Дарья Донцова - Аполлон на миллион

— Извините, — произнесла Надежда Васильевна, возвращаясь в комнату, — голова заболела.

— Вы дали деньги Любе? — спросил Александр Михайлович.

Ермакова передернулась.

— Что-то знобит меня… А вы бы поступили иначе?

— Я бы обратился в полицию, — отрезал Александр Михайлович.

Старушка поджала губы, я ответила за нее:

— Надежда Васильевна не доверяет людям в форме. Они ведь всякий раз несправедливо бросали за решетку ее брата, ложно обвинили в махинациях супруга.

Вдова с благодарностью посмотрела на меня.

— Хорошо, что вы понимаете. Отделение с сидящими там грубыми парнями — последнее место на свете, куда я отважусь заглянуть.

Я взяла ее за руку.

— Но вы умная женщина, поэтому поняли: девочке ни в коем случае нельзя ехать одной на встречу. За ней должен присмотреть взрослый сильный мужчина. Если похитители поведут себя по отношению к Любочке агрессивно, ее охрана примет меры. Ведь так?

Вдова кивнула.

— Да.

— Вы позвонили Сергею? — уточнила я. — Ну конечно, кому еще можно было доверить тайну.

Надежда Васильевна сгорбилась.

— Именно так. Я достала из сейфа пачки долларов, положила перед Любой и сказала: «Деньги нужно тщательно пересчитать. Время есть, не торопись». Внучка заплакала, бросилась меня целовать. Я спросила: «Ты адрес не забыла? Хорошо помнишь, куда ехать?» «Да, бабулечка», — ответила девочка. И рассказала, как добираться до места. Люба занялась купюрами, а я вышла из комнаты, соединилась с Сережей и все ему выложила. Брат мигом меня успокоил, заверил, что уже спешит к моему дому. Он незаметно сопроводит Любашу до деревни, спрячется в здании, моя внучка будет в полнейшей безопасности. Я бы никогда не отпустила ребенка одного да еще с такими деньгами! Но после разговора с братом почти успокоилась, ведь с ней рядом тайно будет Сергей. В путь Любу я отправила лишь после того, как Сережа мне звякнул: «Надя, я у твоего подъезда». Помнится, девочка пересчитала ассигнации, там не хватало малой толики до миллиона, но мы решили, что бандиты удовлетворятся тем, что есть. Внучка раскрыла рюкзак, кожаный, новый, и начала туда складывать пачки. А я сказала: «Красивый мешок, похоже, дорогой, из натуральной кожи, но он больше подходит для мальчика». Сказала так из-за картинки, на которой был изображен ретроавтомобиль с мотоциклом на крыше. Или там был велосипед? Сейчас уж не вспомню точно.

Я вздрогнула, Надежда Васильевна не заметила, какое впечатление произвели на меня ее последние слова, и продолжала:

— Любочка улыбнулась: «Бабулечка, мне нравятся машины. Ты права, рюкзак новый, мне мама его в тот день, когда папу похитили, подарила. Я достала из почтового ящика флешку, пошла домой, гляжу, на столике рюкзачок с запиской: «Девочке-отличнице без всякого повода от мамы привет». Потом внучка меня поцеловала и убежала. Это все.

— Где сейчас Сергей? — спросила я. — Вы разговаривали с братом после трагедии?

Вдова с такой силой стиснула кулаки, что у нее побелели костяшки.

— Да. Один раз. Он позвонил мне вечером того страшного дня, зашептал: «Надя, прости, я плохо заховался. Бандиты прибыли в церковь раньше Любочки, начали осматривать место, наткнулись на меня и вырубили шокером. Когда я очнулся, девочка и Прохор были мертвы, кожаного рюкзака с деньгами не было. Я убежал. В полицию не звонил, меня же сразу обвинили бы в убийстве, узнав, по каким статьям я был несправедливо посажен, и упекли бы пожизненно. Прохора с Любаней не вернуть, а я спрячусь. Надя, никому не говори, что меня на помощь позвала».

— И вы просьбу брата уважили, — пробормотал Дегтярев.

— Да, — еле слышно прошептала старуха. — Новость обухом на голову упала, но я почему-то не заплакала. Такое, знаете, странное ощущение возникло, словно заморозило меня. Все слышу, соображаю, а не больно, совсем не больно.

— Странно, что никто из оперов, занимавшихся поиском убийц Ермаковых, не выяснил, что ваш брат рецидивист, — удивилась я.

— По документам Сергей мне не родня, — вдруг сказала вдова.

— Как это? — воскликнула я.

Она махнула рукой.

— Правду о Сереже я узнала, когда его первый раз посадили. Папа тогда на мать накинулся: «Вон чем твоя доброта аукнулась! Знала же, как Тонька закончила, но настояла на своем». Тогда я и услышала, что у мамы была непутевая сестра. Она не пойми от кого родила и бросила младенца, продолжала гулять и допилась до смерти. Мамочка моя уговорила папу мальчика взять. Сергея мои родители не усыновляли, в советское время круглые сироты, даже если у близких воспитывались, очень много льгот имели: в вуз без экзаменов поступали и так далее. Так что фамилии у нас с двоюродным братом разные. Мама, выйдя за папу, из Степановой стала Фазановой, я после свадьбы с Алексеем Константиновичем — Ермаковой. А Сергей был по своей матери Степановым. Если документы смотреть, я один ребенок в семье, братьев-сестер не имею. Но в реальности Сережа мне роднее некуда, мы ведь вместе росли, в одной комнате в детстве жили, очень друг друга любили.

Рассказчица замолчала. Мы с Дегтяревым тоже сидели молча, переваривая только что полученную информацию. Неожиданно Надежда Васильевна произнесла еще одну странную фразу:

— Кожаного рюкзака нет…

Полковник удивленно уставился на вдову, я встрепенулась.

— Что вы имеете в виду?

Надежда Васильевна тяжело вздохнула.

— Понимаете, тогда утром из полиции позвонили. Они говорят, а у меня в голове почему-то фоном голос Сережи звучит: кожаного рюкзака нет… кожаного рюкзака нет… Словно эхо. Несколько дней такое было, никак не могла от этих слов избавиться: кожаного рюкзака нет…

Надежда Васильевна поднялась и быстро вышла.

— Ты когда собираешься ей рассказать правду? — поинтересовалась я у Дегтярева. — Ей придется узнать, что Сергей вместо того, чтобы защитить девочку, убил ее и Прохора. Представляю, как бандит потешался над наивной сестрой, решившей обратиться к нему за помощью… Кстати! Он ей сказал: «Меня вырубили шокером». Я бы, услышав это, насторожилась. Почему бандиты убили девочку и Прохора, а Сергея просто оглушили? Понимаю, сестре будет очень тяжело узнать правду, но ведь Сергей Степанов на свободе, может связаться с ней. А вдова, несмотря ни на что, верит в невиновность брата.

— Ага, и в честности сына не сомневается, — сердито буркнул полковник. — Хоть что ей доказывай, Прохор для нее будет прекрасным человеком, и все. Даже сообщение о том, что похищение — обман, не изменило отношения матери к сыну. Она его считает жертвой хищницы Маргариты. Откровенно беседовать со старушкой надо в присутствии врача, ей может стать плохо. Хотя… Ермакова опять не поверит, решит, что снова полиция на ее Сережу клевещет.