Александра Малинина - Охота на Ведьм

— Д-д-довольно, — стуча зубами, выдавила я, — Я в-в-в порядке.

— Нахрюкаться от жалости к себе — это довольно далеко от порядка, Ангел, — поделился своими «ценными» мыслями Ковалев, а кому же еще пришло бы в голову устроить мне ледяное купание.

Воду он все-таки выключил и теперь присел рядом со мной, опираясь руками о край бортика. Я попыталась подняться, но потерпела неудачу: хоть разум мой и протрезвел, но тело слушаться отказывалось: то ли от того, что заледенело, то ли ледяной душ помогает только соображать, а не ходить. Для меня это был первый опыт подобного купания, так что сказать ничего определенного я не могла. Ковалев мои попытки, само собой, сразу увидел и усмехнулся:

— Тебе помочь?

— Н-н-ненавижу тебя, — все еще стуча зубами, буркнула я.

Он усмехнулся, судя по всему ни на минуту не поверив (это он зря), вытянул меня из ванной словно репку из известной сказки. Подхватил на руки и понес в мою комнату.

— Ты блин тяжелая!

— Д-д-достаточно было помочь мне не разбить голову о кафель, а не носить на руках по квартире. Инициатива твоя, так что не ной.

Он в который раз усмехнулся (а может, усмешка и вовсе не покидала его физиономии) и весьма неаккуратно бросил меня на кровать, будто я была старым мешком с картошкой.

— Переоденься, пока не заболела, пьянчужка. Я поставлю чайник, — с этими словами он развернулся и вышел, оставив меня в одиночестве.

— Чертов садист!

Подавив желание запустить ему в след тяжеленной хрустальной вазой, что стояла у меня возле кровати, я с трудом поднялась. Достала теплую зимнюю пижаму в клетку: длинные штаны и плотная кофта с длинным рукавом должны бы помочь согреться, потому что холод как будто поселился у меня внутри: руки и ноги не слушались, их жутко щипало и они практически задеревенели. Непослушными пальцами я схватила расческу и провела пару раз по растрепанными мокрым волосам: взглянув в зеркало убедилась, что выглядеть от этого лучше не стала. Красный распухший нос, пятна по всему лицу и красные отекшие глаза выходца из преисподней довершали картину. Отчего у меня такое лицо? Я же вроде не плакала? Или плакала? Черт, я настоящая размазня…

Ковалев с насмешкой наблюдал за тем, как я устраиваюсь за столом. Мне захотелось стереть эту ухмылочку с его самоуверенной физиономии.

— Надеюсь, ты притащился, чтобы сообщить мне хорошие новости?

— Ты становишься такой грубой, когда нервничаешь, да?

— Ты увиливаешь от ответа, когда тебе нечего сообщить, да?

— Интересно, отчего ты нервничаешь? — притворно задумался он, — Оттого, что я видел твои пьяные рыдания в ванной или из-за твоего внешнего вида прямо сейчас?

«Значит, все-таки плакала…».

— И опять ты увиливаешь, — вздохнула я, — Зря я надеялась, что ты сможешь помочь.

— Твои провокации смешны, — фыркнул Ковалев, поставив передо мной кружку с крепким черным чаем. Себе он тоже налил, и между прочим, использовал для этого мою самую любимую посудину. Кроме меня ее имела право трогать только Янка, так что я со злостью взглянула на непрошенного гостя.

— Если они смешны, почему ты избегаешь ответа?

Он уставился на меня и не отводил свои черные глаза некоторое время, как будто раздумывал, что сказать. Если бы его глаза выражали хоть что-нибудь, я бы решила, что Ковалев что-то скрывает и не решается мне рассказать. Потом он наконец-то обрел дар речи:

— Пока мне нечего тебе сообщить.

— Врешь. Ты что-то узнал, — глаза мои мгновенно наполнились слезами, когда я представила, что он от меня может скрывать. Хорошие новости никогда не скрывают, это общеизвестный факт.

— Зачем мне врать? — в голосе чувствовалось раздражение.

— Ты мне скажи.

— Успокойся. Терпеть не могу слезы.

— Так уходи, — я отвернулась, но Ковалев схватил меня за подбородок и повернул голову так, чтобы я смотрела ему в глаза.

— Посмотри на себя, ты жалкая. Сидишь здесь, напиваешься и жалеешь себя. Хуже просто и быть не может. Что ты будешь делать дальше, Ангел? Сопьешься? А может, вены пойдешь резать? Нельзя быть такой слабой, дорогая моя, это выглядит отвратительно.

— Ты самый настоящий козел, — со всей ненавистью ответила я, но в глубине души отлично понимала, что Ковалев прав.

— Лучше быть козлом, чем жалкой пьяницей, — откинувшись на свой стул, улыбнулся Ковалев, — Тем более что ты вряд ли имеешь на это право.

— Может, это моя судьба.

— Судьба — для неудачников, Ангел. Это просто тупой предлог, чтобы сидеть и ждать что с тобой случиться, вместо того чтобы пойти и сделать все самому.

— И что ты предлагаешь мне сделать самой? — зло усмехнулась я.

— Для начала привести себя в порядок, выглядишь просто ужасно. И хорошенько пораскинуть мозгами. Слишком много всего случилось, должно быть что-то, хоть какая-нибудь зацепка. Я так понял, менты бродят в потемках, вместе с тобой и моим братцем, — последнее это практически выплюнул, а я пообещала себе узнать, что у них за вражда такая, — Тем более если этот маньяк помешан именно на тебе, то ты должна как никто другой знать, кто это…

— Ты думаешь, я знаю?

— Должна, это было бы логично, — пожал он плечами.

— Я знаю, и скрываю это?!

— Ты меня не так поняла, Ангел. Можно знать, но не осознавать это. Или отрицать.

— Значит, ты пришел, чтобы убедить меня в правоте придурков из полиции, которые всерьез считают, что это все дело рук Янки?

— Может и так, пока не будем полностью исключать версию ментов, они не всегда безнадежны. Хотя в это и трудно поверить, судя по тому, что я видел в ресторане, твоя подруга не слишком… одарена.

— Она одарена, но не как маньяк-убийца, — буркнула я, в тайне радуясь, что хоть кто-то не считает Янку виноватой.

— Тогда кто убийца, Ангел?

— Думаешь, если бы я знала, то держала бы это в тайне?

— Кто он? — не желал отступать Ковалев.

— Еще пару дней назад я всерьез рассматривала тебя.

— Почему же сейчас не рассматриваешь?

— Ты не мог похитить Янку…

— И что? Разве у меня не может быть помощников?

— Такие типы обычно действуют в одиночку, — возразила я.

— Какие типы? — усмехнулся он, — Я богат и вполне могу себе позволить нанять головореза и заплатить ему столько, что он будет молчать всю оставшуюся жизнь.

— Нет, ты слишком умен для этого. Ты понимаешь, что он будет доить тебя до конца жизни, тем более это не твой стиль, полагаться на кого-то там еще.

— Отлично, я никого не нанимал и ты права, вряд ли бы так поступил. Но кто-то другой вполне мог…

— Нет, не мог, — перебила я, — Типы вроде этого ублюдка слишком осмотрительны. Он ни за что не стал бы разживаться лишним свидетелем, который наверняка считал бы его психом. Сам он таким себя не считает, но достаточно умен, чтобы осознавать, что его действия противозаконны.