Дарья Донцова - Авоська с Алмазным фондом

– Нет, – отказался я, – благодарствуйте. Вы, как я понял, не поддерживаете отношений с Ольгой и Ириной?

– Даже не знала, что Вилкина перебралась в Москву, – заверила Рая. – Столкнулась с ней случайно на улице и удивилась. Признаюсь, очень неприятно стало от того, что поняла: у Ирки дела нормально идут. Квартира в хорошем доме, сама вся расфуфыренная… Ну да, явно шлюха, но деньги имеет. Мне бы хотелось, чтобы она была нищая, убогая бомжиха. Злая я, да?

Я не отреагировал на вопрос Форткиной.

– Вы можете ошибаться, вероятно, Ирина приходила к кому-то в гости.

Раиса поджала губы.

– Я работаю с одеждой, поняла, сколько Вилкина за наряд отсчитала. Прикид вульгарный, такой проститутки предпочитают, но дорогой. Я шла к клиентке Анне Раскиной. У нас в торговом центре есть услуга личного шопера. Если заказчик не может или не хочет в магазине показываться, я ему привожу вещи, он их дома отбирает. Аня хорошо зарабатывает, но квартиру пока в Москве не купила, ее пустила пожить на время своего отсутствия подруга, которая уехала работать за границу. Раскиной повезло, приятельница с нее денег за аренду не берет, надо только коммуналку оплачивать. До недавнего времени Анюта от счастья сияла, но в последний раз, когда я к ней зашла, она грустная сидела, рассказала, что в апартаментах наверху, долго пустовавших, поселилась девица, которая постоянно устраивает вечеринки. До утра гремит музыка, гости орут, пляшут – в общем, ни сна, ни покоя. Раскина пару раз ходила к соседке, но та дверь не открывала, на звонки не реагировала. Аня пожаловалась управляющему, но он заюлил: «Госпожа Раскина, вы в нашем доме гостья Веры Гришиной, то есть здесь на птичьих правах, договор о найме жилья мне не показали. Вера Матвеевна объяснила, что вы не съемщик, а близкий ей человек, который за апартаментами присматривает. Я не против, желание владельца для меня закон. Но вы-то не хозяйка. Лофт над вами приобрела дочь очень богатого человека, олигарха. Она имеет право жить так, как хочет». Отлично он Анну опустил, Раскина как грязи наелась. И вроде не хамил, а ощущение – будто в дерьме искупал.

– Неужели другие жильцы не возмутились поведением буянки? – удивился я.

– Аня сказала, что в доме практически никого, кроме нее и соседки сверху, нет, – пояснила собеседница. – Народ купил квартиры, но в городе жить не желает, одни в загородных особняках обитают, другие за границей.

– И вы решили, что элитную квартиру Ирина заполучила? – улыбнулся я. – Может, она в гости к владелице заглядывала. Некоторым богатым дамам приятно иметь бедную подружку, та исполняет роль компаньонки, получает от благодетельницы подарки. Вероятно, и одежду дочь денежного мешка Ирине отдала.

– А вот и нет! – заспорила Форткина. – Аня вечером услышала, как лифт заработал, вышла на лестницу, поднялась наверх и незаметно фото хулиганки сделала, когда та замок открывала. Девица одна была, очередная компания к полуночи завалилась. И это точно Ирина, Раскина мне снимок показала, спросила: «У тебя много ВИП-клиентов, нет ли среди них папарацци? Я бы ему фотку скинула, рассказала, как богатенькие дуры до одури развлекаются, пусть материал напечатает». Я сразу рожу узнала. Какого черта Вилкина дочерью Форбса прикидывается?

Я молча смотрел на Раису. Ненависть – плохой советчик, она мешает человеку логически мыслить. Ирина не могла приобрести апартаменты в элитном месте, ей и однушка в самом затрапезном доме не по карману. Мне точно известно, что Вилкиной принадлежала комната в коммуналке в бараке, а потом в связи с расселением клоаки ей дали скромное муниципальное жилье. Скорее всего, Вилкина ухитрилась подружиться с богатой девушкой, та дала ей ключи, разрешила приходить в свое отсутствие. Еще запасную связку вручают домработницам. Ирина могла наняться поломойкой, добрая хозяйка сбросила ей с барского плеча вульгарные вещи, которые не пожелала носить сама. Очень богатым людям многие фирмы присылают подарки в надежде, что представительница золотой молодежи, получив презент, наденет его, отправится в клуб, попадет в объектив папарацци, снимок появится на страницах «желтого» журнала, его увидят обычные девушки и помчатся в магазины, чтобы одеться как та, кого они выбрали своей ролевой моделью. Аня запечатлела на камеру не буйную хозяйку, а ее горничную или приживалку.

– Помогла вам? – осведомилась Раиса и посмотрела на часы.

Я начал прощаться.

– Спасибо. Крайне признателен за разговор. Сделайте последнее одолжение: подскажите адрес дома, возле которого вы встретили Ирину.

Форткина взяла со стола лист и быстро написала несколько слов.

– Пожалуйста.

Взяв бумагу, я задумался. Передо мной вновь возникли все те же изрядно надоевшие вопросы. Если Вилкина служила у богатой хозяйки, почему она жила в ужасающей нищете? По какой причине не переехала в свою новую квартиру? Ирина тяжело заболела и покончила с собой? Или ее кто-то убил? Учитывая привычку девицы шантажировать людей, последний вопрос приобретает особую актуальность. Но, может, Вилкина жива? Что, если она не приходящая, а постоянно живущая в доме прислуга, имеет комнату в апартаментах дочери олигарха и в данную минуту, не подозревая о том, что ее почти похоронили, натирает полиролью мебель? Но кто тогда наглотался таблеток и скончался на кровати Вилкиной? Почему Светлова, беседуя со мной, ни словом не обмолвилась о том, кем работает подруга? Ира не сообщила ей правду? Ольга уверяла, что бывшая однокашница по детдому, тяжело заболев, решила перед смертью посмотреть на места, где была счастлива, и уехала в Балуево. Вилкина зачем-то придумала сказку про неизлечимый недуг, обманывала Светлову? Или сама Ольга решила обвести меня вокруг пальца, заявив о поездке закадычной подружки в родные пенаты? Надо сказать, ей это удалось, я поспешил в Балуево. Хорошо, пусть Ирина жива-здорова и затеяла какую-то игру, не поставив в известность о ней Светлову. Но Вилкина подарила Ольге свою новую квартиру, да еще оставила завещание, в котором говорится практически о том же: однушка Ирины должна перейти к Ольге. Значит, готовилась к смерти, не хотела, чтобы нажитое имущество отошло государству. Или, если все же верить Светловой, боялась, что оно попадет к сектантам…

– Иван Павлович, вы найдете дорогу на парковку или вас проводить? – ворвался в мои уши женский голос.

Я выплыл из раздумий, понял, что до сих пор стою в кабинете Форткиной, и, еще раз распрощавшись, ушел.

Дом, возле которого я припарковал машину, выглядел весьма престижно. Шестиэтажное здание возвели в самом начале двадцатого века, и в наши дни его капитально отреставрировали. Увы, я плохо знаю историю родного города, поэтому не смогу назвать первого владельца дома, но полагаю, что после революции тысяча девятьсот семнадцатого года его национализировали, просторные апартаменты превратили в густонаселенные коммуналки. Судя по виду дома, лет этак пять назад его привели в порядок, и теперь в нем снова огромные квартиры.