Дарья Донцова - Авоська с Алмазным фондом

После этих слов Светловой мне захотелось набить милейшему Леониду Сергеевичу морду. Хорош гусь, запугал ребенка! Теперь понятно, почему Ира разрезала мишку. Я бы тоже не пожелал любоваться на него и вспоминать беседу с «добрым» дядей. И вот почему личико воспитанницы Вилкиной украсила улыбка, а сама девочка замкнулась и стала исполнять роль дурочки. В душе ее поселился страх: если с языка слетит не то слово, тогда Костя или кто-то из его друзей приедет в Игнатьево и убьет ее. Вилкина выросла мошенницей, воровкой, отчаянной лгуньей. Похоже, дурные задатки у девочки были с раннего детства, ведь не всякий ребенок станет по ночам сверлить дырки в стенах, чтобы узнать, чем в доме занимаются взрослые. Но, может, не точи Иру страх, она стала бы нормальной девушкой. Печенькин сломал психику малышки, преподал ей плохой урок. И у меня теперь есть ответ на вопрос, почему Ирина в детстве боялась брата, не хотела о нем ни с кем в интернате говорить.

Ольга же продолжала рассказ.

…Когда подруга выложила правду про Костю, Светлова спросила:

– Ирка, неужели ты решила припугнуть Константина? Потребовать у него денег за молчание?

– Ага, – кивнула Вилкина. – Пришел для него час расплаты. Он убил моих маму и папу. Я позвонила уроду и сказала: «Ира тебя беспокоит. Помнишь меня?» Константин ответил: «Извините, назовите свою фамилию, у нас много клиентов». Я засмеялась. «Ирина Вениаминовна Вилкина». И услышала: «Что тебе надо?» «Встретиться», – ответила я…

Ольга прервала рассказ и затряслась.

– Можно еще капучино, погорячее?

– Конечно, – согласился я и включил кофемашину.

Светлова, пытаясь унять дрожь, продолжила рассказ:

– …Константин не стал отказываться от свидания, пригласил Ирину в кафе, угостил обедом, спокойно выслушал требование шантажистки и заговорил безо всякой агрессии:

– В подростковом возрасте я был не лучшим человеком, злился на весь мир. Сейчас, став взрослым мужчиной, я признаю: тот Костя вел себя как дурак. Но после твоего только что сделанного заявления охота общаться с тобой пропала у меня окончательно. Не знаю, под воздействием какого лекарства ты находилась в день смерти родителей, но тебе привиделся глюк. Вениамин Михайлович отпустил меня в Москву, дал денег на билет и расходы, попросил Фаину подвезти меня до станции. Тяжелый разговор, после которого он разрешил мне поступать в столичный вуз, произошел ночью после двенадцати, ты тогда крепко спала в сарае. Мы с Фаиной Дмитриевной уехали в час ночи, чтобы сесть в скорый, который тормозил на вокзале в без четверти два. Думаю, Вениамин Михайлович был очень расстроен моим поведением (я пригрозил повеситься, если останусь в Балуеве), выпил успокаивающие капли, которые делала Резеда Ивановна, и забыл про вьюшку. Ты можешь обращаться со своей историей куда угодно – в газеты, в правоохранительные органы, ничего не выйдет. Мы с женой не звезды, обычные люди, владеющие скромным бизнесом, интереса для папарацци не представляем, о таких пресса не пишет. Полицейские же посмеются над твоей эпопеей, воспоминания девятилетней девочки о событиях, случившихся бог знает когда, да еще не в Москве, а в тьмутаракани, их только позабавят. Но даже если ты поедешь в Игнатьево, там тоже ничего не получится.

– Я больна, – заканючила Ира, – мне нужна большая сумма на лечение.

Константин поставил локти на стол.

– Начни ты с этого, просто попроси денег на больницу, я бы мог оказать тебе помощь, предварительно проверив, насколько серьезен твой недуг. Но с вымогательницей дел иметь не желаю. Прощай. Мы не общались много лет, пусть статус-кво сохраняется. Мы чужие люди, лучше нам держаться подальше друг от друга. Перед уходом дам совет: не занимайся шантажом. Не всегда жертва покорно платит, а тот, кто требует денег, иногда лишается жизни. Ну, например, падает с платформы метро под подкатывающий к станции поезд. Кто тебя толкнул, не найдут, в подземке слишком много народа…

Произнеся последние слова, Ольга резко выпрямилась.

– Я уверена, что Иру убил Константин.

– Ммм… – промычал Филов.

А я вынул из кармана телефон и показал Светловой фото золотого кулона в виде ангелочка.

– Вам знакома эта вещь?

– Она не моя, – испуганно ответила Ольга.

– А чья? – мигом поинтересовался Глеб.

– Понятия не имею, – пожала плечами девушка. – Штучка золотая? Откуда она у вас?

Я убрал трубку.

– Я осматривал квартиру, ранее принадлежавшую Нечаевой, ту самую, из которой Ира сбежала, бросив доллары и вещи. В бачке одного из туалетов я обнаружил ключик, мы выяснили, какую дверцу он открывает, и нашли коробочку с медальоном. Значит, вы не в курсе, почему Вилкина его прятала?

– Бачок туалета, надо же… – протянула Светлова. – Туда не всякий залезть додумается, вы, Иван Павлович, очень догадливый.

– Сортир – самое частое место для нычки, – ухмыльнулся Глеб. – Многие люди думают, что никто в потроха сливного бачка не сунется, невдомек им, что именно туда воры сразу нос суют. Еще в морозильник народ ценности запихивает или в банке с вареньем топит. Ну прямо как дети. Смешно, честное слово.

– Иван Павлович, разрешите обратиться? – попросил Борис, когда я зашел в свой кабинет.

– Пожалуйста, – кивнул я.

– Я слышал весь ваш разговор, – пробормотал батлер.

– Не беда, – улыбнулся я. – Полагаю, вы не болтливы, умеете держать язык за зубами.

– Позволительно ли мне сделать одно замечание? – осведомился мой временный сосед. – По сути беседы.

– Весь внимание, – откликнулся я.

– Рискуя потерять ваше расположение, признаюсь, что люблю почитывать детективные романы, – Борис смутился. – Меня привлекает интрига, захватывает процесс поиска преступника.

Я показал на книжные шкафы.

– Сам являюсь обожателем криминальных историй и не стыжусь этого. Если хотите, берите любой том. Я собрал всю классику: Агату Кристи, Рекса Стаута, Дика Френсиса, Чейза. Хотя последний нравится мне менее всего.

– Мне тоже, – согласился с моим мнением Борис.

– Приятно отметить, что мы совпадаем во вкусах на почве детективного жанра, – улыбнулся я. – Рассказывайте, что вас насторожило?

– Вы упомянули вскользь, что на шее трупа висел золотой крестик, – начал Борис, – а под кроватью находился чемодан с брошюрами на религиозную тематику.

– Верно, – согласился я.

– Правильно ли я понял, что Ирина не была воцерковленным человеком? Навряд ли по-настоящему верующая девушка станет мошенничать, заниматься шантажом, врать и воровать. Вилкина из-за тотальной нищеты нанялась в какую-то секту раздавать за небольшую плату литературу, а те, кто принимал ее на службу, потребовали, чтобы она носила на работе крестик. Так?