Наталья Александрова - Компромат на суженого

Надежда ожидала, что Алка опять начнет выражаться по системе Станиславского, но ее подруга при упоминании Петюнчиком женского имени Марта почувствовала неладное и теперь угрюмо молчала.

– А фантик ты нам нарочно оставил? – спросила Надежда для того, чтобы отвлечь Алку.

– Какой фантик? – удивился Петюнчик. – Откуда у меня там фантики могли взяться?

Теперь уже Надежда посмотрела на Алку с плохо скрытым презрением – Петюнчик! Фантики сворачивает! С детского сада!

Знает мужа, нечего сказать!

– Как побили меня, я сделал вид, что сильно испугался, и сказал им, что надо ехать сюда и искать в этом замке. Им ничего не оставалось делать, как согласиться. А уж замок я этот с детства как свою квартиру знаю, поэтому тут я от них и сбежал.

– И где же ты все это время жил? – металлическим голосом спросила Алка.

Как ни был Петюнчик счастлив от того, что все так хорошо кончилось, он нашел Библию Гутенберга и жену, и обе оказались целыми и невредимыми, и бандиты теперь получат по заслугам, но тем не менее он почувствовал, что творится с его дражайшей половиной, и несколько смутился, очевидно, рыльце у него было в пушку.

– Да я, понимаешь, тут живет девочка, с которой мы в детстве дружили, Марта ее зовут.

– И сколько же теперь лет этой девочке? – ядовито поинтересовалась Алка.

– Ну, она меня помоложе, но ненамного, так что за сорок ей, конечно, – честно признался Петюнчик. – Еще когда они меня сюда первый раз привезли, я узнал, что она на хуторе живет. А когда сбежал от бандитов, куда было податься? Без документов, без денег, да и одежды-то почти никакой. В полицию идти? Так до нее еще добраться надо. Вот я и подумал – похожу тут, найду Библию, тогда можно и властям объявиться. Библию я нашел быстро, спрятал у Марты, а привидение изображал – это уж так, хотелось негодяев этих попугать. Опять же время тянул. А они тут искали-искали, сначала меня ловили, потом конкуренты у них объявились.

– Про конкурентов мы знаем! – засмеялась Надежда. – А теперь рассказать тебе про наши приключения?

– Конечно! Аллочка, расскажи.

Но Алка зациклилась на своем:

– А простыни для савана ты у Марты попросил?

– Ну да, – растерялся ее муж.

– Понятно, – зловеще протянула Алка.

За интересной беседой они незаметно до-шли до хутора.

– Куда это мы идем? – вдруг всполошилась Алка.

– Как куда? Вот мы уже пришли, на хуторе нас ждут.

– Это тебя там ждут, – Алка подчеркнула слово «тебя», – а лично я никуда не пойду, и Надежда тоже.

«Наконец-то и про меня вспомнила!» – злопыхнула Надежда.

– Аллочка, ну что ты, куда же мы теперь денемся, полиция уехала, а автобус теперь только утром будет, – засуетился Петюнчик.

– Я лучше пешком в Таллин пойду, чем ступлю на порог этого дома! – патетически воскликнула Алка. – Я уж не говорю про себя, но при живом-то муже!

«Самое лучшее, что Петюнчик может сейчас сделать, – это хорошенько двинуть Алке по физиономии», – думала теряющая терпение Надежда. Она представила себе, как низкорослый Петюнчик становится на цыпочки, зажмуривает глаза и отвешивает Алке здоровенную пощечину, и ей стало ужасно смешно.

– Чему это ты улыбаешься? – с подозрением спросила Алка. – Сейчас же идем отсюда!

– Алка, если ты немедленно не прекратишь, я тебе так врежу, не посмотрю, что нас из окон видно.

– Что? Ты – мне? – изумилась Алка. – Да я же тебя в два раза выше…

– И в четыре раза толще, – не растерялась Надежда, – да пока ты свои жиры растрясешь, я уже тебе так накостыляю…

– Девочки, не ссорьтесь! – вступил Петюнчик, он испугался, что они и правда подерутся на глазах у обитателей хутора.

Алка обиженно всхлипнула.

– От тебя, Надежда, не ожидала, умеешь ты человека обидеть!

– А сама-то что мне наговорила, что муж меня забыл, и так далее!

– Да когда я это говорила? – искренне изу– милась Алка, и Надежда поняла, что она действительно ничего не помнит.

Что ж, Алку надо принимать такой, какая она есть, и не пытаться переделать. Похоже, ее муж поступает с ней абсолютно правильно.

– Вот что, причешись, сделай приветливое лицо, и идем, а то неудобно, люди ждут.

– Я, конечно, пойду, но не надейтесь, что я буду расшаркиваться перед этой…

– Да она же твоему мужу, считай, что жизнь спасла, хоть какую-то благодарность имела бы! – наконец не выдержал Петюнчик.

Алка удивилась не столько его словам, сколько тону, и замолчала. Воспользовавшись этим, Надежда с Петюнчиком подхватили ее под руки и буквально волоком потащили к воротам.

Внутри хутор оказался очень большим. Добротный двухэтажный дом, и хлев, и дровяник, и сарай для сена, и еще много-много хозяйственных построек. У дома был красивый цветник. Лиловели ирисы, оранжевым цветом полыхали маки, была даже небольшая альпийская горка с красивыми многолетниками, стелющимися ковром. Надежда решила, что после обязательно рассмотрит все подробно, а пока следовало поздороваться с хозяевами.

Их встречали высокая крупная женщина, ее муж – тоже высокий, неулыбчивый и молчаливый. Потом прибежал откуда-то здоровый парень, светловолосый и голубоглазый, похожий на мать. Во дворе были еще собака, рыжий кот на завалинке (Бейсик красивее!), и в углу за хлевом на травке был привязан маленький теленочек с белым пятнышком на морде и длинными ресницами. Теленка в честь хозяйки назвали Мартином.

Хозяйка была внешне приветлива, но держалась настороженно. Надежда пригляделась к ней. Красивая женщина, высокая, статная, крупная в кости, но лишнего веса нет ни грамма. Очень похожа на свою девичью фотографию, и волосы сохранились, только тогда были косы, а теперь тяжелый узел на затылке.

Да, Алка в сравнении с ней явно проигрывает. Но Петюнчик ведь так не думает, а это самое главное. Надежда посмотрела на стоящих рядом Алку и Марту и очень расстроилась. Эти Алкины розовые брюки, какое, к черту, какао с молоком, розовые они, нежно-поросячий цвет! И еще Надежда облила ее водой, так что ни о какой прическе не может быть и речи. Конечно, Марте ведь не пришлось ползать по развалинам, ночевать в шкафу, прятаться в канаве и падать в обморок прямо на землю. Она и причесалась, и платье вон шелковое надела, кто ж поверит, что она в этом платье коров доит?

Тут Надежда устыдилась своих мыслей и принялась восхищаться хозяйством. Хозяин, Петер, немного оживился и показал ей и коров, и лошадь, которую держали для сельхозработ – экологию не портит и бензина не надо.

Пока гостьи знакомились с хутором, причем вникала во все только Надежда, а Алке было все равно, у нее не имелось дачи, и она никогда не увлекалась садоводством, из деревни прибежал сын Марты с их вещами и с Кешей на плече. Кеша так налетался, что предпочел свободе свидание с любимой хозяйкой. Потом они мылись, не в русской бане, а в настоящей сауне, там время летело незаметно, и когда они вышли, были сумерки. Марта гостеприимно пригласила всех поужинать и остаться у них ночевать. Алка уже открыла было рот, чтобы отказаться, но Надежда сумела ее опередить и с благодарностью согласилась. Алка злобно на нее посмотрела. Петюнчик же глядел на Алку влюбленными глазами и ничего не хотел замечать. За ужином Алка демонстративно не замечала Марту, но ела с большим аппетитом. Надежда и сама махнула рукой на фигуру и уплетала картошку, сваренную в мундире, разрезанную на четвертинки и поджаренную прямо так со сметаной и укропом, а потом знаменитые эстонские картофельные клецки под сметанным соусом. Марта предлагала ночевать в доме, но гости попросились в маленький летний домик, там было прохладнее. Во времянке было две комнаты, разделенные тоненькой дощатой перегородкой. Улеглись, но спать никто не мог.