Татьяна Луганцева - Год козла отпущения

– Ты шваль! Ты не понял, с кем связался?! Ты что творишь? Где тело моего брата?!

Тут же вступил другой детина:

– Мы что, кореша не предадим земле? Не по-божески это!

– Да я пристрелю вас всех за брата! – горячился Юрий.

– Отпустил его! Я сейчас наручники надену! Я полицейский! – дал о себе знать Валерий Николаевич.

– Да мне плевать, кто ты! – сплюнул кореш погибшего, подняв огромный кулак, аккурат с голову следователя, и все увидели, что его зовут Гена, по наколотым буквам на пальцах.

Но Патрик явно не нуждался в защитниках, он резким движением сбросил руки Юрия с себя и двинул его в бок. Они схватились в поединке.

– Патрика бьют! – неожиданно быстро для своей комплекции выскочил Анатолий и набросился на Юрия, сшибая его животом и запахом перегара.

Приехавшие за телом Александра Владимировича родственники тут же отреагировали соответствующим образом, и Виталий Николаевич, был вынужден тоже ввязаться в драку. На его слова, что он из полиции и чтобы все немедленно прекратили, вообще никто не обращал внимания. Силы были явно неравны. А такого диссонанса не могла допустить уже Цветкова. Она вылетела из своего укрытия и с диким криком кинулась в гущу дерущихся.

– Юра, это та баба, что приходила к нам в дом! Якобы похоронный агент! – завизжала жена Луценко. – Она очень приметная! Я узнала ее! Они тут все заодно! Это шайка!

Яна почувствовала несколько крепких ударов по ребрам, один, не очень сильный, по голове. А может, голова, уже привыкшая к тумакам, просто онемела.

В этот момент кто-то завопил:

– Газы!

И Цветкова увидела огромное белое облако, надвинувшееся прямо на нее и накрывшее ее с головой. Она не хотела его вдыхать, но так как только что получила удар под ребра и выпустила из легких весь воздух, ей пришлось вдохнуть, чтобы не задохнуться. Это был рефлекс. И как только едкий воздух вошел ей в легкие, Яна сразу же отключилась.

Яна знала, что можно бесконечно смотреть на три вещи – как горит огонь, течет вода и работают другие, но что с таким же интересом можно смотреть на капающую воду в пластиковых трубочках, стало для нее открытием. Это так возвышало и способствовало медитированию. Белый, высокий потолок, светлые стены и на этом фоне прозрачные, светлые трубки, тянущиеся ввысь… А по ним течет кристально чистая, словно слеза младенца, жидкость. Постепенно до Яны дошло, что это всего-навсего капельница.

– Твою же мать, где это я? – прошептала она.

– Наконец-то очнулась. Последняя, между прочим. Эх, слабый организм, – раздался чей-то тихий голос.

Яна поморщилась. Потом она некоторое время потратила на то, чтобы понять, с какой стороны раздавался голос – с правой или с левой, и наконец повернула голову. Вычислила она все правильно, потому что, повернув голову, увидела Патрика. Он лежал на больничной кровати, на белоснежном белье. Яна не знала, радоваться ей за него или расстраиваться, потому что даже в таком-то плохом состоянии он выглядел безукоризненно.

– Очнулась? – спросил Патрик. После всего пережитого вместе он решил, что они могут перейти на «ты». – Аркадия Ивановна залила всех дерущихся смесью, которую дают при наркозе. Вот мы все и успокоились. А заодно оказались в реанимации.

– Так тут все свои!

Яна вытянула шею и увидела Виталия Николаевича, спящего Анатолия и людей из семьи Луценко. На лицах многих красовались кровоподтеки и синяки, все были заторможены и спокойны.

– Мы напоминаем перегулявшую свадьбу, – отметила Яна, – а ты похож на тамаду.

– Почему? – улыбнулся Патрик.

– Единственный, кто не пострадал лицом, видимо, берег его, – ответила Яна.

– Да, тамадой меня еще не называли, – вздохнул он.

– Человек-праздник. Чем плохо?

– Я бы этому празднику… – подал хриплый голос Юрий.

– Заткнись! Мало получил? – отрезала Яна. – На лбу написано, что весь бизнес брата перешел к тебе.

– И это нормально, – ответил Юра.

– Я думаю, что его жена тоже имеет право на наследство, тем более родив двоих детей.

– Я поделюсь с ней, – сказал Юрий. – Хотя и не обязан. Саша с ней в официальном браке не состоял.

– Как это не обязан? – пискнула Елизавета. – Ты же всегда говорил, что я давно являюсь членом вашей семьи, все остальные женщины Саши не в счет.

– Я не помню, чтобы такое говорил, но сказал же, что поделюсь. Дети брата не останутся на улице! – ответил Юрий.

– А ты не забыл, что у нашей мамы вообще-то трое детей было? – подала голос женщина с короткой стрижкой. – Я Саньку, между прочим, родная сестра. Соответственно, и наследство поровну делить надо.

– Аня, ни о каком поровну и речи не может быть. Кто помогал брату во всем? Правильный ответ – я! А ты только по салонам красоты деньги проматывала. Так что родство родством, но делить надо по справедливости. Моих денег в бизнес Александра вложено много больше.

– Наследство делится поровну! – возра-зила сестра. – Независимо от того, кто богатый, кто бедный.

– Алле, товарищи! Вообще-то, вы можете претендовать только на часть его бизнеса. Почти половина бизнеса моя, – сказал лысый мужик с разбитым носом. – Я компаньон Александра и имею права на акции.

Патрик с Яной молча наблюдали за этой перепалкой.

– Нет, Яна, это не свадьба. Это программа «Пусть говорят»! – поправил Патрик и обратился ко всем присутствующим:

– Эй, ребята, остановитесь! Пока у вас не будет трупа на руках, вы ничего не сможете поделить. Сначала вам нужно получить заключение о смерти, – сказал он, и все задумались, переваривая его слова.

– Так мы за этим и приехали! Вы специально спрятали тело, чтобы нас рассорить? – нахмурился Юрий.

– Вы с этим и без нас хорошо справляетесь, – ответил ему Патрик, – и тело мы никуда не девали. Уж если кому и надо было, чтобы оно исчезло, так это кому-то из вас, – сказал Патрик, обводя родственников Луценко взглядом.

– Кому? – спросила Яна.

– Вот я и думаю про мотивчик, а уж кто это сделал, следствию разбираться. – Патрик покосился на Виталия Николаевича.

У следователя же в глазах не светилось ни одной мысли. Было видно, что ему плохо.

– А я считаю, что там, где появляется Цветкова, всегда творится настоящий дурдом. Ну ничего, мои ребята сейчас переговорят со всеми и разберутся, кто, чего и куда, – ответил Виталий Николаевич.

– А ты с Анатолием еще не переговорил? Ну, там, гипноз и все такое, – спросила Яна у Патрика.

– Когда, Яна? Я сам недавно в себя пришел. А ваш Анатолий находится то в алкогольном, то, как сейчас, в опиатном опьянении. Вот никак не могу добраться до его подсознания! Когда-нибудь, я надеюсь, он все-таки протрезвеет и я смогу с ним нормально поработать.

– А когда нас будут кормить? – вдруг не совсем четким голосом произнес Анатолий, и все присутствующие вздрогнули.