Наталья Александрова - Сон в брачную ночь

– Какой еще объект? – удивился Зайковский.

– Котельная номер восемь Центрального района, – обиделся старичок, – еще какой важный объект! Четыре дома обогреваем!

Надин простонала что-то неразборчивое и спустила ноги с дивана. От потрясения она разом забыла все русские слова и разразилась длинной фразой по-французски.

– Ух ты! – восхитился старичок. – Иностранка! Ишь, как чешет!

– Как мы сюда попали? – продолжал расспрашивать Зайковский, хотя в голове мелькнула мысль, что нужно думать, не как он сюда попал, а каким образом отсюда выбраться.

– Ну как, – старик мигнул честными выцветшими глазами. – Обыкновенно. Иду это я, значит, себе на объект, гляжу – аккурат у двери вы лежите вот с дамочкой. Ну, думаю, известное дело: перебрали люди, со всяким может случиться, еще, не дай бог, замерзнут тут ночью-то. Потому как хоть и плюсовая температура, а только платьишко-то у ней так себе, видимость одна, а не платье. Вот, на себе вас сюда перетащил, проспаться дал…

– Ограбили! – внезапно заверещала Надин. – Полиция! Воры! Преступники! Террористы!

Зайковский хотел ей помешать, но старик уже расслышал и искренне обиделся.

– Уже едут! – сообщил он злорадно. – Вот сейчас и узнаем, кто тут вор, и кто, между прочим, террорист!

Старик удалился в глубь помещения, ворча сердито о том, что, мол, сделаешь людям в кои-то веки добро, а благодарности от них нипочем не дождешься. Тотчас с грохотом распахнулась дверь, и в комнату спустились два бравых полицейских в форме.

– Старший сержант Зимородко! – представился первый. – Васильич! Что у тебя опять стряслось?

– У меня-то ничего, – недовольно пробурчал Васильич, появляясь перед полицией, – вот, иностранцы какие-то приблудились. Сами пьяные в стельку, а еще скандалят!

Зайковский сжал локоть Надин, призывая ее молчать.

– Документики ваши попрошу, гражданин! – строго сказал старший сержант Зимородко.

Зайковский пошарил в карманах и с удивлением понял, что портмоне на месте. Он открыл его и просмотрел наскоро содержимое, так чтобы не видели посторонние. Все было на месте: документы, кредитные карты, небольшое количество наличных денег. На руке были платиновые швейцарские часы, в кармане – золотой «Паркер». Грабители ничего не взяли.

– Оч-чень интересно… – протянул полицейский, внимательно разглядывая его паспорт, – значит, вы утверждаете, гражданин Зайковский, что вас ограбили и избили?

– Да, нас обграбиль! – заверещала Надин, от волнения разучившись правильно говорить по-русски. – Нас обграбиль и избиль… нас усыпиль… и бросиль в этот ужасный место!

– Интересная картина! – протянул старший сержант, вертя в руках паспорт Зайковского. – Первый раз вижу, чтобы грабители не тронули бумажник… какие-то, прямо скажем, странные грабители!

– Они взяль мой шуба! – не унималась Надин. – Они взяль мой совсем новый норковый шуба!

– Ничего я не утверждаю, – поспешно проговорил Зайковский, который хорошо знал, как нужно вести себя в экстремальных обстоятельствах, к которым, безусловно, можно отнести общение с отечественной полицией. – Нас абсолютно никто не грабил. Мы совершенно случайно зашли в эту котельную… а тут от тепла разомлели и задремали…

– Как это – никто не грабиль? – возмутилась Надин. – А мой шуба? Кто же взял мой шуба?

– Первый раз вижу таких странных грабителей, – задумчиво повторил старший сержант Зимородко. – Они не только не тронули бумажник, они даже, кажется, оставили в нем деньги!

Андрей Зайковский не стал бы тем, кем он стал, он не стал бы богатым и влиятельным человеком, если бы он не умел с полуслова понимать отечественную полицию. Он прекрасно уловил намек наблюдательного полицейского и, поспешно вытащив из бумажника пару хрустящих зеленых бумажек с портретом иноземного президента, незаметно вложил их в удачно подвернувшуюся руку старшего сержанта Зимородко.

– Как же так? – продолжала кипятиться непонятливая Надин. – А мой новый норковый шуба?

– Успокойся, – прошипел Зайковский, болезненно ткнув подругу в бок. – Ты сама потеряла эту шубу! Я куплю тебе новую! Сиди тихо! И, ради бога, говори нормально по-русски!

– Значит, выходит, не было никакого правонарушения? – уточнил Зимородко, заметно потеплев лицом. – Ну, на нет, как говорится, и суда нет! Так оно, понятное дело, для всех лучше! Значит, не будем протокол составлять… кому нужна вся эта писанина? Вас, гражданин Зайковский, может быть, сопроводить до места проживания?

– Ни в коем случае! – испугался многоопытный миллионер. – Нам совсем недалеко, мы прекрасно доберемся!

– Что-то мне лицо ваше удивительно знакомо! – не сдавался Зимородко. – Где я мог вас видеть?

– Думаю, вы ошибаетесь, – оскалился в напряженной улыбке Зайковский и вытащил из портмоне еще две зеленые бумажки.

– Может, и ошибаюсь, – охотно согласился полицейский, и деньги бесследно исчезли в его кулаке.

Зайковский вздохнул с облегчением. Старший сержант, скорее всего, принял его за находящегося во всероссийском розыске преступника, поэтому и согласился на достаточно умеренную взятку. Если бы он узнал известного миллионера и мецената, Зайковскому, конечно, не удалось бы так легко от него отделаться.

– Ну, тогда не смею больше утомлять своим присутствием. – Зимородко неожиданно заговорил языком персонажей исторических мелодрам. Он бросил строгий начальственный взгляд на присмиревшего истопника, который в ответ вылупил честные голубые глаза, и вместе с молчаливым напарником покинул котельную.

– Никогда не говори при ментах с акцентом! – прикрикнул Зайковский на свою обиженную подругу. – Они с иностранцами не церемонятся! Могли влипнуть в серьезную историю…

– Раньше было наоборот… – жалобно проговорила Надин. – Как увидят, что иностранка, сразу вежливые становятся!

– Раньше было так, а теперь иначе! – проворчал Зайковский. – Времена меняются, дорогая моя, и полиция меняется вместе с ними! Они знают, что иностранец скоро уедет и не будет права качать!

– Но моя шуба…

– Забудь ты про свою шубу! – Зайковский повернулся к истопнику: – Дед, машину поймай, я тебе заплачу!

– Это уж как водится, – охотно согласился старик, напяливая ватник. – Бесплатно нынче только кошки родятся… машину, это мы запросто, это со всем нашим удовольствием… только, мил человек, деньги вперед попрошу, а то сам знаешь, какое сейчас время!

Получив деньги, хитрый истопник спрятал их куда-то в глубину своего одеяния и отправился за машиной.

Зайковский, как уже было сказано, не стал бы богатым и значительным человеком, если бы у него не было врожденного и хорошо развившегося чутья. Он чувствовал запах денег, запах власти, но сильнее и острее всего – запах приближающейся опасности.