Татьяна Луганцева - Перышко из крыла ангела

— Постой, ты говорила, что отец у тебя богатый. Может, тебя похитили с целью выкупа? — предположила Лукреция.

— Да нет! Непохоже. Этот гад не реагировал на то, что за меня могут заплатить, я говорила… — отмахнулась девушка.

— А ты что, знаешь, как это происходит? — уточнила Лукреция.

— У наших знакомых была такая трагедия, сына похитили. Это организованная преступная группа! Это люди «высокого полета», просчитывающие все до мелочей. Жертву никогда не оставляют одну и не подвергают ее жизнь опасности, хотя бы пока не сделали фото или не дали поговорить по телефону. А это был обычный мелкий разбойник, клюнувший, что я одна, хорошо одета, прилетела с заграничного рейса.

— Ты бы узнала его? — спросила Лукреция.

— Обязательно! Я не смогу его описать, составить фоторобот, но если увижу, то опознаю, — ответила Алена, сведя на переносице тонкие темные брови.

— А ты не подумала, что этот типчик еще с кем-то поступит таким же образом? Что про него все равно надо рассказать в полиции, чтобы остановить?

Девушка отвела глаза.

— Да я думала об этом уже… Но, может, позже?..

— Алена, посмотри мне в глаза! Ты что задумала?! Ну-ка немедленно скажи мне, кто твой отец?!

— Никогда не скажу! Чтобы вы ему все рассказали? — надулась девушка. — А этого типчика я обезврежу сама.

— Даже не думай! — Лукрецию даже в жар бросило. — Упрямая девчонка! Я тебе… я тебя…

— А вы пойдете со мной? — вдруг спросила Алена.

— Если у меня не останется другого выбора, то конечно пойду, — сразу же сдалась Лукреция. — Одну я тебя не отпущу.

— Вы такая классная! Вы даже не представляете! — захлопала в ладони девушка.

— По-моему, я просто дурочка! Меня развели как лоха, — пожаловалась Лукреция.

— Что-то я не согрелась, — поежилась Алена. — Может, коньячку?

— Алена!

— Да шучу я! Но вам закажу, вам надо выпить! Точно поможет! А я еще чая с вашего позволения! Не бойтесь, я не пью и даже не курю. Я живу за границей, а там алкоголь до двадцати одного года запрещен! — захохотала Алена.

— Ты там учишься? — спросила Лукреция.

— Ну да. Там мама, а здесь папа, они развелись сто лет назад.

— Не больше восемнадцати, — усмехнулась Лукреция.

— Для меня — сто! Мне два с половиной года было! А вместе они все равно бы не остались, очень разные. И вот теперь я разрываюсь между ними, но мне это нравится.

— Еще бы! Оба балуют! — кивнула Лукреция.

— Считаете, что я избалованная? — удивилась Алена, поправляя челку.

— Ремня точно не хватало. А твой отец, чувствуя свою вину из-за ухода из семьи, вряд ли проявляет к тебе строгость. Так всегда бывает…

— А вы не психолог случайно? — уточнила Алена.

— Я архивный червь, погрязший в науке… — вздохнула Лукреция.

— А я думала, актриса. Так чего же вы тогда репетировали в том жутком месте? — спросила Алена.

Но Лукреция молчала. Осознав, что время уже к утру и скоро надо ехать на выступление, она впала в прострацию.

— Эй, Лукреция! Вы что?! Отзовитесь! — забеспокоилась Алена.

— Господи, — выдохнула Лукреция. — Коньяку бы… Ты говорила, что мне можно… я совершеннолетняя. — Лукреция почему-то решила, что спиртное ее расшевелит и заставит думать и действовать быстрее.

— Сейчас устроим! — кинулась к телефону Алена.

Однако после рюмки коньяка Лукреция вместо прилива сил почувствовала какое-то опустошение.

— Твою же дивизию… — пробормотала она.

— Чего? Какую дивизию? Ой, не надо было вам пить, еще хуже стало, — испугалась Алена. — Вы как-то окосели.

— Мне же сейчас выступать! Как я выйду на сцену в таком виде? Ты мою рожу видела?

— Да… — кивнула Алена, — это проблема! Нет, это большая проблема.

— Я бы сказала, проблемища! — округлила глаза Лукреция.

— А заменить вас некому? — спросила Алена.

— Я незаменимая. Я — солистка! — гордо ответила Лукреция и тут же снова сникла. — То есть я сама заменитель. А насчет замены замены я не знаю….

— Да? — с большим сомнением посмотрела на нее девушка. — Вы же говорили, архивный червь, погрязший там в чем-то….

— В науке. А вообще я закончила институт культуры, — вяло ответила Лукреция.

— Понятно. Самодеятельность.

— Если бы. Профессиональный ансамбль, — хмыкнула Лукреция.

— Что-то вы не тянете на профессиональную танцовщицу, только без обиды, — прищурилась Алена.

— Чего так? — нахмурилась Лукреция.

— У меня большой опыт общения с танцовщицами, актрисами и даже стриптизершами, — понизила голос девочка. — И не смотрите на меня так! Это все знакомые моего отца, они клевые….

— Понятно, — вздохнула Лукреция.

— Я помогу вам! Вы помогла мне, а я вам! — загорелись глаза у девушки.

— Мне никто не поможет. Мне надо родиться обратно, а этого еще никто не делал.

— Никто, кроме моего знакомого гримера! Если бы вы знали, какие образы он создает в театре! Замазать пару синяков для него пустяк! И шишку тоже! — пояснила девочка.

— Правда? — забрезжила слабая надежда в конце туннеля грустных мыслей Лукреции.

— Ну конечно! Он и мне поможет замаскировать синяки! — И Алена потянулась к телефону.

— А откуда у тебя такие знакомые? — спросила Лукреция.

— Это у отца куча знакомых, но Гриша отцу не скажет, если я его хорошо мотивирую, — пояснила Алена.

— Мотивирую? — переспросила Лукреция. В какой-то момент она перестала понимать новую знакомую. То ли из-за разницы в возрасте, то ли из-за сильного нервного расстройства… А может, и удар головой стал сказываться.

— Мотивирую деньгами. Вы, Лукреция, как маленькая! Не вешайте нос, держите хвост пистолетом! Мне всегда так отец говорит!

— Правильно говорит, наверное, — попыталась заразиться ее оптимизмом Лукреция.

— Конечно, правильно! Оптимисты дольше живут! Я сейчас пойду позвоню Грише и заодно сниму деньги в банкомате.

— Какая ты деятельная! Это потому, что молодая? — прищурилась Лукреция.

— Это я темпераментная! Вся в отца! Ему тоже двадцать четыре часа в сутки не хватает. — Ждите меня! — и Алена упорхнула из номера.

«Слава богу, что с ней все в порядке, — подумала Лукреция. — Хорошая девочка. Все-таки богатому папаше надо ее больше стеречь! Но она добрая и отзывчивая, это факт. И она мне нравится. Но то, что за ней глаз да глаз нужен, — это тоже факт».

Через час в номере появился Григорий — гей неопределенного возраста, то есть от двадцати пяти и выше. Худой, красивый, манерный и явно попробовавший на своем лице все что можно для омоложения и красоты.

— Привет, — кивнул он Лукреции, словно знал ее всю жизнь. — Ого! Ну и тюнинг! Ночь живых мертвецов давно прошла, девочки! Нельзя же так злоупотреблять!

— Да, а мы вот подзадержались, — ответила Алена. — Нам бы убрать эти следы.

— Ты имеешь в виду след от спиленного рога? — хохотнул он. — Ой, Алена, подведешь ты меня под монастырь, — отметил Гриша. — Это же криминал какой-то?