Дарья Донцова - Аполлон на миллион

— Тела нашли? — спросила я.

— Да, — кивнул Александр Михайлович, — в церкви. Любу неподалеку от входа, Прохора в том месте, где обычно ставят ларек со свечами, книгами и прочим.

— Церковь не работала? — предположила я.

Дегтярев начал рыться в своем портфеле.

— Ты сегодня на редкость догадлива. Именно так. От божьего храма остались лишь стены и потолок. Службу там не вели с тридцатых годов прошлого века. Деревенька Анисино тихо скончалась в конце шестидесятых годов, нынче в избах живут две безумные бабки, забывшие, как их зовут.

— Отца и дочь застрелили? — спросила я.

— Нет. Применили боевой электрошокер, — после короткой паузы уточнил полковник. — Эксперт предположил, что работал профессионал: он не оставил ни улик, ни даже следов, намотал на ноги пластиковые пакеты. Можно лишь предположить, что размер обуви у него сорок второй, а рост где-то метр семьдесят с небольшим. Это все.

— Мать отпустила девочку одну на встречу с похитителем бывшего мужа? — удивилась я. — Прохор здорово обидел жену, изменил ей, потом не давал денег, а Рита кинулась его выручать? И где она добыла миллион долларов?

— Самый интересный вопрос, на который тоже не нашлось ответа, — хмыкнул Александр Михайлович.

Я уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду? Маргарита отказалась сообщить имя спонсора?

— Она его не знала, — поморщился Дегтярев. — Вечером в четверг мать сказала девочке: «У нас нет средств на выкуп, мои жалкие пять тысяч похитителю не нужны. Надо смириться с ситуацией. Ничего поделать мы не можем». Люба спросила: «А если продать квартиру?» — «За ночь? — мрачно усмехнулась Рита. — И наша халупа не стоит миллиона долларов. Единственное, что нам остается, — это молиться за душу Прохора». «Завтра попытаюсь уговорить похитителя!» — с жаром воскликнула дочка. Маргарита категорически запретила ей ехать на встречу с преступником. Люба пообещала остаться дома.

— И мамаша, поверив ей, укатила на работу? — возмутилась я.

Александр Михайлович засопел.

— Нет. Ермакова предполагала остаться дома. Она встала в семь утра, села вместе с Любой пить кофе и… вскоре заснула. Очнулась Рита в районе полуночи, нашла на столе в кухне записку: «Мамусик, прости, бросила тебе в эспрессо снотворное. Я знаю, где достать деньги. Скоро мы с папой вернемся. Целую тебя».

— Девочка-подросток нашла миллион долларов? — изумилась я.

— Сначала мы предположили, что Люба обратилась к своей подруге Алисе Лункиной, — пустился в пояснения Дегтярев. — Ермакова посещала престижную гимназию, в одном классе с ней учились дети богатых людей. Отец Алисы занимается торговлей винно-водочной продукцией, в средствах не нуждается, единственную дочь обожает, ни в чем ей не отказывает. Лункина могла попросить у него нужную сумму. Но девочка понятия не имела, что происходит у подружки дома, Ермакова свято хранила тайну.

— Странная мысль пришла вам в голову, — удивилась я. — Как бы отец ни баловал дочку, миллион в валюте ни один человек просто так не отдаст. Уж наверное господин Лункин не дурак, он должен был спросить: а как Люба вернет долг?

Дегтярев вытащил из кармана носовой платок и начал промокать лоб.

— За год до похищения Прохора тяжело заболела подруга Алисы, Елена Королева. Диагноз поставили очень нехороший, в России лечить девочку отказались, посчитали безнадежной. Алиса бросилась к папе, и тот оплатил поездку Королевой в Германию, где ей сделали несколько операций. По просьбе дочки Лункин потратил на лечение Лены намного больше миллиона долларов.

— Понятно, — кивнула я. — Но про похищение Прохора, ты сказал, Алиса не знала. Может, Люба кинулась к бабушке, а та вскрыла свой денежный мешок?

Александр Михайлович вновь промокнул лоб.

— Здесь душно, и я опаздываю.

— Давай отвезу тебя на работу, доскажешь историю по дороге, — предложила я.

— А свадебный ужин? — напомнил приятель. — Тебе же надо его обсудить. Мне было важно до Москвы добраться, дальше покачу на метро.

Я дернула толстяка за рукав.

— Не спорь! Маргарите сейчас не до меня, на несчастную нахлынули тяжкие воспоминания, ты же ассоциируешься у нее с самым страшным днем в жизни, когда она потеряла дочь. Доставлю тебя до офиса и вернусь в агентство. Так что там с матерью Прохора? Она могла выделить нужную сумму?

Александр Михайлович направился к двери. Мы вышли на улицу, сели в машину, и полковник продолжил:

— Надежда Васильевна всю жизнь преподавала химию, работала в разных учебных заведениях. Когда был жив Алексей Константинович, отец Прохора, в семье, думаю, водились деньги. Старший Ермаков был одним из руководителей строительной компании, но он исчез.

Я в тот момент выруливала на проспект и от изумления чуть не нажала на тормоза.

— Как исчез?

Полковник пожал плечами.

— Утром ушел на рыбалку и не вернулся. Супруга подняла бучу, поставила на уши многочисленных знакомых, но муж как в воду канул.

— И давно это случилось? — уточнила я.

Дегтярев вытащил телефон.

— Сейчас уж точно и не помню… лет этак восемь-десять назад… Черт! Тут куча пропущенных звонков. Почему я их не слышал?

— Потому что положил трубку в сумку и завалил ее разной ерундой, — усмехнулась я. — Носи мобильный в кармане.

— Вот уж глупость ты предложила! — возмутился толстяк. — Очень неудобно таскать в пиджаке трубку, да и потерять ее легко. И у меня нет в портфеле ерунды, это у тебя в сумочке барахла навалом.

Я повернулась к Дегтяреву.

— Ну-ка покажи, что у тебя при себе.

— Сейчас? — удивился полковник. — И зачем?

— Все равно в пробке стоим, — вздохнула я, — мне просто любопытно, чем набит твой здоровенный портфелище. А я потом продемонстрирую содержимое своего клатча. У кого окажется больше ненужных вещей, тот проиграл и сделает выигравшему подарок.

— О! — обрадовался полковник. — Хочу мыло для бритья в черной коробке, забыл название фирмы. Оно очень хорошее, но дорогое, меня жаба душит самому его купить. Еще я хочу новый станок, а то мой сломался. В общем, с тебя мыло и приспособления для бритья.

— Сломался станок, который Манюня из Лондона привезла? — поразилась я. — Он сделан фирмой, основанной двести лет назад, и очень надежный. Англичане гордятся качеством своей продукции, дают на нее гарантию в четверть века. Я позвоню Маше, пусть разберется, почему ее презент пришел в негодность, и потребует заменить брак. Объясни, что случилось?

— Ну, понимаешь, перед бритьем надо вкладывать лезвие, — забубнил толстяк, — для этого нужно снять верхнюю часть бритвы, что я и сделал, а она — бац, упала в унитаз и утонула…

— Значит, бритва не сломалась, — едва сдержала я смех, — неуклюжий владелец уронил одну деталь в канализационную трубу. В данном конкретном случае предъявить жалобу производителю не получится.