Наталья Александрова - Дешево и смертельно

Не заметив возле дома каких-нибудь признаков жизни, Надежда повела биноклем в сторону и вскоре увидела спортплощадку, на которой белокурые дети лет восьми-девяти под руководством высокого сухощавого тренера играли в баскетбол. Еще немного сместив бинокль, она увидела прекрасно оборудованную детскую площадку с самыми разнообразными качелями, каруселями, стенками для лазания и прочими конструкциями, по которым ползали, лазали, прыгали и кувыркались такие же, как на спортплощадке, белокурые дети, только более нежного возраста – как могла определить Надежда на этом расстоянии, лет пяти-шести.

Переместив бинокль еще больше в сторону, она разглядела плавательный бассейн, в котором тоже плескались дети.

Опустив бинокль, Надежда, крайне удивленная увиденным, молча дала бинокль подруге, чтобы та тоже полюбовалась картинами счастливого детства.

– Что же это такое? – Надежда в полной растерянности смотрела на раскинувшийся перед ней райский уголок. – Выходит, что все эти злодейства, весь этот криминал творят для того, чтобы вывозить из России детей в эти образцовые ясли и создавать им условия для гармоничного развития? Что-то, подруга, я в такую благотворительность не верю! Особенно если учесть все то, что рассказывала мне Рита про деятельность агентства в России…

– А ты уверена, – с сомнением в голосе спросила мадам Ларош, – что твоя молодая подруга говорила правду?

– Уверена! – отмахнулась Надежда. – Уж настолько-то я в людях разбираюсь… И потом – дети – вот они, детям, может, и создают здесь райские условия, но где же их матери? Согласись, что счастливое замужество и семейная жизнь во Франции плохо согласуются с тем, что все дети оказываются в этом месте. Ведь дети должны жить в семье, со своей собственной матерью… Нет, Ирка, как хочешь, мы должны пробраться в этот спортлагерь и увидеть все вблизи. Что-то мне это счастливое детство не внушает доверия!

– Надя, но это же частное владение! Забираться туда противозаконно!

Надежда посмотрела на законопослушную подругу с жалостью.

– И потом, ты ведь так и не придумала, как перебраться через стену.

– Вот это уже более серьезный разговор, – задумчиво ответила Надежда, наводя бинокль на дальний участок стены, – пойдем-ка туда, мне кажется, есть шанс проникнуть в этот Эдем.

Надежда бодро зашагала вдоль стены, Ирка, кряхтя и хромая на каблуках, потащилась следом.

Пройдя в том же направлении метров двести, подруги снова поднялись на холм, на котором росла толстая корявая сосна. Одна из ветвей сосны перевесилась через стену поместья.

– Ирка, – Надежда придирчиво оглядела подругу, – признайся, сколько ты весишь?

– Ни за что не признаюсь, – поспешно ответила та, – а что такое? Ты на себя-то посмотри! Ты гораздо толще!

– Да, мне тоже нужно худеть… Но дело не в этом. Ты когда в последний раз по деревьям лазала?

– Лет тридцать назад, – испуганно ответила Ирка, – Надя, неужели ты хочешь… – при этих словах она в ужасе уставилась на сосну.

– Вот именно! – Надежда была сурова, как билетный контролер. – И нечего так пугаться! Очень удобная сосна, прямо предназначена для того, чтобы перебраться через стену!

– Вот и полезай первая! – истерически крикнула мадам Ларош.

– И полезу! – Надежда придала своему лицу выражение покорительницы Эвереста и неожиданно ловко взобралась по узловатому стволу до большой развилки. В этой развилке она уселась удобно, как за столиком кафе.

– Ну а дальше? – язвительно крикнула снизу мадам Ларош. – Или ты теперь там поселилась?

– Сейчас, только немножко передохну. – Надежда отдувалась и озирала окрестности с высоты. – Теперь я понимаю, почему кошки так любят лазать на деревья. Отсюда такой замечательный вид! Ирка! Залезай сюда, я тебе помогу!

Мадам Ларош тяжело вздохнула и полезла к подруге – чего не сделаешь ради старой дружбы?

Надежда подала ей руку, и через несколько секунд они уже вдвоем сидели в развилке сосны.

– Ну хоть здесь и удобно, нужно двигаться дальше, – обреченно протянула Надежда и поползла по толстой горизонтальной ветке.

Кое-как перебравшись через стену, она зажмурилась и спрыгнула на землю, аккуратно приземлившись в пышный куст олеандра. Куст смягчил падение, и Надежда отделалась несколькими царапинами. Минутой позже в этот же куст решительно спикировала мадам Ларош.

– Не оставлять же тебя в беде! – гордо произнесла она, выбираясь из зарослей и поправляя платье.

И в ту же секунду глаза ее округлились от удивления. Надежда проследила за взглядом подруги.

На поляну, где они стояли, приводя себя в порядок, бесшумно вышли человек десять белокурых подростков. Один из них навел на незадачливых дам огромный черный револьвер и произнес короткую фразу по-французски. Надежда, хоть языка и не знала, сообразила, что нужно поднять руки. Судя по тому, что мадам Ларош сделала то же самое, догадка ее была верной. Подростки молча окружили женщин и повели их в сторону от ограды.

– Доигрались! – вполголоса сказала Ирка.

Надежда исподтишка разглядывала своих конвоиров. На вид им было лет по двенадцать-тринадцать, мальчиков и девочек поровну. Очень загорелые, светловолосые, голубоглазые, красивые как на подбор, мускулистые и спортивные, они были в одинаковых шортах и футболках с изображением скорпиона – такого же, как на воротах и над входом в замок. Между собой они изредка вполголоса переговаривались по-французски.

– Ребята! – наудачу обратилась к ним Надежда по-русски. – Куда вы нас ведете? Вы что – в войну играете? А по-русски вы не понимаете?

Одна из девочек, шедшая рядом с Надеждой, сбилась с шага, посмотрела на Надежду удивленно и растерянно и хотела что-то сказать, но рослый мальчик прикрикнул на нее по-французски и оттеснил в сторону.

– Что он сказал? – шепотом спросила Надежда Ирку.

– Не вздумай говорить по-русски! – вот что он сказал.

– Значит, они по-русски понимают, – констатировала Надежда.

На нее все происходящее производило странное впечатление – их с Иркой конвоировали дети, которым по возрасту полагалось бы играть в игры, но их молчаливая серьезность, взрослая дисциплинированность, подтянутость и явно неигрушечное оружие в руках одного из них по-настоящему пугали. Может быть, это игра, но игра какая-то отвратительная и опасная.

Девочка, которая так болезненно отреагировала на русскую речь, снова подошла ближе к Надежде. Она шла рядом, искоса поглядывая на женщин, и порывалась что-то сказать. Надежда улыбнулась ей и вполголоса проговорила:

– Тебе одиноко здесь? Ты вспоминаешь маму?

Девочка дернулась как от удара и заученно выкрикнула:

– Любовь к родителям – это слабость! Будущие хозяева мира должны быть сильными! Господин граф – наш отец.