бультерьера.

– Милый, ты здесь навсегда? Вот уж тебе не повезло! Пойдем, накормлю. Хотя тебя, наверное, не выгуливали.

Я вывела собаку во двор, потом открыла для нее банку консервов.

– Во, – сказала Ксюша, изучавшая тем временем объявления в прессе, – я нашла суперский вариант: «Выводим из запоя. Два часа, пять тысяч рублей». Подходит, папахен придет в себя, и я из него правду вытрясу. Ну-ка!

– Поставь на громкую связь, – попросила я, – хочу послушать, что они предлагают. Ты умная, взрослая, но одна голова хорошо, а две лучше. Вдруг это мошенники?

– Не собираюсь спорить, в интернете на всякое наткнуться можно, – неожиданно согласилась Ксю. – Алло, здрассти.

– Приемная профессора Холкина, слушаю вас, – ответил женский голос.

– Можно пьяницу привезти? – начала беседу Ксения.

– На кодирование?

– Да.

– Пожалуйста. Условия знаете?

– Нет, а что, есть ограничения? – насторожилась Ксения. – Не всем помогаете?

– У нашего профессора не бывает осечек, – торжественно заявила тетка, – но его метод подходит лишь тем, кто сам понял пагубность зеленого змия, если приведете алкоголика помимо его воли, ничего хорошего не получится.

– Понятно… – протянула Ксю.

Администратор продолжала:

– Требуется двухнедельное воздержание от спиртного, в стадии опьянения больных не принимаем.

– Хорошее кодирование, – подскочила Ксения, – четырнадцать дней не пить, а потом самому решить бросить. Зачем ваш врач тогда нужен?

Из трубки полетели гудки.

Ксю набрала следующий номер.

– Клиника «Новая жизнь», – прочирикала девушка.

– Алкоголиков лечите?

– Это наше основное направление, приезжайте!

– Он пьян, – сказала Ксения.

– Привозите.

– Берете больных в таком виде?

– Принимаем всех, – зачастила дежурная, – можем предоставить транспорт. Зачем вам мучиться? Воспользуйтесь нашей перевозкой.

– Здорово! – обрадовалась Ксю. – А долго из алконавта нормального человека делаете?

– Курс занимает две недели. Дезинтоксикация, уколы витаминов, спортивные занятия по особой программе…

– Ты с кем разговариваешь? – зашумел Петр, втискиваясь в кухню.

– …пятиразовое питание, бассейн, сауна, турецкая баня, сеансы психотерапевта, кино, концерты, расслабляющие тренинги. Общая стоимость сто тысяч рублей.

– Сколько? – ахнула Ксения.

– Сто тысяч, – повторила девушка. – Назвала сейчас базовую цену, если хотите условия-люкс…

Ксюша швырнула трубку на стол.

– За что такие огроменные деньжищи требуют? – удивился Петр.

– Хочу тебя от алкоголизма вылечить, – честно призналась дочь.

– Е-мое! – взвизгнул отец. – За такие нереальные бабки? Да никогда! Сам брошу.

Я внимательно посмотрела на главу семьи. Вроде сейчас он вменяемый, может, начать допрос?

– Петр, скажите, где вы раньше жили? До того, как сюда переехали?

Пьяница чихнул.

– На Земле, среди людей!

– Вот здорово! А я-то подозревала, что мы прилетели с Марса, – захихикала Ксю. – Где наша прежняя квартира была?

– В доме!

– Адрес можешь назвать?

– В городе, – ответил отец.

Ксения закатила глаза.

– А где ты с мамой встретился?

Внезапно в тусклых глазах Петра вспыхнул огонек.

– С кем?

– С моей матерью, – терпеливо повторила дочь.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Петр. – Была мать! Вот как звали ее, позабыл! Вроде… э… э… нет! Вылетело из головы! У меня была мама! Хорошая! Булочки с корицей? Она их здорово пекла! Целый противень! Плюшки. Как же ее имя?

– Мармеладовна? – вдруг спросила Ксения.

Взор Петра потерял мутность.

– Нет! – заорал он. – Кто? Что? Не знаю!

Я встала с табуретки.

– Петр, кто такая Мармеладовна?

– Нет, нет, – тряс грязной головой отец Ксю, – дверь закрылась! Была щель и исчезла. Внутри еще один сидит, лезет наружу, но не может.

Преодолевая брезгливость, я взяла пропившего разум человека за плечо.

– Что захлопнулось? Кто лезет?

Петр поднял взгляд. На дне его серо-голубых глаз плескалась тоска.

– Я же человеком был, ученым, – вдруг внятно сказал он.

– Кем? – удивилась я.

– В прошлой жизни, – уточнил Петр, – давно, и не вспомнить когда. Иногда будто дверь в мозгу распахивается, и оттуда свет льет, тогда я вижу… вспоминаю… дом наш, большой… три этажа, нет, два… женщину… как ее звали… полная такая, мы книги читаем… отец басом разговаривает…

Петр замолчал.

– Говорите, говорите, – попросила я.

– Девочка еще, маленькая… и все! Дальше уже мы тут с Иркой, живем в тесноте, она мне водку дает.

– Постой, – изумилась Ксения, – выпивку приносит мать?

– Ага, – кивнул Петр и заплакал.

Ксюша отошла к окну.

– Вот это новость! Почему я ни разу не задала себе вопрос: а где папахен берет «огненную воду»? Продает шмотки? Было такое, но в квартире давно нет ничего ценного, из техники один старый телевизор остался, его не сбыть с рук, даже даром не возьмут. Папашка не работает. Так откуда бьет водкопровод? Неужели и правда отца снабжает Ирка? Зачем? Мамахен получает грошовую зарплату, вечно жалуется на отсутствие средств и бегает мужу за ханкой? Может, отец врет?

Я покосилась на рыдающего дядьку.

– Может, кто-то его угощает вне дома? Приятели у Петра есть?

Ксения сложила руки на груди.

– У родителей нет друзей. И опять я только сейчас подумала, что это странно. Ладно, с папашей из-за его пьянства никто не хочет иметь дела. Но где подруги Ирки? Ей никто никогда не звонит, я ни разу не видела в нашей квартире ее приятельниц, Ирка практически не общается с окружающими, сюда никогда не заглядывают соседки с просьбой одолжить соль или сахар. Летним погожим деньком местные тетки кучкуются во дворе на лавочке, моют косточки друг друга, но мать не принимает участия в беседах. Она шмыгает в подъезд тенью, опустив глаза. Мне она в детстве никогда не разрешала дружить со сверстниками, вот для Лерки ослабила вожжи. Я провела школьные годы в одиночестве, а к сестре постоянно шляются дети.

– Я тоже хочу быть человеком, – пробасил сквозь слезы Королев, – чуть в себя приду, сразу собираюсь на работу устроиться и, бац, срываюсь! Вот помог бы кто! Да некому! Один я, никому не нужен! Так и подохну, ничего после себя не оставлю. Жил, будто не жил! Проснусь и думаю: «Все, хорош квасить». Потом Ира бутылку поставит, и я хватаю рюмку. Сам себя давно ненавижу. Знаю, Ксюша, кем ты меня считаешь. Ждешь, когда я сдохну! В квартире просторнее станет. Но я не плохой. Так уж вышло. Словно мне память ластиком стерли. Ничего о себе не помню.

По лицу Ксении пробежала тень, она подошла к отцу, обняла его и сказала:

– Все будет хорошо. Я помогу тебе вылечиться.

– Врач задаром меня не возьмет, – резонно ответил Петр.